Тот даже не пошевелился, не застонал. «Уж не умер ли? — Фризе приложил палец к шее. Кровь пульсировала часто и упруго. — Небось не просыхает?! Неужели и на дело ездит под газом».

Он понимал, что задает себе смешные вопросы.

Фризе нашел в кармане парня ключи, вставил в замок зажигания и задумался. Он еще не решил, как поступить.

Попытаться вытрясти из братка информацию? Вряд ли удастся. А даже если удастся? Что с ним делать потом? Отпустить? Все равно что сунуть голову в петлю! Не начинать же сейчас войну с неизвестной ему питерской группировкой.

А просто так взять и всадить этому Демосфену пулю в затылок Фризе не мог.

«Я же не Боженька, — остерегал он себя в таких ситуациях, — и не суд присяжных. Не мне судить и миловать. Я хочу спать спокойно».

Правда, последний аргумент Владимир мог бы и не приводить. Он ему никогда не следовал.

Кто-то тихонько постучал в заднюю дверцу. Фризе вздрогнул и, ругая себя за потерю бдительности, оглянулся. У машины стояла Елена Петровна.

Он подумал: «Только вас мне и не хватало, мадам». До сих пор он еще не решил, что делать с бандитом.

Фризе вышел из машины. Спросил тихо:

— Зачем пришла?

— Свекра до сих пор нету дома.

— Тратит «капусту».

— У него «куриная слепота». В темное время из дому носа не высовывает.

— Искала бы ты своего деда подальше от этой фуры. — Если бы он только знал тогда, как ошибается!

— А этот? — шепотом спросила Елена и со страхом посмотрела на джип. — Ты его…

— Дышит.

— Володя! — Елена на секунду прислонилась к Фризе. Потом выпрямилась и, глядя прямо перед собой, сказала деревянным голосом: — Я тебе не все сказала.

— У твоего Жоржика есть гараж? — никак не среагировав на признание, спросил Фризе.

— Нет.

— Здесь стоять опасно. Не знаешь укромного дворика поблизости? Чтобы на ГАИ не напороться.

— Сверни в переулок, где свой «жигуль» припарковал. Через два дома забор — частник хотел строиться, да сел. Стройку не начали, а забор остался.

Они въехали на захламленный, огороженный высоким забором пятачок. С двух сторон возвышались мрачные брандмауэры старых домов. Через дорогу стояла пятиэтажка, в которой не светилось ни одно окно.

— Проектный институт, — шепнула Елена. — Год зарплату не платят. На лето всех распустили в отпуск.

Мафиози вдруг застонал. Потом несколько раз шумно вздохнул и спросил:

— Где я?

Преодолевая чувство брезгливости, Владимир пошарил у него в карманах, нашел носовой платок и засунул бритоголовому вместо кляпа. Во время этой операции он наткнулся на висевший на ремне пейджер, прочитал текст: «Прежде чем примешь на грудь, позвони».

«Наверное, сообщение пришло раньше, чем мы с ним встретились», — подумал Фризе. Теперь он знал, как поступит.

Он вышел из машины, молча пригласил за собой Елену. Отведя подальше от джипа, сказал шепотом:

— У нас пять минут, девушка. Рассказывай!

— По Киевскому шоссе есть село Рождествено. Там, в пещерах, запрятаны какие-то сокровища. С военных лет. Кюн, мой Жора… — все-таки «мой Жора», отметил про себя Фризе новый поворот, — и еще какие-то люди из фонда «Эль Ренессанс», по-моему, большие шишки, собираются все это вывезти в Германию. Я не знаю — может, и законно. Только с чего бы так скрытничать?

— Они сейчас в этом селе?

— Не знаю! Слышала, что снимают дом на какой-то Церковной улице. И больше ничего не знаю. Честно! Все тайны, тайны, а с мафией я отдувайся!

— Эти ублюдки тоже участвуют? — Фризе кивнул на темнеющий у забора джип. Машина сейчас напоминала похоронный лимузин.

— Нет. Пронюхали, что дело прибыльное, и бомбят. Сначала взялись за Кондратия.

— За какого Кондратия?

— За Конрада Потта. По-моему, они его…

— Еще что?

— Ничего. Мужики попрятались. Мафиози нас с дедом трясут. Сегодня последний срок истекает.

— Истек. Ты где свои гостинцы оставила?

— Во дворе в сарай сунула.

— Хочешь остаться в живых — ни за гостинцами в сарай, ни домой не заходи. И к сыну носа не показывай. Есть родственники, у которых можно недельки две переждать?

— Есть. В Новгороде.

— Туда и поезжай. Прямо сейчас. — Он достал стодолларовую бумажку и положил Елене за вырез кофточки.

— Меня же с работы уволят, Володечка!

— Хочешь, чтобы тебе на работе общественные похороны устроили?! — сказал он жестко. — Давай, милая, двигай отсюда побыстрей. Хорошо бы тебе на какой-нибудь ночной поезд успеть.

Она опять на секунду припала к Фризе, словно набиралась от него сил.

— Милиция у вас тут далеко? — спросил Владимир.

— Выедешь на Широкую, второй перекресток налево. Чуть-чуть под горку.

— Ладушки! — шепнул Фризе и легонько подтолкнул Елену к проему в заборе. — И запомни — о наших приключениях — ни гугу.

— Что ж я, сама себе враг? — с вызовом сказала она. А Владимир уловил в ее голосе обреченность, которая иногда толкает человека на рискованные, отчаянные поступки. «Не наделала бы девушка глупостей», — подумал он, наблюдая, как Елена, не оглядываясь, пошла прочь.

Патрульная машина милиции возвращалась в горотдел с вызова на квартирную кражу. Хозяин ограбленной квартиры был в стельку пьян и не мог даже толком объяснить, что унесли воры. Он особенно упирал на то, что пропал дорогой китайский ковер.

— Ручной работы! — трагически вещал он, держась за стенку и тряся патлатой головой. — Китайский! Шелковый! Жена его так любила.

Капитан, крупный мужчина с пышными усами и солидным брюшком, сочувственно слушал потерпевшего и думал о том, что все неприятности бедолаги еще впереди, когда вернется из отпуска жена. Капитан никогда не видел шелкового китайского ковра, но знал, что пропажа дорогой сердцу женщины вещи сулила большие неприятности.

— А еще что пропало?

— Деньги пропали. Баксы! — уточнил хозяин. — Все банки с крупой повытрясли. А баксы в гречке хранились.

— Тут его баксы, — крикнул из кухни напарник капитана, старший сержант, опрашивавший соседку. — В манке спрятаны, а не в гречке.

— Вот видите! — капитан нахмурился. — Вы и сами не знаете, что пропало. Кстати, а эта штуковина, — он провел носком ботинка по мягкому ворсу огромного бежевого с сиреневым ковра, — не та, которой дорожит ваша супруга?

Хозяин опустил голову и стал сосредоточенно разглядывать узоры. Наверное, в глазах у него сильно рябило, потому что он попытался наклониться и, не удержавшись, мягко шлепнулся на ковер. Провел по нему ладонью:

— И правда, похож.

— Смотри внимательней, может, воры подменили, — в голосе капитана уже не было никакого сочувствия. — Подсунули отечественный с ковровой фабрики.

Старший сержант, внимательно следивший за развитием событий, предложил:

— Может, поедем, товарищ капитан? Пускай проспится, а утречком приедет к нам с описью пропавшего?

— Я вот думаю — не прихватить ли нам и его с собой? В камере он лучше проспится.

Милиционеры уехали, наказав соседке приглядеть за потерпевшим.

По дороге они недобрыми и крепкими словами помянули всех алкоголиков и их жен. Потому что капитан имел свой особый взгляд на то, отчего люди спиваются. «У хорошей жены не может быть мужа-алкоголика», — считал он. А старший сержант всегда разделял точку зрения начальства.

Вот в таком сердитом состоянии патрульные и заметили завалившуюся в канаву возле парка огромную черную машину. Все фары у нее светились, даже прожектора на крыше. В плотных лучах роились мошкара и ночные бабочки.

Старший сержант резко притормозил и взглянул на начальника.

— Подстрахуй! — капитан выпрыгнул из «жигуленка», взвел затвор «калашникова». Старший сержант, на нем был надет бронежилет, тоже взял автомат наизготовку.

— Джип «патрол», — сказал он тихо. Мотор у джипа не был выключен, работал мягко и устойчиво. И была слышна музыка: в салоне играло радио.

— Сейчас взгляну, что за «патрол», — отозвался капитан. Передняя водительская дверца машины была распахнута. Из кабины торчала бритая голова водителя. Капитан подошел ближе. Резко пахнуло спиртным. Кроме пьяного водилы, в машине никого не было.