– Рядом с тобой – растения из секции нервных токсинов, – сообщила я, указывая на скопление горшков возле стульчика. – Эти растения напрямую воздействуют на нервную систему. Вон то, с большими белыми цветками, – Datura stramonium, в обиходе дурман. Все его части, но в основном семена, содержат тропановые алкалоиды гиосцин и атропин, которые вызывают галлюцинации и судороги. Галлюцинации могут быть пугающими, эффект может нарастать постепенно и длиться в течение нескольких дней, но если доза окажется выше допустимой, человека ждут конвульсии, лихорадка, способная повредить клетки мозга, а также постепенный отказ вегетативной нервной системы. Затем следуют кома и смерть.

Симона больше так и не проронила ни слова. Я была обескуражена. Я-то привыкла слышать оханья и вздохи целой когорты студентов, жадных до острых ощущений. Симона, однако, словно утратила всякий интерес. Она еще сильнее съежилась на стульчике и глядела куда-то вдаль. Кажется, она вовсе меня не слушала. Быть может, язык тела и ставил меня в тупик, однако я могла распознать, когда внимание студентов становилось рассеянным. Может быть, подача материала оказалась слишком скучна или слишком перегружена научными сведениями. В конце концов, она же не студент-ботаник, не профессионал, а буквально человек с улицы.

Глубоко вздохнув, я сделала попытку привлечь ее внимание, взяв в руки горшок и подняв его в воздух.

– А этот экземпляр относится к токсинам кровеносной системы. Мой любимец, по той простой причине, что способен как наносить вред, так и приносить пользу. Ricinus communis[34], в обиходе касторовые бобы. Вы слышали о касторовом масле?

Симона моргнула и перевела взгляд на растение.

– Да, в моей стране его используют в качестве слабительного.

– В нашей стране тоже, однако оно оказывает и иное положительное действие. В некоторых странах касторовое масло используется в качестве деинсектизатора, а также для облегчения симптомов артрита. Говорят, Клеопатра даже использовала его для отбеливания белков собственных глаз. Однако… – я опустила горшок на место, – семена содержат рицин, крайне токсичное вещество, которое ограничивает способность крови транспортировать кислород, а также препятствует нормальному функционированию кровеносной системы. Если не посчастливилось получить дозу рицина, можно ожидать жжение во рту, горле и желудке, затем диарею, рвоту, спазмы в животе, в последующие несколько дней сменяющиеся судорогами, лихорадкой, затрудненным дыханием, кровавой рвотой, а затем кровоизлиянием во внутренние органы… Определенно, один из самых жестоких способов умереть. Ты слышала об Убийце с зонтиком?

Симона неожиданно выпрямилась и вытянула шею, пытаясь из-за ограды сада разглядеть задние окна своей квартиры. Я поспешно переместилась, встав прямо перед ней, чтобы одновременно перекрыть ей обзор на собственную квартиру и загородить телескоп.

– Так ты слышала об Убийце с зонтиком? – повторила я вопрос, пытаясь привлечь ее внимание к себе.

Симона перевела на меня взгляд.

– Вы имеете в виду убийство на мосту Ватерлоо?

– Именно. Георгий Марков, коммунист-перебежчик, получил укол кончиком зонта в заднюю поверхность бедра. У него развилась лихорадка, нарушилась речь, началась кровавая рвота, после чего он скончался в больнице. Впоследствии патологоанатом обнаружил не только геморрагии[35] практически в каждом из органов убитого, но и небольшую металлическую капсулу в тканях его бедра. В капсуле содержался рицин.

И снова возникла мысль, не поинтересоваться ли у нее, стоит мне продолжать или нет. Не думаю, что Симона испытывала стресс, дискомфорт или иную негативную эмоцию, распознавать которые меня, предположительно, должны были научить на курсах. Тем не менее было ясно, что она утратила интерес к теме. Это сбивало меня с толку. Когда мы столкнулись на улице, Симона была так убедительна, с такой решительностью намеревалась попасть в мой сад… Теперь от явного отсутствия интереса с ее стороны я невольно ощущала разочарование и, не стану скрывать, – обиду.

– Ну и наконец, – громко провозгласила я, – раздражители-растения, вырабатывающие нелетальные токсины. Однако доведись тебе, к несчастью, оказаться в их зарослях, будь готова к появлению неприятной сыпи. Возможно, ты узнаешь жгучую крапиву и ядовитый плющ…

Симона поднялась на ноги.

– Благодарю вас, Роуз, это было чудесно, но сейчас мне нужно идти.

Я закрыла рот. Я не привыкла, чтобы меня прерывали на середине фразы, но, по крайней мере, такой подход был мне понятен: прямолинейно и по делу. Я кивнула.

– Хорошо. Я провожу.

Уже возле входной двери, принимая из рук Симоны комбинезон, я пообещала:

– В ближайшее время еще загляну к тебе в кафе, чтобы показать прочие ядовитые растения.

Симона сверкнула улыбкой и, не прощаясь, бегом устремилась вниз по лестнице. Я подошла к окну гостиной, чтобы проводить ее взглядом. Вернуться на стезю преподавания было приятно, пусть даже и на такой краткий срок. Я испытала извращенное удовольствие от того, что для лекции выбрала растения, в честь которых получили прозвища мужчины из жизни Симоны. Однако та, кажется, осталась совершенно равнодушна к моему монологу, даже заскучала. Быть может, это потому, что нынешнюю молодежь уже нельзя чем-то шокировать? Быть может, они уже все видели в Интернете? Возможно, вместо того чтобы выбирать для демонстрации растения, исходя из прозвищ ее мужчин, стоило показать ей те экземпляры, что вызывают наиболее мучительную смерть? Вероятно, стоило сосредоточиться на Karwinskia humboldtiana – единственном растении, к которому Симона выказала хоть малейший интерес. Может, тогда она побыла бы здесь подольше.

Симона приближалась уже к концу улицы, и я прижалась щекой к оконному стеклу, выгадывая себе еще пару метров обзора, пока она не скроется за углом. Так или иначе, сделать этого женщина не успела, потому что из припаркованного авто внезапно выскочил мужчина и схватил ее за руку. Симона мгновенно высвободилась из его захвата и отскочила, но тот снова пошел на нее. Я разглядела солнечные очки и черную бейсболку. Я его уже видела. Теперь было ясно, что это не мог быть Себастиан. Этот был ниже ростом, более коренастый. Морозник? Незнакомец, агрессивно потрясая рукой, указал в сторону моего дома. Словно танцуя какую-то безумную румбу, эти двое то сходились, то отступали друг от друга. Руки Симоны о чем-то живо жестикулировали. Вдруг незнакомец ухватил Симону поперек талии, рывком распахнул пассажирскую дверь и запихнул свою жертву в машину. Пока я с ужасом наблюдала за происходящим, похититель успел плюхнуться на сиденье с ней рядом, и автомобиль тронулся.

С тех пор, как на моих глазах Симону затолкали в машину и увезли, прошло три дня. Я провела много часов, приникнув к окуляру телескопа, но она так и не вернулась домой. В первые же мгновения, поддавшись порыву охватившей меня неистовой паники, я кинулась к телефону и набрала номер полиции. На другом конце провода моему обращению присвоили номер и велели ждать звонка от офицера, которому передадут дело. Но дни шли, а звонок так и не поступал. Моя первоначальная паника трансформировалась в нетерпеливое отчаяние. Я знала, что должна ждать и доверять полиции, которая делает свою работу, но, когда с момента похищения Симоны минуло семьдесят два часа, я приняла решение взять дело в свои руки.

Когда я подошла к кафе, дверь оказалась заперта, однако через окно было видно, что за стойкой кто-то есть. Я постучала, и человек за баром, подняв взгляд, бросил мне:

– Мы закрыты.

Я снова постучала.

– Мы закрыты, – повторил незнакомец, распахнув дверь.

– Я вижу. Я ищу молодую женщину, бразильянку. Она работает здесь.

– Она уволилась.