— Ишь ты, — в удивлении мотнул головой Савка. — Велика птица, — хмыкнул он, а после задумался. — Не твой ли родич в Пскове недавно воеводствовал? Тоже, кажись, Волынский?

Я в ответ лишь пожал плечами, а Савка продолжал меня буравить взглядом.

— Того не ведаю, я в отцовкой вотчине всю жизнь провел, — медленно произнес я, пытаясь отследить реакцию Савки.

Вот только лицо у него окаменело, лишь в глазах что-то промелькнуло.

— Понятно, — кивнул он. — Может вас попотчевать, гости дорогие? — Нынче разносолов не ждите поиздержался я.

Окончание фразы у Савки получилось грустным.

— Так мы и не кушать сюда пришли. В курсе о произошедшей беде и думается мне, что мы сможем друг другу помочь. Не сразу, конечно.

— Чего-то я тебя не пойму. Ходишь-крутишь. Вроде мал, а говоришь так, что заслушаешься.

— Кто мой отец помнишь? Так вот, то ли выручил он купцов инородцев, то ли сговорился как-то. Обещано, что для него товар они особый привезут. Товар тот цены немалой. Коль жив бы был отец, нашел бы серебра и выкупил бы. С этого прибыток имел бы большой, — медленно говорил я.

— И что же за товар? — с интересом спросил Савка, а затем покосился на Прокопа.

— Стекло! Может зеркала, а может и еще чего. То я не ведаю, — ответил я.

— О как, — выпучил глаза Савка. — И ты мне это просто так говоришь? Он покачал головой.

— Не просто, — улыбнулся я, чувствуя себя змеем-искусителем.

— Так, чего от меня-то хочешь? Мне серебро самому потребно, даже и не знаю где взять. Помочь в твоем деле, мне не чем. Да и зеркалами нынче нельзя торговать и владет, попы запрещают, бесовством называют. Коли увидят, отберут.

— Не Савка, денег мне не надо. Я пришел тебе их предложить. Молва о тебе хорошая идет. Я в затруднении и у тебя не все хорошо.

— И как же их заработать коли денег нет? И товар не выкупить? — хмыкнул он, разглядывая меня будто зверушку в зоопарке.

— Вот это и будет начало нашей дружбы, коли случиться она. Товар через тебя продам, ежели удастся его добыть. Ты же помнишь, чей перед тобой правнук? — глянул я на Савку.

— Как же тут забудешь, ты прямо сказал, — в его голосе звучала ирония.

— Вот от того и решил кое-что продать из отцовского наследства, что досталось ему от Петра Большого, — я медленно залез во внутренний карман, ухватил перстень, достал его.

— Ох, ты ж, — во все глаза уставился на перстень купец. Минуту он молчал, разглядывая драгоценность в моей руке.

— Красивый, дорогой, — наконец выдал Савка. Трогать перстень не торопился.

Я медленно положил его на стол, перед Савкой.

— Вот для этого я и пришел, вот с этого мы и начнем. Продать хочу его, — чеканя каждое слово произнес я.

— И ты вот так просто мне… — протянул Савка,

— Сговоримся замечательно, ну а коли нет… я просто уеду, и ты упустишь свой шанс. Еже ли расскажешь кому обо мне да сунуться лихие людишки в Гороховец, рога им быстро по отшибают. А я буду знать, с кого спрашивать. Ну коли ты еще жив будешь или не в холопстве. К тому же, это не на один раз и не на два. Надеюсь, смогу уговорить торговых гостей и дальше товар возить.

— Кхм, — закашлялся Савка. — Умеешь ты говорить. С виду-то кажется, соплей перешибешь, но мниться мне, ты и на медведя с голыми руками выйдешь.

— Я дурной, что ли, с голыми руками? Рогатину возьму. Да и людей. Всяко сподручно будет, — усмехнулся я.

— Эх была, не была, — Савка взял в руки перстень и внимательно начал его разглядывать.

Мы же с Прокопом переглянулись. Мой послуживец еле заметно кивнул.

«Все он наш» — промелькнуло у меня в голове.

Минут пять купец рассматривал кольцо и, наконец, устало положил его передо мной.

— Камень чистый. Дорогое кольцо, рублей сто выручить можно, а то и все двести, — выдал он. — Точно от прадеда, а то мало ли?

— Точно. У меня и грамоты есть, о бабке Софье Волынской, об отце и о себе. Никакого обману. Понимаю риск и деньги немалые. Там и твоя доля будет, — серьезно произнес я.

Савка ответил не сразу. Он начал барабанить пальцами по столу.

— Привлечь бы нам к этому делу кого-нибудь, чтоб поручиться мог и проследить за продажей. Хоть земского старосту. Он у нас человек справедливый. Коли за нами будет стоять, и пикнуть не посмеет никто, — выдал Савка.

— Можно и привлечь, тут тебе видней. Только думается мне, он долю захочет немалую. Да и знать об этом будет много лишних людей. Здесь, может, и не пикнут пока он смотрит, но вот явно не утерпят. Деньги большие все же.

— Тоже верно, — кивнул Савка, и вновь задумался. На этот раз думал он куда дольше. Лишь минут через семь отмер.

— К инородцам идти надо. Немцам всяким. К нашим не стоит. Отобрать попытаются али к воеводе пошлют, не поверят что от отца. У тебя много людей? — покосился на Прокопа Савка.

— Сам видел, пятеро со мной, — слукавил я.

— Видел, — кивнул он. — Маловато конечно, но… Подумать крепко надо, к кому из гостей торговых отправиться, чтобы сразу взял. У кого серебра хватит. А иначе через пару часов о том весь город судачить будет, — выдал Савка, и тут уже мне пришлось кивать.

— Можно к Лукасу пойти. Он человек серьезный. Вот только с того года у нас товару много набрал, вроде хочет уезжать нынче. Значит, серебра у него нет, — начал вслух рассуждать Савка. Есть еще эти… как его… персы. Но больно хитрые они. Не стоит к ним ходить все же, хоть и серебро у них есть.

Савка назвал еще парочку имен торговцев, давая им характеристику и называя причину, почему не стоит к ним идти.

— Хм, к Джонатану можно сходить. Аглицкий он купец. Недавно с Москвы прибыл. Что уж там делал, я не знаю. Сейчас потихоньку меха скупает, да не абы какие. Так что, серебро у него точно есть, а коли не хватит извернётся, но такое не упустит.

— Ну значит к Джонатану, идем?

— Ты прям сейчас, вот так? — Савка оглядел сначала меня потом себя.

— Приоденься, коли есть во что. У меня-то явно нет, — хмыкнул я.

Савка кивнул и тут же пошел в дом. Сначала он шел медленно, а потом чуть ли не приспустил бегом.

— Чего думаешь? — обратился я к Прокопу.

— Чего думать, — хмыкнул он.– Не продаст он теперича. Нынче с нами он. К нему, первому придут, коли чего не так будет.

Через минут двадцать появился Савка. Одет он был уже куда лучше, в кафтан голубого оттенка, с серебренными пуговицами, подпоясан кушаком, а на ногах — красные сапоги. Шапка же была оторочена рыжим мехом.

— Вот, совсем другое дело. А ты говорил денег нет, — хмыкнул я.

— Спрятать успел, — буркнул Савка.

Покидая дом Савки, я заметил на крыльце женщину. У нее на руках был маленький мальчик. Незнакомка провожала нас взглядом.

Пока шли на гостиный двор, предназначенный для проживания и торговли аглицких купцов, я начал расспрашивать Савку и о других нужных мне вещах.

К сожалению о соде он ничего не знал, и подсказать ничего не смог.

Благо с известью просветил, хотя сначала даже не понял, о чем речь. Лишь после того, как я обмолвился, что ее в строительстве применяют, он, наконец, сообразил. Хотя вопрос все равно оставался, правильно ли он меня понял. Но заверил, что в Благовещенском монастыре ныне колокольню каменную строят и мастеровых можно попробовать там прикупить. Благо, он знает несколько.

За разговорами мы добрались до аглицкого гостиного двора. Это был даже целый комплекс зданий, а не просто одно. Видать, крепко они обосновались здесь.

Разного люда там оказалось полно. Так и сновали туда-сюда.

— Куды? — остановил нас рослый бородатый мужик на входе. На его поясе висела сабелька и он положил на нее руку.

— К Джонатану, — тут же среагировал Савка.

— Вон там вся торговля идет, туды и ступайте, — насупился он, преградив нам дверь.

— Где торгуют, я и сам знаю. Ты передай купцу аглицкому, что до него купец другой дело имеет. Звать меня Савка Кожица, — уперев руки в боки заявил мой знакомец.

Я глянул на Василия и взглядом указал ему на двор. Пусть там с Богданом и остальными ждет. Василий правильно истолковал мой намек. Он, подхватив Богдана за локоть, и Стенку заодно, оттащил их в сторону.