Первыми к месту, конечно же, прибежали два воина охраны. Они, принеся извинения, оттеснили Дункана с коляской от скамьи и застыли перед ней как две статуи. Хирург отодвинулся метров на десять от «оцепленного» места, но уходить не спешил. Во-первых, Вестеле вернется именно сюда и может заволноваться, не увидев Накилона. Во-вторых, он не слишком доверял кому бы то ни было, поэтому предпочитал остаться, хотя бы пока не придет глава охраны. В это время в коляске послышалась возня, и хирург перевел взгляд с эльфов на пробуждающегося младенца. Он даже попытался покачать коляску, но малыш, видимо, уже всерьез собрался бодрствовать и распахнул голубые глазенки. Не увидев рядом мамы, он скривил пухленький бантик губешек и уже намеревался зарыдать, но Дункан нашелся:

– Смотри, смотри, что я умею, – и он поцокал языком.

Малыш чуть повернул голову, взгляд его стал выражать любопытство, и плакать эльфенок передумал. Хирург поцокал пару раз и, по ерзанью Накилона поняв, что интерес утрачен, применил еще один откуда-то ему известный «прием»:

– Идет коза рогатая за малыми ребятами… забодаю-забодаю, – и он с доброй улыбкой, изображая двумя пальцами козу, дошагал до грудки младенца и слегка пощекотал.

Будущий князь двух территорий зашелся счастливым звонким смехом.

– А вот, гляди, я еще так могу, – и Дункан, надув щеки, нажал на них указательными пальцами, изображая звук лопнувшего шарика.

Мальчишка опять захохотал над таким большим и забавным дядей, потом изрек одобрительное:

– Аугу!

– Ты прости, друг, у меня с другими языками плохо, – с усмешкой произнес хирург. – Когда-то я пытался учить итальянский, как самый близкий к латыни язык, но не задалось.

– Аугу? – повторил Накилон, но уже с другой интонацией.

– Ну, не знаю. Таланта, наверное, нет.

– Кыы гу, – философски подметил малыш.

– Ну надо же! – раздался совсем рядом голос Вестеле.

Дункан распрямился и смущенно, оправдываясь, проговорил:

– Простите, я опасался, что он станет плакать…

– Вам совершенно не за что извиняться! Я просто очень удивлена, что Наки нашел с кем-то общий язык кроме меня. Ему вообще не нравятся суета и частая смена лиц. После представления он три дня почти не спал и плакал.

– Может, у него колики? Вы кормите грудью? – тут до Дункана дошел смысл вопроса и кому он его задал.

К лицу прилил такой жар, что хирург подумал, что стоит сейчас, наверное, цвета томатной пасты. То, что нормально было спросить на Гермесе у женщины, на Валиноре могло быть воспринято как чудовищная бестактность или даже оскорбление. Копалиани и в страшном сне не мог представить обидеть такую светлую женщину, как княгиня Серебряного Ручья. Но она отреагировала на удивление спокойно.

– Не волнуйтесь, я целый год жила в вашем мире и понимаю, что вопрос носил совершенно консультативный характер. Я знаю, что у людей намного проще относятся ко всему… этому, но у нас не принято так. И да, у Накилона случаются колики, потому что мне приходится его уже второй месяц кормить смесями, благо я их привезла целый поддон. На Валиноре в таких случаях принято находить кормилицу. Но мне эта идея… показалась неприятной.

За поворотом снова раздались шаги, и на дорожку вышел низкого роста полноватый эльф – Дункан уже знал дворцового лекаря по своим урокам. Хирургу казалось, было бы правильнее оставить учебу кому-то помоложе, но Андориэль так загорелся новыми знаниями, что Копалиани даже постеснялся озвучивать королю свои мысли. Следом вышли Гектор и сам его величество. Замыкала процессию громадная белая в серых пятнах рысь. Копалиани уже знал, что это питомец и личный телохранитель короля и что разгуливать рысь может где угодно и когда угодно. К чести животного надо сказать, что оно не было агрессивно и всегда перемещалось так, будто абсолютно одно в пространстве, выделяя из общего фона только обожаемого хозяина.

Андориэль провел беглый осмотр, попросил у начальника охраны кинжал и разрезал снизу брюки почившего. С такого расстояния было не разглядеть, но, вероятно, он увидел как раз то, о чем подумал Дункан, – отеки.

– Инфаркт, – констатировал лекарь, поливая на свои руки из пузырька дезинфицирующую жидкость.

– Он раньше жаловался на сердце? – задал вопрос его величество.

Поза короля по-прежнему оставалась напряженной.

– Я… плохо его знал, – растерялся Андориэль. – Лучше бы уточнить у дочери. Хотя какой сейчас в этом смысл…

Дункан прочитал по лицу эльфийского монарха, что тот явно смысл видит. Анарион, словно почувствовав на себе взгляд, поднял глаза. Потом махнул хирургу, призывая его подойти, но сам отошел в сторону от скамьи.

– Мне интересно ваше мнение.

– По визуальному осмотру я согласен с мэтром Андориэлем.

– А скажем… провести не визуальный? Я читал о таком.

– Вы имеете в виду вскрытие? – уточнил Дункан.

Его величество поморщился, но кивнул.

– Да, конечно, я могу это сделать и осмотреть тело на предмет насильственной смерти, но как отнесутся родственники? У нас на Гермесе нельзя было делать вскрытие без их письменного согласия.

– Это вопрос государственной важности, так что я не собираюсь ни у кого спрашивать разрешения. Сколько вам надо времени?

– Если его доставят в операционную прямо сейчас и вы позволите отменить занятия, то ответ будет сегодня же.

– Действуйте! – и он подозвал Гектора дать соответствующие распоряжения.

***

Бериан Морвэн, свирепо дыша, вышагивал по своему кабинету. Ему пришлось снова пропустить Совет! Этот сопляк обложил его, словно лису в норе! Нет, выбираться за пределы Ясеневого Леса и Лунного Камня сейчас совершенно для князя небезопасно. Столько лет было всё спокойно, так на тебе! Всплыл этот эванесковский выродок! На родине он, правда, быстро подох, но сколько проблем Морвэнам теперь расхлебывать!

Бериан не знал, почему его предкам-переселенцам при дележке валинорского пирога достался именно Лунный Камень. Княжество небольшое, гористое, практически не имеющее пахотных земель и леса. Когда-то давно тут и правда добывали лунный камень. На первых порах создавать визоплазы – вставки из драгоценного минерала в хитрые эльфийские рукава, позволяющие концентрировать Силу, – пытались именно из него. Тогда, вероятно, и цена была соответствующая, не как за полудрагоценный мусор. Но потом экспериментальным путем установили, что сапфиры пропускают энергию куда лучше, и камень в разы упал в стоимости, используясь в основном в медицине и недорогих ювелирных украшениях. Но даже и эти залежи были выбраны еще во времена прадедовой молодости.

Бериан считал, что его семья и так долго терпела беспредел. Почему его люди должны жить, затянув ремни, когда другие князья жируют? Когда отец женился на сестре короля, все ожидали перемен к лучшему. Но, кроме солидного банковского счета, драгоценностей и пары десятков редких племенных лошадей, в приданое братец ей ничего не дал. Однако на границе с Ясеневым Лесом была хорошая долина. Урожай там успешно рос, да и пасти коней было где. Соседи, у которых всего было в достатке, сперва этого как будто не замечали. Но однажды еще к отцу приехал князь Эванеску и потребовал, показав старинную карту, освободить причитающуюся ему долину. Морвэны не согласились и стали патрулировать владения, считая их своими. Эванеску решили вернуть территорию силой. Потом вроде бы был заключен мир, но препирательство по спорной долине затянулось на годы.

И в итоге Бериан, вымотанный постоянной гибелью своих эльфов и противостоянием, решил поступить кардинально. Ясеневый Лес благодаря предательству был захвачен. Княжескую семью, включая стариков и детей, вырезали спящими в своих постелях. В живых тогда остался только средний шестнадцатилетний сын Мараик, гостивший у родственника в соседнем княжестве. Понимая, что нельзя оставлять врага за спиной, Бериан добрался бы и до него, но мальчишка умудрился бежать с планеты. Не без помощи дяди, как полагал Бериан. Впрочем, он рассчитывал никогда больше его не видеть, обосновываясь в Ясеневом Лесу.