Аманда обернулась, когда пальцы Клинта впились ей в руку. Она увидела, как его тело приняло пулю, удар которой оттолкнул его в темноту. Прежде чем Клинт упал, Аманда разглядела боль в его глазах, именно боль, а не удивление. Кровь хлынула ему на грудь, пальцы разжались, и он повалился на землю. Лошади тяжело били копытами, мужчины седлали их и разъезжались, но Аманда не слышала ни суматохи, ни криков.

– Как бы я хотел медленно мучить тебя. Мне нужно было сначала хорошенько подумать, прежде чем связываться с такой женщиной, как ты.

– С такой как я?

– Да, с женщиной, которая не слушается.

– Прекрати разговаривать со мной так, будто это я в тебя стреляла.

Клинту хотелось сказать ей еще что-то. Например, что это она во всем виновата и что если бы вновь потребовалось ее спасать, то он повторил бы свои действия. Ему хотелось прижать ее к себе, хотя бы еще раз перед смертью, и убедить, что за нее стоило умереть. Он собирался сказать ей, что она – единственный человек, с которым он желает близости… но провалился в темноту.

Аманда прижала Клинта к себе, тихо укачивая его. Мужчины суетились, бегали, кричали, а она думала лишь о том, как ей хочется прикоснуться к его губам и почувствовать теплое дыхание на щеке. Пусть бы он кричал на нее, если уж ему так хочется, только бы остался жив.

Поколебавшись, она пробежала пальцами по его руке и нащупала залитую кровью кисть. Но сильные пальцы не ответили пожатием. Аманда, дрожа, взглянула ему на грудь. Какое-то время она смотрела, как кровь сочится через самодельную повязку, а затем потеряла сознание.

Единственный звук, доходивший до нее, был молчаливый стон, который рвал на части ее сердце.

Прикрыв глаза, она опустилась перед Клинтом на колени, пересиливая головокружение.

– Клинт, – прошептала Аманда. – Не оставляй меня.

Кто-то бережно отстранил ее.

– Несите его к свету, – закричал Пэп Ллойд, когда раненого подняли с земли.

Клинт сцепил зубы, чтобы не закричать. Боль огнем прострелила его внутренности. Казалось, время сначала летело стремительно, а затем потекло очень медленно.

Ллойд пережил схватки с индейцами и янки. Он знал, что нужно делать. Через несколько минут грудь Клинта была уже перевязана чьей-то рубашкой, причем перетянута так сильно, что он едва мог дышать.

– Мы отвезем тебя ко мне на ферму, парень, – сказал Пэп. – Я вытащу пулю, прежде чем начнется заражение.

Клинт откинулся на чьи-то руки, когда его укладывали на повозку. Чувствуя щекой теплую округлость груди, он не сомневался в том, кто поддерживал его. Клинт взглянул в глаза Аманды полные слез. Лицо ее было бледным, а рот слегка приоткрылся от ужаса.

– Не потеряй сознание, а то упадешь на меня, леди, – прошептал он. Она сдержала рыдания.

– А ты не умрешь на мне?

– Нет. – Клинт улыбнулся, преодолевай боль. – Я собираюсь жить довольно долго, чтобы…

– Тебе и вправду повезло, сынок, – тихо приговаривал Пэп Ллойд, перевязывая рану. – Еще несколько дюймов влево, и мне бы пришлось вынимать твое сердце, чтобы остановить кровотечение.

Клинт проглотил еще одну порцию виски. Он никогда не считал себя особо удачливым, а что касается сердца, то он совсем не был уверен в том, что оно ему вообще требуется. С тех пор, как он уехал из Канзаса, ему не приходилось слышать биения своего сердца.

– Я – собираюсь прожить здесь достаточно долго, чтобы задушить единственного городского корреспондента, – ответил он между глотками.

Старик тихо рассмеялся.

– Ты не первый, кто хотел бы это сделать. У мисс Гамильтон свой способ испытывать мужское терпение. – Ллойд наклонился ближе. – Но, сынок, ты же спас ей жизнь, да и люди ценят Аманду Гамильтон.

– Не напоминайте мне о моей ошибке, – прошептал Клинт, стараясь устоять перед огнем, разлившимся внутри после принятия порции виски. – Я и слушать не хочу.

– Плохо тебе пришлось из-за нее, не так ли, сынок? – смех Ллойда звучал откровенно. – Я знал одного янки, очень похожего на тебя.

Если бы он был всемогущим господом, то в молитвах не было бы толку, потому что он никого не хотел слушать.

Пэп Ллойд продолжал бинтовать грудь Клинта и все говорил и говорил, словно его слова могли принести какое-то успокоение.

– Мне пришлось похоронить этого янки много лет назад. Не смог я устоять перед соблазном и высек на надгробии: “Тебе следовало прислушиваться к моим предупреждениям”. – Ллойд громко рассмеялся.

Клинт не услышал теплоты в его словах.

– Ты хотел что-то мне сказать?

Ллойд сжал губы так, что они совсем исчезли с его обветренного лица.

– Нет, сынок, ничего. Подожду мрамор.

Клинт решил, что старик такой же ненормальный, как и Аманда. Он выпил еще одну порцию виски и задремал.

Время перевалило далеко за полдень, когда Аманда заметила, что Клинт пошевелился. Он дотронулся до своей раны, затем коснулся головы. Аманда заволновалась, уверенная в том, что движения причиняют ему боль.

Подойдя к койке, сооруженной Ллойдом на кухне, она произнесла:

– Свежей крови нет. Пэп говорит, что это хороший знак. Пуля прошла сквозь мышцу на волосок от легкого.

Клинт слегка приподнялся и вздрогнул от боли.

– Бывало и хуже, но я выкарабкивался. Выживу. Не кофе ли я чую? – Клинт заставил себя сосредоточиться на комнате. – Я бы согласился и на воду. У меня такое чувство, будто мой рот использовали для переработки хлопка.

Аманда подала ему кружку, которую Пэп оставил у койки.

– Пэп велел сначала выпить это. А потом можно и кофе. Специально держу его горячим.

Клинт глотнул, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не выплюнуть все назад.

– Что это?..

– Пэп приготовил это из трав и корешков и добавил немного виски, который вчера так тебе понравился.

Отпив еще немного, Клинт процедил сквозь зубы ругательства, а потом сказал:

– Должно быть, этот парень ненавидит меня.

Аманда рассмеялась и впервые вздохнула с облегчением. Если у больного достаточно сил ругаться, значит он выживет.

– Именно благодаря Пэпу ты все еще жив. Я слышала, как другие фермеры говорили, что повези они тебя в город, ты сейчас кормил бы червей.

Клинт откинулся на подушку. Не все ли равно, думал он. Он научился жить в ожидании пули, которую в конце концов должен получить. Бандит, который не ценит жизнь других, достаточно опасен. Но бандит, не ценящий свою жизнь, еще страшнее, потому что он уже мертв внутренне. Клинт Мэтьюз был мертв внутри до встречи с этим городом, до встречи с Амандой.

Клинт почувствовал, как ее прохладная рука нежно гладит лицо. Она была так близко, что знакомый запах обволакивал его, как бы лаская. Аманда напомнила теплый, зовущий запах типографии, печатающей только лучшие книги. Она пахла чернилами, краской, бумагой и женщиной. Теплой, любящей, страстной женщиной.

– Я чуть не умерла, когда тебя ранили. Эта единственная вспышка дала мне понять, как много ты для меня значишь, – прошептала Аманда, продолжая гладить его лицо. – Но я не могу мириться с твоим оружием. – Ей необходимо было признаться, как много Клинт значил теперь для нее. Аманда не хотела, чтобы еще одна пуля сразила его. Он должен увидеть жизнь ее глазами.

Клинт не открывал глаза, чувствуя, что ее слова проникают в него тяжелее, чем свинцовая пуля. Несмотря на все смелые разговоры, у нее все же мягкий характер. В памяти всплыло ее лицо, бледное и испуганное. И если вдруг сейчас они стали бы близки, как в ту ночь, он, наверное, раздавил бы ее. Каждый раз, когда он будет надевать кобуру, Аманда заново станет переживать прошлую ночь, и не только эту ночь, но и смерть отца. Она никогда не сможет жить его жизнью, а другой он не знал. Ему надо было остановить ее, пока она не влюбилась.

– Мы никогда не сможем быть вместе, – он не мог заставить себя поднять на нее глаза и чувствовал себя трусом. – Я зарабатываю на жизнь пистолетом, а ты ненавидишь оружие. – Время приятных снов подошло к концу. Пора шагнуть навстречу действительности.