– То есть, вы знаете, как с ними связаться? – Ёрзаю на стуле, фактически пытая Грекова, который уже не рад, что поделился со мной нюансами. Но видимо остальные родители к подобной идее не пришли, или же он не был с ними настолько откровенен.

– Допустим, – откидывается на спинку стула, настороженно прищуриваясь.

– Сделайте заказ. Или оставьте заявку. Позвоните, напишите, отправьте письмо, курьера, – как там у них заведено?

– И вас не пугает стоимость?

Пугает, конечно, но у меня есть сумма от продажи дома, которую я не успела никуда вложить, сохранив на отдельном счёте. Плюс я могу продать машину и кое-что из украшений, подаренных мамой.

– Знаете, меня вообще ничего не пугает, – признаюсь, понимая, что ради дочки готова если не на всё, то на многое. – Я не хочу сидеть в уголке и обвинять себя в том, что ничего не сделала. Даже не попыталась.

– Вы понимаете, что собираетесь поехать с незнакомым человеком в другую страну, чтобы искать иголку в стоге сена? И можете не найти.

– Да.

– Вы готовы доверить свою жизнь тому, кого увидите впервые?

– Странно, но да. Вы сами сказали: их задача – безопасность пассажира. Им за это платят. И если их услугами пользуются, значит, они выполняют свои обязательства.

– Получается так.

– Сделайте заказ, – повторяю уверенно. – И пусть мне не ответят, но я попытаюсь. – Он молча исследует меня. – У вас есть дети, Семён Андреевич? – Кивок. – Что бы вы сделали ради своего ребёнка?

– Всё. Даже то, что не является законным.

– Вы должны меня понять. И помочь. А вдруг кто-то откликнется? Тот, кому нужны деньги. Я ведь могу хотя бы надеяться? Шансов на ответ немного, но один у меня есть.

Кабинет погружается в тишину, отдающую звенящими противными нотками. Неприятный момент, но необходимый, чтобы он решился. Проходит не меньше десяти минут, прежде чем Греков поднимается, чтобы отойти к окну, всматриваясь в огни ночного города. Время перевалило за полночь, но я отгоняю усталость, решив, что не выйду отсюда без положительного ответа.

– Хорошо, Юлия. Я оставлю заявку с необходимыми характеристиками. Будьте готовы к тому, что уехать нужно в любой момент. Сейчас вам позвонили, через двадцать минут приехала машина: без вопросов, капризов и оговорок. Как только заказ высветится в системе, обратной дороги не будет – ни у вас, ни у меня.

– Я поняла.

– Оставлю ваш номер для связи, поэтому не скидывайте незнакомые, а также скрытые.

– Ясно.

– А теперь езжайте домой. Завтра отправлю запрос. – Вручает мне копию страницы блокнота, и я поднимаюсь, чтобы покинуть кабинет. – И советую принять тот факт, что вам могут не ответить, – бросает вдогонку, задерживая меня в дверях. – Всего доброго.

Сил ответить не нахожу, лишь ступаю по коридорам, прислушиваясь к разносящемуся эху собственных шагов. Люди покинули рабочие места, и лишь Семён Андреевич потратил довольно много времени для разговора со мной.

Еду домой, прокручивая разговор и коря себя за опрометчивую идею. Но иногда приходится принимать мгновенные решения, – здесь и сейчас, – едва ли не быстрее, чем успеешь подумать. Нужный момент и обстановка позволили уговорить Грекова пойти мне навстречу. Возможно, завтра, в ином настроении, он не сказал бы мне о Перевозчиках и не подарил надежду. Или я её выгрызла настойчивостью?

Поднимаюсь в квартиру, скинув обувь и сумку, чтобы добраться до кухни и, подогнув ноги, застыть на стуле. Темно и тихо. Мысли вьются бешеной каруселью, наконец, позволив собрать всё воедино. Анфиса жива – это главное. Где-то в районе солнечного сплетения разливается приятное тепло, и я даже беру телефон, чтобы набрать Артёма и обрадовать, но затем откладываю, понимая, что, позвонив в час ночи, нарвусь на его равнодушие и недовольство Светочки. Он мне не помощник – после похищения им не был, а сейчас тем более. И если я поделюсь тем, что задумала, получу в ответ лишь непонимание и дежурные слова – надо смириться. А я не хочу дышать, есть, спать, зная, что могла что-то сделать, но опустила руки и позволила остаться своему ребёнку в чужой стране с незнакомыми людьми.

Я храбрилась перед Грековым, но сейчас принимаю, что боюсь. Плохо представляю, как происходят эти перевозки. Длительное время наедине с человеком, которого ты впервые видишь. Каким он будет? И стоит ли ему рассказывать, с какой целью я направляюсь в Чехию? А если не рассказать, как он поможет? И вообще, может помочь? Семён Андреевич прав: мне необходима помощь на месте, но как обозначить данный момент заранее? И проникнется ли Перевозчик моей бедой? А если нет? Как выкручиваться в одиночку?

Просматриваю в поисковике расстояние до Чехии. Полторы тысячи километров в ограниченном пространстве с человеком, которого я увижу впервые. Как отдыхать, есть, спать, переодеваться?

Кстати… Тороплюсь в комнату, чтобы достать сумку и сложить вещи. Самое необходимое, удобное, простое. Мне могут позвонить в любой момент, или не позвонить вообще… Будем надеяться, что кто-то заинтересуется моей заявкой. Тут же заглядываю в приложение, чтобы увидеть сумму на счёте. И сразу выставляю на продажу машину. Я без неё обойдусь, а запас необходим, если возникнут трудности, требующие средств.

Ещё долго не сплю, прикидывая возможные варианты развития событий, но на самом деле все они из серии моих предположений. Но план действий определяю: продать машину, как можно скорее; предупредить директора, что я могу уехать в любой момент; обменять рубли на доллары. А об остальном я подумаю завтра.

Алексей

– Можно?

Как помощник Фелера, я могу входить в кабинет без стука, но из раза в раз спрашиваю, даже спустя пять лет. Он лишь жестом указывает на стул, который предназначен для меня с того момента, когда я стал его правой рукой.

Сосредоточен и напряжён, о чём свидетельствуют сцепленные за спиной руки. Иду вдоль стола, который всем, кто оказывается здесь впервые, кажется бесконечным. На самом деле его длина составляет девять метров, и установлен он с определённой целью: каждый, кто безразличен главе Организации, занимает место на противоположном конце, тем самым понимая отношение Фелера. Правила давно установлены и изучены.

– Знаешь её?

Вручает планшет, на экране которого фотография женщины. Приятное лицо: полные губы, прямой нос с чуть заострённым кончиком, родинка над бровью и большие выразительные карие глаза. Или они зелёные? Увеличиваю изображение, чтобы отметить интересный цвет.

– Нет. А должен?

– Смахни вправо.

Что и делаю, пробегая взглядом по строкам и понимая, по какой причине мне адресован вопрос.

– Сычёва Юлия Марсовна. Мы однофамильцы. Фамилия не редкая.

– То есть, она не имеет отношения к тебе?

– Вопрос неверный, – пролистываю ниже, – потому как, скорее, спросить нужно о муже. Её девичья фамилия Герт.

– А он тебе знаком? – Ещё одно движение, и передо мной мужчина за тридцать, вполне обычной наружности.

– Тоже нет. А в чём дело? Есть проблемы?

– Пару недель назад в систему поступил запрос на перевозку. От неё, – указывает на планшет в моих руках. – Человек новый, поэтому проверка стандартная. Обычная биография: родилась, училась, вышла замуж. Разведена, есть дочь четырёх лет, живёт в собственной квартире, работает поваром в ресторане. В связях с криминальными элементами замечена не была, правонарушений не имеется. Обычная жизнь рядового гражданина. И, в связи с этим возникает вопрос: зачем на первый взгляд обычной женщине оставлять заявку на перевозку в Чехию?

– В Чехию?

Фелер всегда основательно подходит к «приёму» новых клиентов, и если у него возникают вопросы, то, как правило, интуиция его не подводит.

– И что мешает Сычёвой Юлии купить билет на самолёт и через несколько часов оказаться в нужном месте?

– Ничего.

– Именно. Но вместо этого запрос закидывали трижды за две недели. Указан номер телефона и даже адрес проживания.