Аманда улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь сном. Она раскинула руки поверх покрывала, упиваясь согревающими ее сердце словами.

Но с открытыми глазами ей легче было разглядеть свой сон, который становился явью. В смущении Аманда дотронулась до сильного плеча, щеки Клинта холодили ее лицо.

Воспоминание о их первом поцелуе смешалось со сном, когда его губы нежно тронули ее. На секунду она стала слишком спокойной и счастливой в своей мечте. Его руки притянули и прижали ее к сильной груди, а рот странствовал по лицу. Близость Аманды согревала кожу Клинта, и его мечта становилась реальностью.

– Это сон, – пыталась прошептать Аманда, пока он не нашел ее губы. Воспоминание о поцелуе на вечеринке бледнело в сравнении с этим. Казалось, его губы требовали всю ее душу взамен за то удовольствие, которое он доставил ей. Но бессмысленно было думать о том, что ей делать. Все, чего Аманде так страстно хотелось сейчас, это оставаться в его объятиях и наслаждаться тем неожиданным счастьем, которое Клинт ей принес.

Когда его губы, наконец, оставили ее рот и, тихонько целуя шею, медленно пропутешествовали к уху, он прошептал:

– С того вечера я мог думать только о том, как я хочу вновь обнять тебя.

Клинт крепко сжал Аманду в объятиях, словно его потребность ощущать ее близко была более, чем физической.

– Аманда, твое место здесь, со мной. Так приятно чувствовать твое тело рядом с моим. – Он позволил своим рукам скользнуть до ее талии, а потом вверх по спине.

– Божественное ощущение. Такое совершенство не должно быть сном.

Затем он страстно поцеловал ее вновь, ощущая силу после стольких лет голодания. Губы Клинта были тверды и требовательны, а руки, так крепко прижимавшие ее к нему, возвращали из мечты и сна в реальный мир его страсти. Этот голод разжег такой огонь, лихорадочным жаром разлившийся глубоко внутри Аманды, что, казалось, он мог стать смертельным.

Если бы девушка была моложе, то, возможно, ее бы шокировала смелость Клинта. Но в тот момент она хотела только наслаждения. Аманда была уже в меру зрелой, чтобы принять чувства, и достаточно молодой, чтобы ответить на них. Думать ей совершенно не хотелось, а хотелось жить, причем только у него на груди, только в его объятиях.

Неуверенно Аманда провела пальцами по плечам Клинта, испытывая наслаждение от близости сильного тела, от ощущения напрягшихся мышц, которые после нежного ее прикосновения казались будто вырезанными из дерева. Волосы его были гуще и длиннее, чем у городских мужчин. Он принес с собой незнакомый свежий запах ветра, утреннего мороза, лесных костров и лошадей.

Ее пальцы погрузились в волосы Клинта, приблизив его лицо. Поцелуи его становились все необузданнее, а руки замирали в ласкающем прикосновении. Разгорячая нежными поглаживаниями девичье тело, они неотступно приближались к тому, на что ни один мужчина до сих пор не имел права даже взглянуть.

– Я знал, что ты само совершенство без этого идиотского корсета, стянувшего тело, – прошептал он ей на ухо.

Подчиняясь сердцу, а не рассудку, Аманда приняла его близость. Действительность была намного лучше, чем сон, чем мечта, и превзошла все ожидания. Когда его рука ласково и легко прикоснулась к ее груди, Аманда застонала от удовольствия, и, приоткрыв губы, встретила его сильный и глубокий поцелуй.

Время остановилось для них, и не существовало ничего вокруг, кроме объятий друг друга. Его поцелуй вновь стал нежным – он знал, как надо любить.

Аманда чуть слышно застонала и шевельнулась, изогнув тело. Пальцы Клинта, очарованные мягкостью ее груди, накрыли волнующие холмики. Девушке не пришлось признаваться ему, что все это впервые. Он чувствовал, как дрожит ее тело.

Клинт колебался, зная, что если продолжит ласки, то не остановится, пока не завершит “путешествие”.

– Аманда, – прошептал он, собрав остатки воли и убрав руки с ее груди, – я не хотел…

Здравый рассудок разом вернулся к ней. Она вырвалась из его рук и перекатилась на другую сторону кровати. В одно мгновение соскочив на пол, Аманда попыталась схватить платье, а заодно сохранить последние капли гордости.

– Не смей извиняться за то, что снова целовал меня, Мэтьюз. – Когда она зажигала лампу, пальцы ее слегка дрожали. – Клянусь, что заряжу этот старый “Патерсон” и пристрелю тебя сама. В жизни никто меня так не целовал, и будь я проклята, если покаюсь в своем грехе, пока еще храню тепло свершенного.

Клинт рассмеялся. Он ожидал гнева Аманды, так как без разрешения проник в ее комнату и позволил себе вольность, на которую не имел права. Все его тело жаждало ее.

– Я и не думаю извиняться за то, что целовал тебя. Если говорить честно, – он направился к ней, – то я был бы не против повторить свое преступление.

Аманда отступила к окну.

– Нет. – Целовать его, когда он был частью ее сна, это одно. Но целоваться с ним, пробудившись от сна, да еще при свете, совсем другое. – Я не привыкла к тому, что мужчины вламываются ко мне посреди ночи. Что тебе нужно?

Думая о том, как ему хотелось признаться в своих желаниях, а еще лучше проявить их, Клинт улыбался. Но сейчас не время.

– Я пришел предупредить, чтобы ты не ходила завтра на встречу фермеров.

– Мы уже обсуждали эту проблему. Что дает тебе право мне приказывать?

– Это не мой приказ, а полковника. – Клинт понизил голос. – Но я согласен с ним. Там может возникнуть перестрелка. Это не место для леди.

– В первую очередь я – журналистка. И если есть проблема, я иду и пишу о ней.

– Ты туда не пойдешь. И если мне придется связать тебя и посадить в сундук, поверь, я сделаю это. – Клинт оглядел квартирку Аманды, словно выбирая, какой из сундуков наилучшим образом послужит этой цели.

– Ты правда сделаешь это? – ее вопрос натолкнулся на сталь его взгляда.

– Я сделаю все, что необходимо, чтобы уберечь тебя от беды.

Аманда упрямо вскинула голову и покачала ею, словно взвешивала его слова. Наконец, согласно кивнула, сдавая позиции.

– Если я не поеду, то потребую полный отчет о том, что случится на этой встрече.

Клинту было трудно поверить, что у женщины могло хватить ума определить, где сдаться. Другие женщины стали бы спорить, плакать, умолять, Аманда же предложила сделку. Он не мог не восхищаться ее благоразумием.

– Договорились, – ответил он.

– И еще, – Аманда скрестила руки. – В следующий раз прежде чем войти, надо постучаться. Утром я попрошу сменить замок.

Клинт понял, что его выгоняют. Он также понял, что, если задержится хоть на минуту, то вновь попытается поцеловать ее. Эта женщина влечет к себе, как наркотик. Ладони Клинта уже потеплели от желания обнять ее. Он поклонился и взял плащ.

– Когда мне можно будет остаться подольше, я зайду. Я хотел бы закончить тот спор, который ты начала, проснувшись.

– Я не девочка, которую можно легко завоевать несколькими поцелуями, мистер Мэтьюз.

– Согласен, мисс Гамильтон. Вы целиком и полностью женщина. – Его всезнающая улыбка заставила Аманду покраснеть. – Когда мы решим проблему с фермерским собранием, я хочу придти и доказать свою точку зрения.

– Когда проблема будет исчерпана, моя дверь будет крепко заперта.

Ни в словах, ни в позе Аманды не было мягкости, и Клинт изумился: та ли это женщина, которая была всего несколько минут назад в его объятиях.

– Я все же попытаюсь, – ответил он и исчез так же тихо, как и появился.

Весь день Клинт не мог выбросить Аманду из головы. Он боялся увлечься женщиной, особенно такой своевольной, как Аманда: с ней нельзя играть наполовину. Иногда ему хотелось оказаться с ней в постели, ласкать ее и заниматься любовью до тех пор, пока оба не насладятся до конца. Иногда он боролся с собой и с трудом подавлял желание свернуть эту красивую шейку.

Хмурый, как осеннее небо, Клинт поехал на собрание фермеров. Он не знал местность так, как знали ее жители городка, поэтому ему захотелось приехать туда пораньше и осмотреть окрестности. Прежде чем появиться на сцене, он планировал отдохнуть и расслабиться.