Последующие события можно назвать переломными. Я так старалась их забыть, найти разумные объяснения, выдумывала нелепые оправдания, но чем активнее пыталась, тем меньше верила самой себе.

Пока мама готовила праздничный ужин, из большой комнаты доносился тихий звук телевизора. Каждый год на первомайские банковские каникулы я приезжала в родительский дом, мама накрывала праздничный ужин, а вечером мы всегда выбирались на гуляния. Фишгард был одним из немногих городов, в котором каникулы отмечались с размахом.

– Подай ту миску, – велела мама – женщина лет выше среднего с молодым, но осунувшимся от усталости лицом, длинным крючковатым носом и напоминавшая тетю Петунию из фильмов про Гарри Поттера.

– Держи.

Я протянула ей пустую посуду, не отрываясь от уничтожения вкуснейшего ароматного огурца. Солнце приятно грело оголенную кожу рук, будоражило волоски, побуждало их подниматься нестройными рядами мурашек. Лежавший на стуле черно-белый кот по кличке Персей ласково замурчал, когда я почесала его за ушком.

– Виктория должна быть с минуты на минуту, а у нас ничего не готово. Наверняка отпустит пару колкостей, – заметила мама, активно замешивая тесто. – Где носит твоего отца?

Виктория – тетя Виктория – старшая сестра моей матери, по совместительству женщина, не отличающаяся кротким нравом и добрым языком. Об этой ее особенности известно каждому члену семьи, хоть и до конца неизвестно, где именно она получила выдержку заправского сержанта, ведь ныне покойные бабушка и дедушка обладали характером ласковым и совсем мягким – таким, который унаследовала моя мама. Но от тети Виктории все же набралась сварливости, о чем ей, разумеется, говорить было попросту опасно.

– Она отпустит пару колкостей, даже если все пройдет идеально. – Увлекшись Персеем, я едва сумела оторваться от него, чтобы оказать маме хоть какое-то содействие. – Ты же сама отправила папу с огромным списком продуктов. – Закатив глаза, запихнула в рот последний кусок огурца, хлопнула в ладоши и с видом человека, готового взять все в свои руки, встала рядом с мамой. – Чем тебе помочь?

– Иди, не мешай. Лучше закончи сервировку, но смотри, чтобы все лежало ровно, – буркнула она.

Собственно, как бы мама ни склабилась на тетю Викторию, сама тактичностью порой не отличалась. Поэтому, если ей не понравится расположение хотя бы одной вилки на столе, она обязательно выскажет свое негодование.

Подходя к работе со знанием дела, я даже не пыталась разложить все идеально, ведь «идеально» для мамы в такие моменты не существовало. В любом случае со своей сказочной расторопностью я провозилась порядка получаса: натерла приборы, разложила их в верной последовательности, хоть и не особо стройной.

По телевизору крутили какую-то французскую романтическо-эротическую комедию двухтысячных. Выглядело совсем плохо, в частности постельные сцены второстепенных героев казались вырезками из компьютерной игры и, вероятно, таковыми и являлись. Поморщившись, я взяла пульт, чтобы переключить на что-то поинтереснее, но это «поинтереснее» настигло меня раньше.

То утро могло быть прекрасным, если бы не отпечаталось болезненным ожогом на подкорке сознания, как самый страшный кошмар, который только можно пережить.

Эфир прервал выпуск новостей.

– Добрый день, уважаемые зрители, – сообщал мужчина средних лет с противно-идеально зализанной прической. – Мы прерываем вещание с экстренными новостями, – он пробежался глазами по телесуфлеру, переплел пальцы на столе, деловито и участливо нахмурил брови, чтобы особенно подчеркнуть важность последующих слов. – По последним наблюдениям орнитологов, заметивших странное и очень нетипичное поведение ворон, нам сообщили, что большая стая, очевидно, агрессивно настроенных птиц направляется в сторону Фишгарда. Известно, что вороны не обладают особой выносливостью и не способны преодолевать колоссальные расстояния без остановок, однако, как сообщается, указанная группа преодолела уже сотню миль, отличается крупными размерами, значительно превосходящими обычных представителей данного вида. – На экране появилось изображение птицы, один только вид которой навевал ужас. Черная, ни единого светлого пятнышка, когти и клюв походили скорее на кинжалы или ножи, когда красные глаза навевали мысль о чучеле, набитом опилками, в чьи глазницы бесчеловечно воткнуты блестящие рубины – Напоминаем, что стаи даже обычных ворон могут представлять угрозу жизни человека. Просим жителей Фишгарда и всех близлежащих городов оставаться дома до полного устранения угрозы. Рекомендуется принять меры, чтобы ограничить проникновение птиц в ваш дом. Магазины работают до часа дня. По подсчетам орнитологов стая достигнет города через три-четыре часа. Угроза будет устранена в течение пары дней. Будем держать вас в курсе. Берегите себя.

Сердце проморгало удар, а по телу разлилась холодная пустота. Меня охватила не то паника, не то дрожащая боязливость. Страшно было даже шевельнуться, хоть я и знала, что должна действовать. Сделав три глубоких вдоха, стиснула кулаки и завопила:

– Мам! Мама!

– Что такое? К чему столько криков? – раздраженно кинула мама.

Быстрым шагом я добралась до кухни, где мама уже доставала из печи индейку с овощами и готовилась отправить запекаться пирог.

– На город движется стая огромных ворон, – выпалила я на одном дыхании.

Было страшно до обледеневших стоп. Наверное, уже тогда я ощущала, что грядет нечто большее. Нечто ужасающее и разрушительное. От шока мама едва не выронила противень, и, быстро и молча засунув его в духовой шкаф, выпрямилась и вперила взгляд в окно. Совладав собой и, в привычной манере скрывать эмоции, поджав губы, мама вскинула брови, задрала подбородок и спросила так, будто у нас ожидается дополнительный гость к ужину:

– Когда?

– Три-четыре часа, – я вытерла вспотевшие ладошки о брюки.

– Хорошо, – слабо выдохнула она.

– Хорошо?

– Да, достань все постельные принадлежности. Надо забаррикадироваться, не забудь забить дымоход камина. Я позвоню Виктории и бабушке, а ты поторопи отца. Переждем это вместе.

Мама уже достала смартфон с верхней полки, куда его убирала каждый раз, когда занималась кухонными делами, поскольку только там он был в безопасности от влаги и продуктов и достаточно высоко, чтобы звонок оказался слышим в любой точке, независимо от работающего крана или миксера.

– Говоришь, как профессионал, – сквозь истерику и страх, я отпустила шутку, на которую мама ответила грустной улыбкой.

Она поправила фартук и, приблизившись ко мне, отпечатала поцелуй на лбу, не отрывая смартфона от уха, откуда доносились даже до меня монотонные тревожные гудки. Когда дядя ответил тихим «алло», я тяжело сглотнула, казалось, в горле не ком образовался, а вырос настоящий еж, царапающий стенки.

По ее поручениям я позвонила папе, кряхтя, придвинула матрасы к окнам, предварительно завесив их тряпьем. Того явно недостаточно, но двигать платяные шкафы самостоятельно было равносильно самоубийству, а потому я решила дождаться папу, дядю Генри – мужа тети Виктории, и их сына – моего кузена Эдмунда.

Вместе с двоюродной бабушкой они приехали очень скоро. Мы обезопасили себя настолько, насколько только возможно. Гости позаботились о еде, прихватив из своих домов немного продовольствия. На всякий случай мы набрали несколько бутылей воды. Когда дела были уже сделаны, оставалось только самое тяжелое – ждать.

Я поднялась в свою комнату, обессилев, повалилась на кровать и почти уснула, как неприятным ударом по самым мозгам открылась дверь, и стройным уверенным шагом ко мне вошел Эдди.

– Ты потерялся? – недовольно буркнула я.

– Да. Никак не могу найти путь в сердце любимой кузины.

– Ой, брось, – захныкала я.

– Тетя Оливия приглашает к обеду.

– Скоро приду.

– Опаздывать некрасиво. – Эдди запрыгнул на письменный стол, стоявший у окна, достал из карманов брюк мятую стиков и закурил прямо там – в моей комнате.