Скучающее, умудренное опытом и отяжеленное непонятыми и отвергнутыми откровениями своих учений выражение лица Сократа, мешавшееся с величеством Парфенона – такой была Клеменс. С самой первой минуты ее полные веры в себя глаза, старательно сокрытые маской безжизненного, холодного безразличия, внушали истинную мощь могущественной фидейи. Клеменс была моим наваждением, глотком свежего воздуха, ядом и противоядием.

Меня искренне влекла перспектива нарисовать себе необычные способности. Это было приятнее, чем признаться в проблемах с головой. Куда лучше думать, что я вижу то, что недоступно другим. Я была даже готова объяснить исчезновение вороненка чудесной силой колдовства, лишь бы не грызть себя изнутри, пытаясь привести в порядок собственные мысли.

Внезапное осознание пришло так же неожиданно, как приходит весенний снегопад: это сон. Странный своей правдоподобностью и почти физической осязаемостью, необычный своей подконтрольностью. О таких снах я лишь слышала, они редко посещают людей, но в те счастливые случаи можно ухитриться сотворить все что угодно. Как писали в интернете, они возникают сами собой, объясняются повышенной частотностью и амплитудой волн головного мозга, но в сознании людей рассказы счастливчиков остаются не более, чем вымыслами.

Так или иначе, я полагала, мне повезло. Натужилась посильнее, старательно воображая рядом с Клеменс жирафа (на большее не хватило фантазии), но ничего не вышло. Потом попыталась слепить более курьезное выражение лица самой Клеменс, но та не поддавалась. Осознанный сон оказался совсем неподконтрольным.

– Надеюсь, ты закончила дурачиться, потому что…

Внезапный голос оборвал ее на полуслове, не дав завершить мысль:

– Элисон, – меня кто-то звал, но я не могла определить кто и откуда.

– Ты скоро проснешься, поэтому времени у нас мало, так что пока запомни одно… – встревоженно добавила Клеменс.

– Элисон, – не унимался голос.

– Не доверяй никому. Не оставайся одна. Никуда не ходи с незнакомцами. Берегись итейе.

– Элисон! – Асли трясла меня за плечи так, что стало подташнивать.

– Хва-атит, – прохныкала, обращаясь не то к ней, не то к Клеменс.

Прикроватная лампа, тусклый свет которой заливал спальню вечерним уютом, нещадно полосовала глаза наживую, отчего те сохли, а скоро и заслезились.

– Уже вечер, а ты все еще спишь! – сетовала Асли.

Замотанное вокруг ее головы полотенце забавно дернулось, но Асли успела его перехватить. Всегда ненавидела просыпаться по вечерам – понятия не имела, чем себя занять, день казался поделенным надвое, оставался нелепый кусок времени, до того, как ночь раскинется по городу (я не из тех, кто испытывает, прилив вдохновения по вечерам. Мое время – утро), накатывала тревога, а в довесок потом я не могла уснуть ночью.

Глаза с трудом разлеплялись: я хотела остаться в том сне. Хотела, чтобы Клеменс еще рассказала, какая я необычная, а я бы, как истинный герой, отнекивалась: «Вы ошиблись. Я не волшебник. Просто не могу им быть. Я ведь Гарри. Только Гарри». Но реальность сокрушительной серостью ворвалась в мое сознание и скинула флер волшебства.

– Ага, – я глубоко зевнула. – Мы прилетели пару часов назад.

– Как бы не так, kızım. Ты проспала целые сутки. – Асли развалилась рядом и пристально посмотрела на свои ногти.

Целые сутки ощущались совсем не как сутки. Я ужасно хотела спать, чувствовала себя так, будто по мне все это время кто-то танцевал, либо проехался бульдозер.

– Отлично. Зачем будить было? – я с головой накрылась одеялом, не желая встречать новый день. Стало темно, а от моего дыхания тепло и влажно.

– Потому что мы идем на танцы!

– Куда? – пробубнила я.

– На танцы!

– Не хочу. – Недовольно откинув одеяло, я уставилась на нее, в ожидании ответа.

– Не будь такой вредной. Нас ждут. – Она перекатилась на живот и уставилась на меня исподлобья.

– Боже мой, Асли, что ты успела, пока я спала?

– Ничего. Просто решила завести пару новых знакомств. Скачала приложение и нашла…, – она быстро нашла что-то в смартфоне и протянула экран. – Его зовут Доминик. Мы сегодня обедали, он пригласил на маленький концерт. Оказывается, здесь почти нет клубов, поэтому все активности проходят в отелях.

С фотографии томно смотрели черные глаза. Угольные волосы мужчины лет тридцати уложены в небрежную прическу, аккуратно подстриженная борода навевала мысли о медвежьей доброте человека, но отдающий хитростью лиса прищур совсем не гармонировал с красивым медово-сладким лицом – вылитый Бен Барнс, но знакомым он мне показался далеко не из-за этого сходства. Доминик смутил меня с первого взгляда на фотографию, но я не сказала об этом ни слова. Наша с Асли дружба зиждилась на негласном, нигде не прописанном правиле невмешательства. По правде, мы стали так близки, потому что по большому счету ничего о своих внутренних кошмарах не рассказывали, но тем не менее все знали. Мне достаточно было понимания, что Асли сбегала от тех, кто пытался о ней заботиться, проявлял искреннее беспокойство и чрезмерное внимание. Асли было достаточно того, что я теряла интерес ко всякому, в чьих мыслях прочно осел бы мой образ.

– Отлично… – пробормотала я, отводя морфиновый взгляд от фотографии.

– Здесь, кстати, туристов больше, чем местных. Не знаю, досадно это или нет.

Асли вновь уткнулась в телефон, грызя заусенец. Даже в такие моменты она выглядела величаво, уж не знаю, как ей это удавалось. Она сняла полотенце с головы: светлые волосы влажными паклями, хлюпнув, упали на плечи.

– Дай мне два часа, – зевнув, я отвернулась на другой бок.

Я не собиралась никуда идти. Раз Асли отказывалась меня слушать, я решила растянуть время настолько, чтобы она устала ждать.

– Ну уж нет. Иди собирайся!

– Давай останемся дома. Посмотрим фильм, поедим вкусной гадости. Пожа-алуйста, – жалобно проскулила я и скорчила самую несчастную физиономию.

– Как-то неудобно отменять… – Она нахмурилась. Я почти видела мыслительные процессы, протекавшие в ее голове. – Ладно. Придумаю что-нибудь.

Взвесив все за и против, Асли подскочила и, нахмурив брови, пару раз ткнула в экран, а после приложила телефон к уху. Ее глаза округлились, когда гудки сменились на «алло», отдававшим соблазнительной хрипотцой. Асли подала мне знак молчать, я покорно застегнула рот на замок и уставилась в потолок.

– Доминик… Да… Да, это Асли, – на том конце телефона послышался тихий смешок. – Как ты понял? А… Ну… Давай в другой раз? Да? Отлично, – просияла она. – Я договорилась, – отчиталась, завершив звонок.

– Он тебя не ждал, да? – я победно вскинула бровь.

– Он не ждал нас. Говорит, когда одна подруга решает без другой, они никогда никуда не идут, – цокнула Асли.

– Фу. Стереотипный мужлан.

Сморщив нос, я потянулась за своим смартфоном проверить входящие уведомления. Мама интересовалась моим состоянием, Эдди спросил, хорошо ли прошел полет. В общем-то, все. Стало даже грустно, что за год жизни в Лондоне, кроме Асли и двух огромных осушителей воздуха, так и не обзавелась друзьями, а все фишгардские знакомые успешно потерялись сразу после двух-трех обещаний о встрече.

– Обычный парень. Красивый, вообще-то, – слова Асли пронеслись мимо ушей.

Расположив голову так, что подбородок и щеки ощущались расплывшимся по груди мягким пудингом, открыла новостные порталы: хотелось узнать про нашествие ворон.

– Мне не нравятся такие. Даже несмотря на красивое личико, – прогнусавила я.

На мое удивление ни единого упоминания такого странного, возможно, резонансного события, найти не удалось. Брови хмурились, взгляд скользил по заголовкам, датам, ключевым словам, но так ни на что не наткнулся.

– Вот как? Давно у тебя появился типаж? Расскажи мне тогда, кто в твоем вкусе? – Асли вновь откинулась на кровать поверх одеяла, натянув его весом своего тела.

– Рори, – вырвалось само собой, а от воспоминаний от живота к затылку пронесся жар.