Волх стоял перед ними, будто нагой. Ему было не по себе. Головой он понимал, что Аол прав, но гордость не хотела сдавать позиции. С другой стороны, на кону стояла его жизнь, и сейчас был тот самый момент, чтобы начать менять свое отношение к окружающим и к себе самому. Даже не смотря в их лица, он чувствовал их острый ожидающий взгляд. Надо отдать им должное, ребята оказались терпеливые, ведь Волх переминался с ноги на ногу больше минуты. Наконец, он тяжело выдохнул и произнес:
– Хорошо, я признаю свои ошибки. И признаю, что вы правы. Мне нужна ваша помощь, очень нужна. Я уверен, что не справлюсь один. Мой кот – акшар, и это очень серьезно.
Троица переглянулась между собой, Аол высказался за них всех. Инпу у его ног воодушевленно забил хвостом.
– Идет. Но будешь нам должен. Жди нас после одиннадцати вечера, мы придем.
– Спасибо – тихо просипел Волх. Его съедал стыд и обида одновременно. Он признал себя слабым, но, с другой стороны, у него появился шанс это изменить, и это было хорошо. Он не чувствовал страха, но простая логика советовала действовать именно так.
В этот раз Волх затворил ставни на окне, и всеми силами упрашивал кота остаться. Морок был голоден, он нутром чуял нежные, сладкие от крови тела суккубов, ползающих под донжоном корпуса. От голода он становился раздражительным и нервным. Он недовольно рычал и точил когти о ставни, вырывая крупные куски дерева, осыпающиеся на подоконник спальни. Волх чувствовал настроение кота, и оттого все больше убеждался, что затея провальная. Кот не захочет усаживаться напротив и смотреть ему в глаза, когда звериный голод подступает к глотке и пасти, полной острых длинных клыков. Когда он смог уговорить кота усесться на кровати, дверь тихо отворилась, и за порог прошмыгнуло трое первокурсников с питомцами. Им удалось незаметно проскользнуть мимо старост, чем они были невероятно довольны.
– Ты готов? С кого начнем? – Спросила Бадб.
– Главное, не с меня – ответил Волх, предлагая всем усесться на дощатый пол посередине комнаты. Для четверых детей и питомцев помещение действительно казалось немного тесным. Молодые маги, скрестив ноги, организовали ровный круг. Холодное дерево пола поначалу неприятно жалило их по бедрам и ягодицам, но, как только они приступили, ощущение прохлады тут же исчезло.
– Давайте с меня! – вызвался Аол. Ему не терпелось начать. – Я взял учебник. Так, начнем – он раскрыл книгу на нужной странице. – Должна быть полная тишина. Кстати, что с твоим котом? Он всегда такой спокойный, а сейчас ерзает на кровати.
– Думаю, он немного голоден. Он всегда уходит ночью, а утром возвращается уже сытый. – ответил Волх.
– А тебя не заботит, почему он возвращается сытый? – приподняла одну бровь Уна. – Позволю тебе напомнить, твой кот – акшар. Он может незаметно сожрать кого-нибудь, а ты и знать не будешь. Тебя это вообще не волнует? Вообще-то питомцев положено кормить.
– Я предлагал ему и мясо, и молоко, он ничего не ест – лишь пожал плечами Волх. – К тому же, если бы он сожрал кого-то из учеников, декан бы точно обвинил нас. Он знает о моем коте. Думаю, он кормится за пределами школы.
– Да ну! – саркастично удивилась Уна. – За пределами? Это ж как он мимо охраны ухитряется проходить? Он что, привидение? Ты проследить за ним не пытался?
– Уна, у меня в последнее время нет сил даже на то, чтобы встать с кровати. Я уже не помню, когда спал в последний раз, а ты мне о слежке по ночам, хватит! Давайте уже начнем, и может, я смогу найти с ним общий язык и поспать наконец!
– Ладно. Но если в процессе он тебя сожрет, я тебя предупреждала. С вампирами шутки плохи, а с голодными – вдвойне!
Дети пропустили ц центр круга Инпу, усевшегося мордой к хозяину. У щенка окончательно встали уши, и теперь он больше походил на черного волка, чем на собаку. Его выдавал лишь весело виляющий хвост и свисающий на одну сторону розовый язык. Пожалуй, у него был самый миролюбивый характер среди питомцев, что импонировало даже Волху. Собаки нравились ему ничуть не меньше, чем кошки, хотя бы потому, что те не уступали им ни в преданности, ни в интеллекте. Вопреки расхожему мнению, Волх был уверен в том, что преданность кошки стоит если не столько же, то дороже, чем преданность собаки. Видимо, именно поэтому ему достался именно кот.
Аол сосредоточился и внимательно смотрел в глаза псу. Со стороны можно было подумать, что его одолел недельный запор, от усердия его лицо приобрело несколько багровый оттенок. Они просидели ровно пять минут до того момента, как Инпу решил, что хозяин с ним играет, и со всей щенячьей любовью, преданностью и энтузиазмом повалил его на пол, жадно облизывая лицо. Подстать своей собаке, Аол радостно смеялся и катался по полу, в обнимку с щенком, чем вызывал еще более яростные приступы собачьего обожания. Девочки хватались за животы от смеха, но Волх, поймав себя на мысли, что это не кажется ему забавным, решил вмешаться в процесс объятий и остановить это буйную радость. Провалив задание, Аол ничуть не расстроился, по крайне мере, ему не откусил голову его собственный щенок, хороший повод не падать духом.
Следующей на очереди была Уна, она бережно уложила змею на пол напротив себя. Змейка свилась в клубок и уставилась на хозяйку бусинами черных глаз. Они сидели, недвижимые как статуи, со стороны могло показаться, что даже дыхание оставило их, как вдруг Уна заговорила.
– Гибра, слушай меня внимательно – слова ее текли медленно, но жестко. – Ответь мне, ты понимаешь? – Змейка высунула черный язык, ощупав воздух. – Хорошо. Скажи мне, какое растение загадал профессор зельеварения на прошлой лекции? – Змея издавала длинное шипение. – Полынь?
Дети сидели, открыв рот. У них не было ни капли сомнения в том, что Уна талантлива, но та легкость, с которой она выполнила это задание, не могла не удивить. Не было ни намека на опасность, змея была спокойна и внимательна. После Уна поднесла руку к Гибре, и та послушно заползла ей на плечи. Она ласково поцеловала змею в нос и довольно уселась в кресло у окна.
Бадб, при всем желании повторить успех Уны, не смогла добиться от птицы ничего, кроме белой кучки помета на полу. Гамаюн изо всех сил стремилась понять хозяйку и даже что-то щебетала ей на птичьем языке, но Бадб не смогла услышать. Волх ухмыльнулся, вспомнив ее лекцию о том, что все его несчастья от недопонимания с котом. Уязвленная Бадб уселась на край кровати. Гамаюн терлась о ее щеку клювом, но тщетно, хозяйка не могла примириться с поражением. Вся ее кажущаяся идеальность развеялась как дым, оказалось, Бадб может быть даже тщеславнее и честолюбивее Волха!
Настала очередь хозяина комнаты. Кот сидел напротив, Голиаф, размером с алабая и силой взрослого тигра. Его четыре красных горящих, как угли глаза хищно уставились в глубокие синие человеческие глаза. Это был не домашний толстый кот, то был свирепый убийца, голодный до крови. Волх внимательно следил за взглядом Морока, пытаясь проникнуть в кошачье сознание. Минута, две, три тянулись как часы. Вдруг абсолютная тишина обрушилась на него, ему показалось, что он лишился слуха, но нет, откуда-то издалека, будто из-под толстого слоя льда раздался этот ненавистный гулкий звук. Удар, один, второй, третий, каждый новый мучитель набатом колотил по голове мальчика. Еще несколько ударов, и он гремел как гром, сотрясая воздух и поднимая пыль со штор. Он смотрел в красные колодцы кошачьих глаз, подобных жерлам адовых печей, где разгораются огненные языки пламени. Зрачки его становились все уже, а глаза раскрывались шире, как раскрываются челюсти хищного цветка, готового заглотить мошку, польстившуюся на сладкий нектар. Теперь он видел только глаза, четыре страшных красных глаза в кромешной тьме, из уголков которых, словно кровавые реки, вздымались смерчи багрового дыма. Кровь, кровь в его сознании занимала главенствующую роль. Кровь диктовала ему свою волю, кровь наполняла прожорливую пасть и падала в пропасть желудка, где кормила стаю демонов. Кот исчез, явился акшар, демон, вампир, нечисть. Под полоской красных глаз раскрылась громадная бездонная пасть, коронованная рядами острых как иглы клыков. Пасть, подобная котловану, испещренному со всех сторон зубьями окровавленных копий, на дне которого корчились как в жаровне, белые измученные останки душ. Пасть придвинулась вплотную к лицу мальчика, но тот не двинулся с места. Он почувствовал, как воздух затягивается внутрь жерла, разгоняя огонь в печах, но в ребенке не было ни капли ужаса. Его донимал лишь грохот сердца, качающего кровь где-то внизу. «Помоги мне» молил Волх акшара, повторяя одно и то же десятки раз. Вампир замер, здесь не было открытого сосуда, откуда можно было утолить эту жажду, был лишь наглухо запечатанный колодец, настолько глубокий, что даже демон мог бы в нем утонуть, сгинуть в пропасти… Стены колодца были гладкими и широкими, и нечем было зацепиться за его скользкие стены. Пока колодец был закрыт, человек был безопасен. И он отступил, тьма понемногу рассеялась, и вместо акшара напротив вновь сидел его кот, с широкой черной мордой и длинными кисточками на больших ушах. Морок прикрыл глаза и ласково боднул Волха в лоб. Грохот моментально исчез, его заглушило приятное уютное мурчание. Волх положил ладони на щеки кота и уперся лбом в широкий теплый бархатный нос.
