Деревянные идолы смотрели на нас, были их десятки. В самом центре капища был большой каменный стол. а рядом с ним неглубокая яма с торчащими из неё кольями.
Раба привели очень быстро. И был этим рабом не ван и не альв, а антропоморфная лягушка ростом мне по пояс. Не говорящая, а квакающая, но имеющая развитые пальцы и длинные руки, и явно понимающая всё что здесь происходит.
Она что-то квакала, но никто её не слушал. Два вонючих вана поднесли её к яме с кольями и швырнули туда. Сразу да кола пронзили несчастное создание. Один пробил насквозь левую ногу, а другой живот.
Существо квакало от боли и корчилось, пока жрец читал свои заунывные молитвы богам. Так продолжалось минут пять пока лягушка наконец не издохла, отмучалась бедолага. А затем жрец стал смазывать её кровью свои руки и мазать ей каждого идола…
Как же воняла эта лягушачья кровь, не меньше, чем сами ваны. После идолов жрец намазал этой кровью лоб каждого из присутствующих, мой в том числе. Чем вызвал у меня не восторг как у других, а большое желание помыться.
— Человек Максим. — Обратился ко мне вождь. — Теперь, когда ты скреплён с нашим народом верой и кровью жертвы я предлагаю тебе жить у нас. Поселиться в нашей деревне и стать частью бытия нашего великого народа. — Помолчал, а затем добавил. — Всё равно корабля у тебя нет, а строить морские суда здесь никто не умеет. Если кто и вернёт тебя домой, так это владыки асы, а значит просто жди встречи с ними.
— Почту за честь стать частью вашего общества. — Ответил я. Что ещё я мог сказать? Хоть они были мне и противны, а лучше всё-таки жить в деревне чем в лесу. К тому же Мона явно будет рада мне, а дом её я приметил.
Моё согласие приняли одобрительными возгласами, теперь каждый желал пожать мне руку и даже по-братски обнять. Так выглядит принятие в их общину. Правда закатить пир они не смогут, по крайней мере пока не поспеет новый урожай, после зимы они живут голодно.
— Можешь оставаться гостем в моём доме, пока не определишься что делать дальше. — Сказал мне вождь.
— Спасибо, я поселюсь у Моны. Она сама звала.
Лица ванов стали какими-то кислыми, они начали шептаться. И шепотки я эти слышал прекрасно.
— Всех баб уведёт.
— Прямо как тот альв проклятый.
— Четверть детей с острыми ушами теперь…
— Ну живи с ней в кузне, коли так желаешь. Но харчеваться будешь с её стола. — Сказал вождь.
— Хорошо. — Легко согласился я. Чем бы не кормили, а компания грудастой Моны мне приятнее чем бытие с десятком потных ванов в длинном доме…
Из длинного дома я вышел один, от провожатых отбрехался. Пошёл сразу к Моне, чего мне ждать? Правда местные занятые своими делами на меня пялились как на невероятную диковинку. Словно я из золота сделан.
Мужчины смотрели с любопытством, но недолго. Женщины, наоборот, разглядывали по полной. Да ещё о чём-то шептались и улыбались. Некоторые детали их разговоров долетали до моих ушей.
— Прямо как старый кузнец.
— Покрасивше будет…
— Какой красавец, и пахнет приятно.
До дома Моны я дошёл быстро, а она и ждала меня. Сидела на лавке около дома закинув ногу на ногу, словно ждала моего появления.
— Я знала, что ты придёшь. — Проворковала она довольная и за руку потащила меня в дом.
Почти сразу стала снимать с меня штаны, правда вовсе не для того, о чём я первоначально подумал. Штаны мои испачкались, и она застирала их тут же, в корыте.
— Чтоб грязь не въелась. — Сказал она, внимательно разглядывая мои ноги.
Чего в них такого привлекательного? По меркам моего мира я вполне обычный человек, ничего во мне особенного, немного занимался, но не олимпиец. По меркам тощих и жилистых ванов я атлет, красавец и настоящий аполлон. Небольшие, слабо выраженные кубики пресса приводили эльфийку в восторг, да и у Моны реакция была такой же.
Здесь ведь древность, со всеми вытекающими. Только в голливудских фильмах древние варвары это качки-бодибилдеры, вроде дедушки Арнольда. В реальности всё было совсем иначе, все они были тощими и низкого роста. Я хоть и ниже любого из ванов и уже в плечах, а мускулатура у меня выражена более ярко. Вот местные бабы и тащатся. А ещё я пахну приятно, а не воняю козлом как их мужчины.
Под предлогом того, что и рубашка испачкалась Мона стянула с меня и её. Пока застирывала её косилась на мой пресс, а как закончила так села напротив и стала просто пожирать меня взглядом и улыбаться, думая о чём-то своём. Длилось это некоторое время, но вскоре разум возобладал, и она стала задавать вопросы.
— Вождь принял тебя и разрешил поселиться в деревне?
— Ага.
— А стать его гостем он предлагал?
— Ага.
— А ты отказался и пошёл ко мне?
— Так и было.
— Молодец. Они бы тебя ото всех заперли, чтоб баб не портил, а потом сделали бы слугой своим или со свету сжили.
— А чего сейчас отпустили?
— Боятся тебя, наверное, чувствуют силу внутреннюю. Я тоже это чувствую. Есть в тебе сила светлая и великая. Думаю, колдун ты. Прогнать побоятся, это неуважение, напасть тоже. Думаю, они не знают, что с тобой делать. Эх, посмотрим, как выйдет всё.
— Ну пусть боятся. Мне то что? Я и без них проживу.
— Храбрый ты, человек Максим, однако обида их скоро станет ещё больше и тогда жди беды.
— А чего так?
— А того, что в тебя уже все девки влюбились. Удивлён? Не воняешь ты козлом немытым как они, даже наоборот пахнешь приятно, зубы ровные и белые и телом пригож аки ас какой.
— Как мало нужно для счастья. — Сказал я. Хотя понять местных женщин легко. С такими вонючками и алкашами как ваны и вправду трудно…
— Я тоже вождю отказала, а он меня прогнать не посмел. Я дочь прежнего вождя, и ремёсла многие знаю. А вот альвийка твоя здесь была пришлая, никто за ней не стоял, да и альвы проклятый народ. Потому он и выгнал её.
— Жестокий он.
— Ха, он такой. Первую девку что отказала ему убил. Тайно со свету сжил. Уж я-то знаю.
— Злой он. — Вынес я вердикт подумав. — А сколько вас в деревне обитает?
— А две сотни. Но такая молодая, красивая и незамужняя только я.
— Не сомневаюсь.
— Так ты маг? Чего темнишь? Расскажи. Я же сгораю от любопытства.
— Не знаю, кроликов из шляпы вроде не доставал.
— Кроликов из шляпы? А вы и такое делаете? А ты попробуй, вдруг получится.
Тут я задумался. Вроде бы тот летающий вредный шарик говорил, что наделит меня какой-то магической силой света и созидания, а подробностей не сказал. Надо подумать. Происходило ли в последнее время со мной что-то странное?
А если подумать, то и происходило, куда делась острая палка, с которой я вышел из избушки эльфийки? Я вышел с ней, а дальше она и исчезла, как так получилось? «Куда ты подевалась палка», подумал я и палка внезапно появилась у меня в руке…
Немая сцена, Мона сидит напротив меня вытаращив глаза, я сижу с палкой в руке, только что её не было, теперь она здесь. Появилась из воздуха.
«Исчезни», велел я и палка пропала. Затем я подумал «палка появись», и она снова здесь. Чтобы проверить я так же поступил с соломенным веником в углу дома. С лавкой, на которой спокойно могли поместиться двое и с собственным ботинком. Все они пропадали по моему приказу и появлялись, когда я повелел. Вот бы так с пылью на шкафу дома, эх…
Наигравшись со способностью, я вернул все вещи на место. Кроме острой палки, её лучше оставлю спрятанной. Пригодится, ведь потребность в острых палках в этом мире стоит остро. Однако не могу понять, что это за волшебство такое?
— Волшебный мешок. — Произнесла рогатая восхищённо.
— Чего?
— Так называется это колдовство. О нём ходят легенды… ты… ты…
— Мона дыши… вдох-выдох, давай. Что за легенды? Как о скатерти-самобранке?
— Ты и такое умеешь? — Изумилась она ещё больше.
— Вряд ли.
— А на ковре летать умеешь?
— Хотел бы.
— Не было никакого корабля, ты прилетел на драконе, я знаю!
— Пф… не люблю ящериц. — Сказал я. Мона поняла меня по-своему. Восхищения в её глазах только прибавилось. Видать решила, что ящерица для меня это слишком мелко…
