– Маша, ты сможешь простить меня? – Сказал Маркус, глядя снизу вверх на меня.

– За что? И пожалуйста, Маркус, встать с колен.

Он печально покачал головой.

– Ты не понимаешь, Маша. Я стаю там, где должен. Я принес столько боли тебе, я был жесток с тобой, прости меня. Я был эгоистом, я вел себя как полный мудак.

Я все еще не понимала, к чему он клонит. По лестнице поднялся Вася, одетый в чистенькую жилетку и брюки, абсолютный контраст со своим Боссом. Юноша мягко улыбнулся мне и, не говоря ни слова, удалился к себе в комнату. Я вновь посмотрела на Маркуса. Мужчина смотрел на меня с блестящими зеленными глазами, ожидая от меня ответа.

– Маркус, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты никогда не делал мне ничего плохого, тебе не за что…

– Нет, Маша, я разбил тебе сердце.

Я тяжело сглотнуло, а сердце болью отозвалось в груди. Ах, вот он про что.

– Маркус, пожалуйста, давай не будем об этом говорить.

– Я давно уже должен был тебе об этом сказать. Послушай меня. Я сделал тебе больно, отверг тебя, причинил боль твоему нежному сердцу.

Слезы подступили к глазам, но я пыталась их сдерживать. Ох, не об этом я хотела с ним поговорить и явно не сейчас, когда он выглядит чуть лучше покойника.

– Пожалуйста, прости меня. Я прожил бесконечную жизнь и не смог сразу разобраться в себе. Я думал, что так будет лучше для тебя, – я хотела что-то сказать, но Маркус меня остановил, продолжая изливать свою душу. – Я ведь правда плохой человек, Маша. Я убийца, я грешник. Я несу только смерть.

– Нет, не говорит так, это не правда, – слезы все-таки прорвались и вновь потекли по моим щекам.

– Это так, Маша, я был создан как оружие Создателя. Но правда в том, что мне нравиться быть этим оружием. Мне нравиться причинять боль, мне нравиться убивать. И я убил свою любовь.

Я задрожала всем телом. Слезы душили меня.

– Я любил однажды, много-много лет назад. – Его голос стал глуши, надорванным, таким же сломленным, как и мужчина, что стоял на коленях передо мной. Тонкие следы от слез появились на окровавленных щеках мужчины, а глаза стали мутными, почти стеклянными. Маркус исповедовался мне, наверняка никому прежде он не рассказывал то, что давно хранил в себе. Вся эта боль показалась сейчас на его утомленном лице.– Она была хорошей девушкой с чистой душой. Но ее убили. – Он тяжело сглотнул.– Ее убили, потому что не могли убить меня. Ее убили те, кого я низверг. Они отомстили мне через нее. Я…– Мужчина задохнулся слезами, часто моргая.

Я опустилась рядом с ним на колени, крепко обняла его, давясь собственными потоками слез. Слезами боли, но не моей, а этого прекрасного и сломленного мужчины. Маркус позволил мне прижаться к нему, уткнувшись мне в шею.

– Я боялся, что все повториться. – Его голос звучал глухо, он продолжал, – я боялся, что вновь позволю себе сблизиться с кем-то, а потом до него доберутся мои враги. Я боялся, что тебе причинять зло, Маша, что они… Я не мог позволить тебе быть рядом со мной. Я опасен. А ты, ты бесценна! Ты должно жить и нести свет! Ты и есть свет во всей этой жизни! Ты для меня, как яркое солнце в промозглом мире. Я так долго жил во мраке со своими кошмарами. А потом появилась ты. Яркая и нежная. И осветила даже самые мрачные уголки моего злачного мира. Принесла нежность туда, где остались только кости и прах. Подарила надежду на жизнь. Ты подарила мне жизнь, желание жить. Но я не мог тебе позволить быть моей, Маша. Ты так важна для всех Миров!

Я отстранилась от него, но ровно на столько, что бы взглянуть в его красивое лицо, пусть и оно и было все в крови.

– Но я уже твоя, Маркус! Я хочу быть твоим солнцем! Только твоим! Хочу, что бы ты жил! Что бы был счастлив! Ведь я так сильно люблю тебя!

В его взгляде бушевал ураган из чувств. Это и боль и сомнения, и тревога и страх, а еще это облегчение и нежность, а еще это…

– Я люблю тебя, – с таким трудом ему дались эти слова, но зато когда он произнес их, непосильный груз свалился с плеч, и его взгляд стал теплым и спокойным. Больше никаких масок, не какого равнодушия. – Я так давно тебя люблю!

И он прикоснулся ко мне. Его горячие губы сначала легонько, почти невесомо коснулись моих, как бы спрашивая разрешения, и когда я сама потянулась к нему, Маркус углубил поцелуй. Поцелуй был нежный, сводящий с ума, но постепенно перерос во что-то дикое, первобытное. Он не просто целовал меня, он пил меня, он дышал мной. И спустя какое-то время он отстранился от меня, его грудь тяжело поднималась, как и моя, Маркус продолжил. Его голос был хриплым, но уже не сломленным.

– Ты простишь меня, Маша? Дашь, такому больному ублюдку, как я, еще один шанс? Я хочу все исправить, я хочу…

Я коснулась его губ кончиками пальцев.

– Замолчи! Прошу тебя, прекрати извиняться. Мне нравиться мрачный, уверенный в себе мужчина. Я полюбила такого болвана. Наверно я и сама немножко больная, раз вновь отдаю тебе свое сердце. Не разбивай его больше, пожалуйста!

Я улыбалась, глядя на него. Маркус засмеялся. Похоже, это больше был истерический смех, смех облегчения. Он еще раз поцеловал меня, но уже не так горячо и не так долго. Прислонившись к моему лбу своим, он прошептал.

– Обещаю, и никогда не выпущу его из рук. А в залог отдам тебе свое.

– Маркус…

– Ш-ш! А теперь давай пойдем ко мне. Я отмоюсь от этого смрада и еще раз извиню перед тобой. Только не так сентиментально, все-таки это, как ты сама заметила не мое.

Я засмеялась.

– Это точно! Ах, ты мой мрачный агрессивный Некромант!

– Это так! А теперь идем! Обещаю, тебе понравиться второй дубль моего извинения.

Он встал и потянул меня за собой. Моя улыбка растянулась от уха до уха. И я буквально парила над полом. Маркус посадил меня на свою огромную кровать, застеленную черным постельным бельем.

– Оставайся здесь и постарайся ничего не выдумывать себе.

Я нахмурилась.

– О чем это ты?

Маркус лукаво улыбнулся.

– Не хочу вернуть из душа и увидеть пустую кровать, когда ты решишь, что я тебе не нужен.

Я засмеялась.

– Тебе так просто не отделаться от меня, господин Некромант!

– Я на это очень надеюсь!

Он еще раз улыбнулся и исчез в ванной.

Я растянулась на шелковых простынях и попыталась ни о чем не думать, как попросил меня Маркус. Хотя я все-таки кое-что выдумала в своем неугомонном мозгу. Мало того, что мне казалось все это сном, что я на самом деле крепко сплю у себя в комнате, так я еще решила помечтать о том, что хочу сделать с этим невыносимо красивым мужчиной. О, Боже, что я с ним только не делала в своих эротических снах! Я засмеялась над своими мыслями. Ну, точно я чокнулась! Послышался скрип, я очнулась от своих фантазий и приподнялась на локтях. И вновь оказалась в огне. О, святые светлячки! Передо мной стоял Маркус. Обнаженный Маркус. Вы не поняли меня. Еще раз. Передо мной стоял полностью обнаженный Некромант! С его бронзовой кожи еще стекали капли воды, оставляя соблазнительный след на рельефном торсе. Все его тело словно высечено из металла, твердое, накаченное, ни грамма лишнего жира под гладкой кожей, сплошные мышцы и похоть. Под правой грудной мышцей восседала огромная серая волчица, а ниже, там, где шикарный пресс с восьмью кубиками заканчивался V-образными мышцами парил грифон. Его суровое птичье лицо смотрело прямо на меня, а львиные лапы опиралась на … Кхм… на огромное мужское достоинство, которое было изрядно возбужденно. Я залилась краской от смущения и тут же подняла глаза к лицу мужчины. Он смотрел на меня из-под полуоткрытых век. Еще мокрые волосы падали ему на лоб, а зеленные глаза опасно поблескивали.

– Нравиться то, что видишь? – Хриплым голос произнес Маркус.

Я сглотнула.

И выдохнула.

– Да.

Он зарычал и направился ко мне. Пару шагов на мускулистых ногах и он уже медленно нависает над моими ногами. Хищный взгляд, опасный взгляд. Но я уже возбуждена до предела, соски напряглись до боли, а между ног стало жарко и мокро. Он медленно начал приближаться ко мне, нависая надо мной на согнутых руках. Как хищник на охоте. От него веяло огнем и опасностью. Я задрожала под ним, но не от страха, а от невыносимого возбуждения. Когда он добрался до моего лица, я уже сгорала от желания, но все же я боялась пошевелиться. Он не двусмысленно показал, кто здесь главный. Он шумно втянул воздух у моей шее, отчего мои трусики, кажется, промокли окончательно. Я закрыла глаза.