В ушах женщины резало от громкого крика, на грани истерики и безумия, что извергал из себя супруг. Его глаза наполнены гневом, вены на шее вздулись, а изо рта вылетали бранные слова, смешанные со слюной, которая казалась Марии настоящей лавой.

Насколько же больно и колко было осознание, что сделанное в благих желаниях решение, привело ее к такому неприятному исходу. Женщина проклинала себя лишь за горькие мысли о былых желаниях и мечтах. Думала, ну когда-то, с годами, через лет десять, или же двадцать, она должна полюбить супруга, ради дочери и ее светлого будущего.

Желания мелкими осколками разбились о суровую реальность. Георг может и любил ее, но никогда не был нежен или же учтив ни с кем. Даже с единственной дочерью, что начала страдать от ежовых рукавиц собственного отца, как только сделала свой первый шаг.

Могла ли Мария предугадать подобный исход событий? Нет, не могла. А вот ее подруга детства, которая стала крестной материю Ани, дочери Марии и Георга, говорила о подобном. Аккуратно, не желая потерять контакт с близкой подругой и крестницей. Она каждый раз внимательно выслушивала жалобы, слезные тирады и несбыточные мечты подруги, советуя уйти и начать спокойную жизнь, хотя бы ради ребенка.

«Я помогу тебе, ты знаешь. Мое сердце кровью обливается каждый раз, когда ты звонишь мне и начинаешь рассказывать о его методах воспитания. Анечка лишь страдает от такого отца, а ты с каждым годом теряешь былой азарт, блеск в глазах и стремление жить. Мне не нравится, как ты таешь прямо у меня на глазах. Я очень переживаю за тебя», – совсем недавно сказала Виктория, все еще по-детски называемая подругой Винни.

Вспомнив сейчас слова подруги, Мария подняла полные слез глаза на супруга, что, не останавливаясь кричал, обвиняя ее в своем же грехе. До чего же странно все произошло, на пустом месте, лишь из-за одной небрежно брошенной фразы.

– Сегодня утром мне звонила девушка, сказала ей семнадцать, и… мол, вы переспали, – холодно сказала Мария, своему супругу, меньше часа назад.

Изначально она не собиралась об этом говорить. Конечно Мария подозревала, что такой богатый человек, крутящийся в кругах элиты, мог иметь мимолетные интрижки. Ее это не задевало, хотя может капельку. Она, будучи с нелюбимым человеком, лишь ради совместного ребенка, никогда не думала о подобном. После брака, который состоялся лишь по причине ее положения, Мария начала обустраивать быт, как присуще верной жене и хозяйке очага. Мечты о былом она похоронила почти сразу, понимая, Георг не позволит ей быть хоть кем-то, подавив волю под себя и взяв контроль в свои руки.

Если бы она знала, что супруг так заведется на пустом месте, начнет скандалить, раскрасневшись сильнее спелого помидора, то никогда бы не сказала эти слова.

В моменты ссор, особенно таких жарких, как сейчас, Мария всегда думала о дочери. Маленькая Аня точно все слышала. Не могла не слышать. Сейчас она изучала английский в соседней комнате с экономкой, вместо того чтобы заниматься присущими ребенку делами. Мария не помнила, когда последний раз дочка рисовала спокойно, не оглядываясь на дверь, боясь появления отца, и гнева, который всегда следовал на бесполезные занятия.

– Молчишь? – гневно спросил супруг, сжав подбородок женщины, жестокой и сильной от злобы хваткой.

– А что мне тебе сказать, дорогой? – вымученно улыбнувшись, кое-как произнесла Мария, почувствовав, как горькая слеза побежала по щеке. – Ты и так все без меня решил. Одного лишь не пойму, чего же ты завелся даже, не дослушав меня? Неужто девчонка была права?

Женщина не боялась подтверждения измены, ее пугала мысль, что супруг мог переспать с несовершеннолетней, так еще и без защиты. Что если она забеременеет? Что если решит написать заявление на мужчину? Так много «что если», и все сводились к беспокойству о дочери. Аня, ее маленький ангелочек, не знавший большого зла мира, кроме собственного отца. Она достойна лучшего, а не такой отвратительной «семьи».

– Ты пьяная что ли? – с прищуром смотря на супругу, поинтересовался мужчина, принюхиваясь.

Переместив свою хватку на темно-рыжие локоны, он сжал их с такой силой, что в глазах женщины заплясали белые искры. Мария вскрикнула, невольно схватившись за руку мужчины, пытаясь ослабить хватку. Кислота обожгла горло, слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз, а кожа головы саднила из-за грубой хватки.

– Больной? Отпусти! – теряя самообладание, крикнула Мария, пытаясь оттолкнуть мужа от себя.

Георг зловеще ухмыльнулся и толкнул супругу к стене. Даже не смотря ей вслед, захлебываясь в собственном грехе и разочаровании, мужчина взял стеклянный графин, налил его содержимое себе в бокал и поднес к дрожащим от злобы губам. Он не мог так просто признать свою ошибку.

Нет, Георг вовсе не мог признать свою ошибку. Гордость не позволяла, хоть и вина внутри медленно разносилась кислотой по разгоряченному от гнева телу. Мужчина злился на себя, за предательство собственных чувств и безразличию, с которым супруга сказала те слова. Прибывая в сладких мечтах, Георг верил, Мария любила его, а такая холодность могла означать лишь одно. У супруги кто-то есть, и он не единственный носитель греха в этом доме.

– Кто он? – сгорая от злости, спросил Георг, отпив крепкий напиток.

– Я не понимаю тебя, – Мария стояла у стены, державшись за голову, массировала пульсирующий участок кожи.

– Дурой не прикидывайся, – он швырнул в стену бокал с недопитым содержимым, который в одно мгновение разлетелся в разные стороны.

Мария испуганно смотрела на мокрое пятно, что становилось все больше. Осколки блестя в свете ламп напоминали ей саму себя, особенно сейчас, когда впервые за годы брака произошло нечто подобное. Плохой сигнал, очень плохой. Мария впервые испытала подобный, сродни животному, страх за себя и дочь.

– Хватит молчать! Скажи хоть что-нибудь, черт возьми, – потребовал Георг, смотря на супругу в ожидании.

Его грудь гневно вздымалась, глаза казались темными, словно бескрайняя черная дыра, о которой дочери на днях читала Мария. Продолжая держаться за голову, женщина, смотря на супруга ощущала огромную усталость.

Она устала от такой жизни. Деньги, которыми обладал Георг, не могли заменить счастья. Ее Анечка, никогда не познает истинного счастья, особенно если они останутся здесь, рядом с ним. Мария обязана хоть что-то сделать, даже если не ради себя, так ради дочери.

Оттолкнувшись от стены, женщина подошла к столу, взяла белоснежную тарелку и замахнувшись, бросила ее в стену, вложив в это все свои эмоции. Страх, гнев, отчаяние и тщетную веру в то, что все еще может измениться в их семейном быте.

Только никакой семьи, по-настоящему, у них никогда не было.

Георг отшатнулся. Тарелка разлетелась на мелкие части, как и бокал, который бросил он некоторое время назад. Мелкий осколок коснулся его левой щеки ближе к уху, оставляя порез, из которого сразу же побежала алая струйка.

Мария грустно улыбнулась, подумав, что, если на месте раны после появится шрам, он даже будет к лицу Георгу. Сглотнув горечь, она вспомнила об угрозах, которые при каждой ссоре изрыгал супруг. Мария взяла в руки еще одну тарелку, не намереваясь кидать и эту, скорее больше для спокойствия. Хоть внутри ее душа требовала разрушить все вокруг, сломать идеальную картинку, что была искусно созданной ложью для окружения.

– Как ты мог подумать о таком? – тихо спросила Мария, не в силах кричать, или же может боясь, что слова, которые рвались из нее, могла услышать их дочь. – Я вышла за тебя замуж, хоть и не любила. Ты знал это. Не мог не знать, учитывая то как я забеременела. Или все же ты забыл? – подняв на супруга зеленые глаза, поинтересовалась женщина. Сжав губы в сплошную линию, невесело покачав головой, словно отгоняя воспоминания того дня, она продолжила: – Даже несмотря на то, что ты взял меня силой, я стала твоей женой. Сама приняла решение, думая, что у нашего ребенка будет нормальная семья. Все эти годы пыталась полюбить тебя, занимаясь бытом и обучая дочь, лишь потому что ты хотел вырастить из нее гения, – Мария ненавидела себя за слабость, желая обернуть время вспять и не делать этой роковой ошибки. Ане было бы лучше расти в другой обстановке, окруженной любовью бабушки и дедушки, мамы и ее близкого круга. Тех, кого она потеряла, выйдя замуж и видя так редко, что сердце щемило лишь от этой мысли. – Я никогда не изменяла тебе, была верна, хоть и не любила. Я никогда не пилила тебе мозг, не пыталась узнать с кем и почему так долго на совещании, подозревая об изменах. Мне было все равно, лишь бы это не отражалось на нашей дочери. Но в этот раз… – слезы с новой силой покатились по ее щекам, оставляя ощущаемое жжения после себя. – Ты переспал с несовершеннолетней, и пусть ей семнадцать. Она нашла мой номер и рассказала обо всем. Ты хоть предохраняешься, когда спишь с кем-то на стороне? Хотя бы раз думал о возможных последствиях?