Удовлетворенный, Роам встал и потянулся за курткой, свисавшей со спинки стула.

— Мне очень жаль, дорогая, но я должен идти. — Когда я взглянула на него снизу вверх, он натянул куртку и произнес скучающим тоном: — Знаю, знаю. Я обещал остаться на ужин, но…— его темная улыбка была широкой, белой и абсолютно убийственной, — …ты знала, каким я был, когда вышла замуж за меня.

Мои губы сжались.

Он насмехался надо мной. Конечно, а почему бы и нет? В конце концов, я была здесь только для того, чтобы развлечь его.

Отнеся свою чашку к раковине, он осторожно поставил ее, прежде чем подойти ко мне. Он стоял рядом со мной, глядя на меня сверху вниз, и я отказывалась смотреть ему в глаза.

— Я не знаю, когда буду дома. Ты же знаешь, как непредсказуемы мои дни. Что принесет сегодняшний день? Разрушение? Пытка? Анархия? Убийство? — Он не ждал ответа, поэтому я промолчала, но, когда его рука дернулась ко мне сильно и быстро, захватив мой подбородок пальцами, заставив мою голову быстро подняться, я вздрогнула, сбив миску с хлопьями на пол.

Ложка подпрыгнула, позвякивая, пока не упала в беспорядок внизу. И когда Роам приблизил свое лицо, я напомнила себе, что любая реакция может разозлить этого маньяка.

Я молчала и не шевелилась, а он процедил:

— Не ревнуй, дорогая. — Затем он усмехнулся, позволяя едким словам омывать меня. — Ты знаешь, я тебя так люблю.

Я закрыла глаза и продолжила дышать. Театральность была излишней, и когда Роам отпустил мое лицо, он повернулся и ушел, оставив меня дрожать на своем месте.

Из соседней комнаты он добавил:

— Убери это дерьмо.

Взгляд Поллукса был прикован к удаляющейся фигуре Роама, и когда он ушел, мужчина посмотрел на меня, сильно нахмурив лоб. Его озадаченный вопрос повис в воздухе.

— Что ты с ним сделала?

Капельки молока от моей разлитой каши капали с островка на пол.

Мой ответ прозвучал слабо даже для моих ушей.

— Я понятия не имею.

После инцидента на кухне Поллукс проводил меня обратно наверх, но когда я заметила, что он ведет меня обратно в гардеробную, я остановилась, повернулась к нему и без всякого стыда умоляла:

— Пожалуйста, не сажай меня обратно туда.

Его брови опустились.

— Я должен.

О Боже. Он наказывал меня.

— Я знаю, что втянула тебя в неприятности, и мне очень жаль, но я не могу туда вернуться. — Мое дыхание уже начало становиться тяжелым. — Я не могу. — Рефлекторно моя рука потянулась к низу живота. — Пожалуйста, не заставляй меня.

Через мгновение взгляд Поллукса остановился на моем животе.

— У тебя действительно там ребенок или придумала это дерьмо, чтобы вызвать сочувствие?

— Это реально, — покляась я, затем подняла три пальца в грустной попытке пошутить. — Честь бойскаута.

Казалось, он обдумал это.

— Мне нужно принять душ, так что ты должна вернуться туда, — но когда мои глаза расширились, и я попыталась возразить, он резко оборвал меня, — но я вернусь. Дай мне полчаса.

Я знала, что не в том положении, чтобы торговаться, но слова вылетели прежде, чем я успела их остановить.

— Десять минут.

И, к моему удивлению, брови мужчины приподнялись. Он со смехом вторил этому движению, прежде чем возразить:

— Пятнадцать.

Мои губы сжались, но я кивнула, и он покачал головой, все еще посмеиваясь над моей наглостью.

Как только дверь начала закрываться, я бросилась вперед и в отчаянии закричала:

— Подожди. Можно я пойду с тобой?

Дверь захлопнулась, и Поллукс издалека крикнул:

— Пятнадцать минут.

Я терпеливо ждала, пока стены вокруг меня рухнут. Я закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание, а когда шаги приблизились, я вскочила на ноги. Как и было обещано, дверь снова открылась, и появился только что принявший душ Поллукс в светло-голубых джинсах, обтягивающей серой футболке с длинными рукавами и черных повседневных кроссовках.

Он выглядел лучше, и, поскольку он был добр ко мне, я сказала ему об этом.

— Ты хорошо выглядишь.

Поллукс прищурился, прежде чем дернуть подбородком в сторону двери. Мне не нужно было повторять дважды. Я вышла из комнаты и подождала, пока он обойдет меня. Пока мы шли и шли, у меня возникло ощущение, что куда бы мы ни пошли в этом доме, нужно было время, чтобы добраться туда, и когда мы спускались по лестнице к входной двери, у меня возникло безумное ощущение, что он собирается меня отпустить.

Я должна была знать лучше.

К сожалению, как раз перед тем, как мы подошли к огромному входу двойной ширины, он резко повернул налево, ведя в комнату с чрезмерным количеством диванов. Он бросился на один из них, откинулся на спинку и устроился поудобнее. Я осторожно села в одинокое кресло с подголовником, и когда он вытащил, казалось бы, из ниоткуда пульт, я с интересом наблюдала, как он нажал кнопку, и пол начал подниматься.

Огромный телевизор выехал из пола, и я замерла.

Твою мать. Это было потрясающе.

Поллукс переключил каналы и остановился на популярном реалити-шоу. Я хорошо знала это шоу. Я была просто удивлена, что ему это тоже нравилось.

Мы молча смотрели, пока входная дверь не открылась, затем не закрылась, и к нам подошел еще один мужчина в спортивных штанах и толстовке с капюшоном. Поллукс посмотрел на мужчину, потом снова на телевизор.

— Где ты был?

Мужчина расстегнул куртку.

— Я был в спортзале, а это именно то место, где ты должен быть, ленивый говнюк. — Он сбросил капюшон, и я моргнула, сбитая с толку. Он свирепо посмотрел на мужчину на диване. — Ты подводишь команду, Пол.

Быстрый взгляд с одного на другого заставил меня поднять брови.

О Боже. Их было двое.

Поллукс пробормотал:

— Как видишь, я нянчусь, — и его близнец наконец заметил меня.

Но когда он это сделал, его глаза медленно, восхищенно окинули меня взглядом, а когда он заговорил, его голос стал на ступень ниже. — Черт. Я с ней понянчусь. — Он ухмыльнулся, и, признаюсь, это было довольно ошеломляюще. Затем он похлопал себя по коленям и хрипло сказал: — Подойди, детка. Присядь.

Это было забавно, и именно поэтому я повернулась, чтобы скрыть улыбку, но это было так глупо, что его брат громко застонал.

— Ты должен перестать говорить такое дерьмо, Каз. Ты подводишь нас.

— Что? — Мужчина пожал плечами. — Она смеется. Ей понравилось. Это было забавно, правда, милочка?

— Ну да, она заложница, и она беременна, — скучающе сказал Поллукс. — Не знаю, насколько я бы верил ее словам. И она принадлежит Роаму, так что, ты знаешь. Не слишком привязывайся.

Боже. Я даже не хотела об этом думать.

И лицо его брата стало серьезным.

— Что она сделала?

Я коротко ответила:

— Она ничего не сделала. Она даже не знает, почему она здесь.

Мужчина глубоко вздохнул.

— Облом. — Он подошел и протянул мне руку. Увидев мое колебание, он мягко произнес: — Давай. Возьми. Я милый близнец. — Когда я посмотрела в его глаза, все, что я увидела, было добротой. Он чем-то напомнил мне Вика. Я взяла его протянутую руку, и он сжал ее, прежде чем сказать: — Я Кастор. Или Каз, если угодно.

— Настасья.

Кастор сел на подлокотник рядом со мной, повернулся лицом ко мне, затем наклонился и с любопытством спросил:

— А если серьезно, дорогая, можешь сказать дяде Казу, что ты сделала?

Мой взгляд опустился на его нос, и я заметила две маленькие серебряные заклепки с обеих сторон.

Хорошо, и так…

Поллукс = проколотая носовая перегородка.

Кастор = сережка в каждой ноздре.

Простой идентификатор.

Я подумала и честно ответила:

— Я думаю, что я залог. — Мои глаза встретились с его, когда я сказала: — Думаю, Роам обиделся на то, что сказал или сделал Вик…

Но Каз остановил меня, подняв руку.

— Вик? Как в… — Он сделал гримасу. — Виктор, гребаный русский? Тот самый Виктор?