Микита с Василием довольно переглянулись, и Василий даже толкнул Микиту в плечо.

— И? — напряженно буркнул Игоша, поглядывая на меня исподлобья.

— И то, что о татьбе мы не сообщили, пяточки ему за это не прижгли, да и наказания никакого не будет. Так что как торговал, так и будет. Пусть за это тоже платит, как за татьбу, так и за молчание наше, — довольно произнес я, наблюдая, как у Игоши меняется лицо.

— Андрей правильно говорит, — закивал тут же Истома, задумчиво уже прикидывая, сколько можно еще содрать с Игоши.

— Это все ты, — подскочил с лавки Игоша и попытался кинуться на меня, вот только ему этого не позволили, Нелюб и Василий тут же навалились на купца, усаживая обратно.

— Э нее, Игоша. Это все ты и твоя жадность. Я тебя к себе не звал, сам пришел, подумал, что сладишь, а вот шиш тебе. — И, изобразив кукиш, я поднес его прямо к лицу купца.

— Ты, Андрейка, хоть и прав, но уймись, а то глянь, как раскраснелся Игошка, поплохеет еще, и с кого мы брать-то будем? — прогудел Нелюб.

— Нету у меня больше серебра более. Все в товаре, — схватился за волосы Игоша и уткнулся лицом в стол.

— А мы и товаром возьмем, — довольно произнес я. — Да и утварью можем, нам все сгодится.

— То верно, — заулыбался Микита.

Вновь начался торг, в этот раз пришлось выйти на улицу и пройтись по сараям, где хранилась часть товара Игошки, да еще и людей в свою лавку он отправил, чтобы и оттуда товар везли.

Так что в этот раз купца обдирали как липку. Причем он плакал и бросал на меня злобные взгляды.

Помимо монет, мы заимели пять подвод всяких разных тканей, шесть меринов, бахтерец, что был на Игошке, четыре неплохих сабельки, самопал и пару немецких пистолей с колесцовым замком.

Вот к этим самым пистолям мой взгляд и прикипел, они были украшены серебром, можно даже назвать произведением искусства, и в то же время было видно, что это оружие самое настоящее. Вероятно, в подарок кому-то готовил или за долги забрал, не почину купцу такая вещь.

Так что со всем этим добром мы вернулись на нашу стоянку, где и вернули кровиночку в руки родителя.

Игоша даже поблагодарил нас, но было видно, что он это делает не от всей души и сердца.

Наверняка не все отдал, что-нибудь да спрятано, он тот еще жучара. Да и мы не стали сильно на него наседать, хоть и прошлись по его закромам.Не сразу, но он вернется к торговле, не с теми объёмами, конечно, да и богатство его уменьшилось.

— Богато, — крикнул кто-то из бойцов, довольно потирая руки.

— Хорошо купчишку потрясли, поделом ему, — тут же вторили первому.

— Делить надобно, — тут же донеслось от еще кого-то.

— Ну-с, треть, как и говорено, отходит Андрею, — степенно произнес Нелюб.

На лицах же бойцов отразился разный спектр эмоций: кто-то был согласен, кто-то явно против, но молчал. Кого-то и вовсе жадность душила.

— Было, — тут же подхватил Микита.

— Без него бы и не вышло ничего, — крикнул Василий.

— Андрей, ежели чего, зови, мы завсегда, — со смехом проорал кто-то из толпы.

— На кой мне столько ткани-то? — задумчиво произнес Истома.

— А вот я взял бы, — с усмешкой громко заявил стоящий с ним рядом.

— У тебя семь девок, тебе, сколько ни дай, все мало будет, — отмахнулся от него Истома.

— Да и каждой платье надо да сарафан. Еще и приданого сундук собери, — сварливо заявил мужик под общий хохот.

— Может, тоже попробовать продать? — с сомнением заявил Рюма, что тоже был десятником, как и Истома.

— А кому? Это ж не кони, это в них мы понимаем да знакомства среди торговцев имеем. А тут как понять? — с сомнением произнес Василий.

— Ну, тоже верно, — почесал затылок Рюм, разглядывая ткани.

— У меня парочка купчишек есть, к которым можно обратиться, но долю свою стребуют и наверняка немалую, — громко произнес Нелюб. — Правда, один во Владимире, а другой на Москве.

— Можно к Савке Кожице, — предложил я, и все взгляды скрестились на мне. — Игошка ему тоже насолить успел, и немало. Так что рад будет о горе его, коли прознает. К тому же я с ним дела веду, и мне он должен. Не откажет в сущей безделице, да и о доле сговоримся.

— И не обманет? — с сомнением протянул кто-то.

— Пока не обманывал, да и невыгодно ему это. Так что не обманет! — уверенно произнес я.

— Можно попробовать и поговорить, — кивнул Нелюб.

— Только я мену хочу сделать. Очень уж мне вон те пистоли приглянулись. Вот за три рубля из моей доли пусть и вычтут, — назвал я предположительную сумму.

— Хм, — задумался Нелюб, а после пробежался взглядом по людям. — Все слышали, никто не против?

— Да пущай забирает игрульку эту, — махнул кто-то рукой, а после раздалось еще пару одобрительных возгласов.

После же мы разделили монеты, и мне отошла треть от полученного в размере восьмидесяти рублей, треху же пришлось отдать за пистоли.

Весьма неплохо, как по мне, вышло, и это еще не считая ткани.

С Савкой все разрешилось относительно быстро, легко сговорились о продажах, за реализацию же он взял не так уж и много, всего-то одну тридцатую.

Телеги отогнали к нему на подворье, и мои помощники отбыли домой, договорившись с Савкой, что за монетой будут приезжать раз в две недели, и пока все не распродастся деньги будут храниться у Нелюба, в том числе и моя доля, а я наконец-то остался с купцом наедине.

— Эх, поверить не могу, что Игошки можно больше не опасаться, — довольно протянул Савка.

— Зря, — протянул я.

— Эт еще почему? Вы его людей побили, монеты и товара лишили, — удивленно протянул Савка.

— Вот поэтому и стоит о нем помнить, не сейчас, так потом гадость какую удумает, такие не прощают. Руки у него нынче коротки, конечно, но все равно, — хмыкнул я.

— Хм, может, ты и прав, — задумался Савка над моими словами.

— Прав Андрей, прав, — кивнул рядом сидящий Прокоп. — По мелочи, но гадить будет. Не сейчас, как забудется. Укусить не сможет, ведь все зубы этому псу, считай, выбили.

— Ладно, пустое о нем болтать уже, — махнул я рукой. — У тебя как, торговлишка идет?

— Идет, — кивнул Савка. — Тут даже с Москвы были купцы и с десяток бус сразу прикупили. Как с Козьмой дела начали вести, слухов как не бывало. Да и попы уже не так сильно посматривают. Москвичам еще три зеркала сумел продать.

— Славно, — протянул я, и мы приступили к подсчетам прибыли. Вышло весьма неплохо, за двести семьдесят рублей и пятьдесят копеек.

— Свою долю взял? — поинтересовался я у Савки, и он помотал головой.

— Тогда, значит, пятнадцать рублей тебе и столько же Козьме и мне. Остальное на новую закупку пойдет. Я, кстати, еще привез. — И подозвал Елисея, стоящего неподалеку, и он принес сумку с товаром.

— Это замечательно, вот только Андрей, — замялся Савка. — Сколько они смогут еще товар поставлять? Да и почему другим не продают? Просто странно все, много его, а ты иной раз привозишь все больше и больше. Это Игошка заметил, заметит и другие. Козьма, конечно, поможет, но ежели воеводу это заинтересует или еще кого родовитого, то… — протянул Савка.

— Не боись, — как можно увереннее произнес я. — В ближайшее время точно больше не предвидится, да и мне скоро уехать надо будет. После того как вернусь, никакой воевода нам не будет страшен, — улыбнулся я.

— Это отчего же? — вылупился на меня Савка.

— Узнаешь все, когда придет время, — отшил я его. — У меня просьба к тебе. Точнее, даже две.

— Помогу, чем смогу, — подобрался Савка.

— Людишки мне нужны, человек семь или девять толковых, но не просто нанять. А в послужильцы, готовые пойти на год или два. За то с меня мерин и тегиляй, да и всем для службы обеспечу.

— Так у тебя же есть, да и немало, — удивился Савка.

— Надо, просто мне нужны еще люди. Главное, сейчас можно не бояться, что Игошка соглядатаев подошлет. Но, думаю, и, кроме него, могут найтись ухари, так что аккуратно подбери мне людей.

— Сделаю, — кивнул Савка. — А вторая?