Аббадон вскинул изуродованную бровь и – боже – усмехнулся! Белиал же нахмурился, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

– Бел? – вновь позвал Маркус.

– А вы не остерегаетесь того, что помимо Азазель на Машу обратит внимания кто-то еще? – раздался голос Васи.

– Силы еще не достаточно в ней, что бы кто-то почуял ее. – Произнес все тем же бесстрастным тоном Аббадон.

Мне эта идея что-то не очень нравился.

– Пусть так. Но у нее нет и высокого человеческого титула, что бы присутствовать там. – Возразил Вася. – Возникнут вопросы. А где вопросы, там и совершенно не нужное внимание сторонних лиц.

Мне что-то стало не по себе.

– Не будет никаких вопросов, если Машенька будет сопровождать меня, – наконец заговорил Белиал.

– Так ты согласен?

– Я согласен, если тебя, Маркус, будет сопровождать Габриэла.

Маркус улыбнулся. Аббадон приподнял один уголок губ. А я нахмурилась, не зная, что мне и думать обо всем этом.

– Ты будешь с Марией, а я попрошу Габриэлу. Так что договорились!

Белиал поднялся и подошел ко мне, игнорируя Васю. Он склонился, взял мою руку и слегка коснулся ее горячими губами.

– С нетерпением буду ждать этого бала!

Я покраснела. Он подмигнул мне и добавил.

– Ты бы знала как порой эти мужчины вокруг меня невыносимы!

И растворился в воздухе, оставив лишь слабую черную дымку. Вася фыркнул.

До загадочного Бала Лояльности оставалось чуть больше двух недель. Этот бал проводиться ежегодно в течение тысячелетий, как позже мне пояснил Маркус. Он знаменует равноправный договор между Четырьмя Мирами, заключающий в себе соблюдать лояльность по отношению друг к другу. Хотя это название не особо отражает суть соглашений между вечно враждующими видами потусторонних существ. Скорее, это напоминало инструкцию, как вести войны друг с другом; какое поведение приемлемо чужеродной сущности в каждом из Четырех Миров; сколько вражеских единиц можно убить и какими допустимыми способами и все в том же духе. О терпимости и уж тем более симпатии межвидовой речи даже и не шло. Тем не менее, условия соглашения более менее соблюдались, и Бал проводился с участием всех сторон. Маркус предупредил меня, что на балу будут присутствовать члены Ордена Экзорцистов. Что конечно меня не особо обрадовало, еще очень свежи были острые слова отца в моей памяти. Я поежилась, но Маркус успокоил тем, что в компании Белиала никто не посмеет ко мне даже близко подойти.

Мы с ним сидели все еще в его кабинете, когда все фантастические мужчины так или иначе удалились из комнаты. Некромант рассказал мне про бал в общих чертах, что меня там ждет. Так же он спросил, не проявлялась ли как-то еще моя скрытая Сила. Я отрицательно покачала головой. Но он все равно решил провести пробное испытание. Наш официальный разговор был окончен и Маркус дал пронять, что могу идти, но я все медлила, сидя возле рабочего стола. Глупое сердце все хотела вернуться к нашему утреннему разговору в его спальне. Видите ли, этому разбитому органу моего организма показалась, что есть какая-то надежда относительно этого красивого мужчины. Чему мой разум отчаянно противостоял, но тело по-прежнему оставалось сидеть на мягком стуле. Но я так ничего и не сказала. Некромант удивленно поднял на меня свои восхитительные зеленые глаза, отрываясь от каких-то бумаг на столе.

– Ты что-то еще хочешь спросить? – произнес мужчина и выпрямился в своем кресле. Он с любопытством уставились на меня.

Я слегка запаниковала. Казалось, Маркус знал, о чем не решалась его спросить. Но предоставлял мне в руки все карты. Я открыла рот и снова его закрыла, отрицательно покачав голов. Побежденная, я поднялась и поплелась из комнаты, остро ощущая его взгляд. Мне было не комфортно и волнительно одновременно. Ох, уж, это мое глупое сердце! Когда я была на пороге, то услышала глубокий печальный вздох Некроманта. Я не обернулась, а постаралась как можно быстрее оказаться у себя в комнате. И вот, когда оказалась за закрытой дверью спальни, я дала волю слезам, своей обиде, своей боли. Я рыдала взахлеб, уткнувшись в подушку, отчего она тут же превратилась в мокрый бесформенный комок перьев и ткани. В дверь кто-то стучал, мне показалось, что слышала голос Васи, но в комнату так и никто не вошел. Перед глазами мчались, смывая друг друга, образы моих самых близких людей: смеющееся лучезарное личико Светы; мама, обнимающую сестру, не разделяя со мной того же тепла; злое лицо отца, перед его уходом из дома Некроманта; слезы Вали и Кирилла…… Следующее по списку. На меня вновь обрушилась вся тяжесть дара моих демонических предков. Мне нужно найти способы остановить грядущие разрушение мира. Сейчас это уже не так пугает, как, к примеру, сегодня утром. А чего еще бояться? И на кого надеяться? Близкие от меня отвернулись. Да и были ли они когда на моей стороне? За меня настоящую?… Рядом осталось, как не смешно это звучит, то Зло, которое мы в глубине души все боимся. Может быть Вася и прав? Мне нужно, в конце концов, принять, кто я. Принять то, что, скорее всего я буду одинока. Ибо кто не захочет убить меня за Силу, тот будет лицемерить, прикидываться другом, что бы в итоге я плясала под его дудку. Может поэтому Некромант, проживший длинную тысячелетнюю жизнь, предпочитает уединение и одиночество в своем огромном особняке. Что бы ни иметь таких друзей, которые хуже врагов.

Маркус.

Ни имя, а мед на устах. А внешность просто отдых для глаз. Высокий, мускулистый, с бархатным голосом и восхитительными глазами, цвета мокрой травы. Один только запах этого мужчины способен заставить трястись мои коленки. Такой смертоносный, сексуальный и такой недоступный для меня! Та попытка рассказать мне, возможно, о своих чувствах ко мне была, скорее всего, просто способом утешить и отговорить от сумасшедшей затеи самоубийства. Если бы было иначе, он бы продолжил прерванный разговор в кабинете, когда мы остались вдвоем. Но это не так. Маркус не любит меня. А я… И на этой мысли поток моих слез удвоился. Хотя, казалось, куда уж больше. И почему все мои мысли заканчиваются им. Только им. Некромантом.

Я не помню, как уснула. Меня разбудил яркий солнечный луч. Я с трудом разлепила опухшие глаза. Не спеша села, пытаясь собраться с миллионом перепутанных мыслей в голове. Я встала и подошла к окну, желаю открыть его и впустить в комнату поток свежего летнего воздуха. До меня не сразу дошло, что это яркий лучик отблеск заката. Ничего себе! Я проспала весь день. Сколько же сейчас времени? Я повернулась к тумбочке, посмотреть на будильник, как в дверь кто-то слабо постучался.

– Входите, – я глянула на будильник. Ого, половина одиннадцатого!

– Привет, дорогуша, – Вася зашел в комнату, внимательно меня изучая.

– Привет. – Я обхватила себя руками, немного смущаясь своего зареванного лица.

– Ты проспала весь день, конфетка. Так что ночью мы идем с тобой пугать детишек, – Вася подмигнул мне, падая в кресло возле окна. – Ты в деле?

Я слабо улыбнулась и посмотрела на улыбающегося юношу. Он по-прежнему с любопытством смотрел на меня, от чего я растерялась еще больше.

– Вася, что со мной не так? – наконец спросила я, когда его голубые глаза чуть дыру во мне не прожгли.

– Что в тебе не так, дорогая? Мне кажется вот сейчас с тобой как раз таки все в порядке!

Я удивленно уставилась на него. Юноша поднялся и подошел ко мне. Мне стало как то не по себе. Хотя рядом с Васей я всегда чувствовала себя комфортно. Что, черт побери, со мной не так? Вася приобнял меня за плечи и подвел к туалетному столику. Он смотрел в зеркало и широко улыбался, все еще не отпуская меня. Я нахмурилась и тоже посмотрела в него. Святые светлячки! В серебряной глади зеркала отражались две фигуры: высокий, статный юноша и крохотная девушка, у которой глаза переливались зелеными и белыми искрами, как грани огромных бриллиантов. Я замерла, испугавшись, но на самом деле это были странные чувства: и страх, и трепет, и блаженство! Я стояла, не моргая, боясь спугнуть это странное свечение. По мере того, как внутри меня разливалось не привычное спокойствие и умиротворение, блеск тускнел. И, в конце концов, мои глаза вновь стали карими.