Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Отвяжись от человека! — прикрикнула на нее сестра. — Дай рассказать.

— Нет, не от кавалерии, — Корнилов улыбнулся и на всякий случай соврал: — От инфантерии. Обычный пехотный генерал. Так вот, мой знакомый из Батова рассказал о том, как они вместе с вашим братом попытались заняться изучением Рождественских пещер. Кстати! — Он вдруг вспомнил про терьера. — Олег Васильевич приезжал с собакой.

— Да. С терьером. Он забрал его в Германию.

— А собака тоже пропала?

— Наверное. Если пропал хозяин, не спрашивать же о собаке?! — недовольно сказала «бестужевка». — Мюнхенская полиция, куда мы обращались, ничего о ней не сообщила.

Корнилов вздохнул. Подумал: «Напрасно не поинтересовались, с собакой пропал Суша или пес оставался дома? Такие сведения могли бы сказать о многом. Но, конечно, не этим женщинам, а местной полиции».

— Брат не рассказывал ничего про Рождественские пещеры? Он спелеолог? — Игорь Васильевич намеренно говорил о Суше в настоящем времени. У сестер могла сохраниться надежда на то, что он жив.

— Никакой он не спелеолог! — «бестужевка» поморщилась. — Не профессионал, я хочу сказать. Так, любитель… Он музейный работник. Заместитель директора Павловского музея-заповедника. Был. А почему заинтересовался пещерами — понятия не имею. — Она взялась за золотые часики-кулон, тускло поблескивавшие на фоне черной блузки, привычно щелкнула крышкой. — Ох, мне пора! Извините, опаздываю. — Она резко поднялась со стула, сразу стала деловитой и собранной.

Корнилов тоже поднялся:

— Спасибо, что выслушали. Надеюсь, Олег Витальевич объявится.

— Где там! — Галина, все еще стоявшая прислонившись к притолоке, безнадежно махнула рукой. — Прошло два года. А вы, господин генерал, не торопитесь. За Еленой Витальевной все равно не поспеете. Она как вихрь, когда спешит на свидание.

— Галина! — «Бестужевка» была уже в дверях и ждала, когда гость последует за ней.

— Да иди, иди! — ободрила ее сестра. — Я, может быть, с генералом о свадьбе договорюсь.

Елена Витальевна несколько секунд постояла в нерешительности, потом молча поклонилась Корнилову и исчезла в темной прихожей. Тотчас резко хлопнула тяжелая входная дверь.

— Вот так всегда! Не любит оставлять меня наедине с мужчинами. А сама законченная нимфоманка. Все ищет неутомимого бойца.

Корнилов почувствовал, что краснеет. Он готов был провалиться сквозь землю и уже пожалел, что остался.

— Ой! Смутились? Матка Боска Ченстоховска! Вы, оказывается, генерал-то советский! — Она подошла к Игорю Васильевичу, взяла под руку и силой усадила на диван. И только теперь села сама. На стул, где только что сидела сестра.

Корнилов был взбешен — какая-то распущенная балаболка заставила его покраснеть! Он уж и забыл, когда краснел в последний раз. Лет сорок назад, не меньше. Вот что значит расслабиться. Ушел со службы и перестал себя контролировать. Ну уж нет, такое не повторится! Вышел на охоту — соберись.

Но его ждал еще один удар.

— Ваша фамилия ведь Корнилов? — спросила Галина, хитро улыбаясь. — Я не ошиблась?

— Корнилов. — Этот удар он выдержал достойно. Добавил сухо: — Игорь Васильевич.

— Вот! — в голосе женщины чувствовалось торжество. — С памятью у меня все в порядке. А врачи болтают, что склероз начинается с двадцати одного года. Мне уже на год больше, а я помню, как вы по телику боролись с преступностью.

— Не на год, а на одиннадцать. — Корнилов решил, что эту болтушку следует осадить.

— Ну уж! И пококетничать нельзя! Собираясь к нам в гости, биографии изучили?

— Галина Витальевна, я генерал в отставке. Это истинная правда. И живу на даче. Рядом с селом Рождественом. Это тоже правда. Судьба вас туда заведет — угощу чаем. Полчаса назад я даже не подозревал о вашем существовании. Надо поклясться?

— Нет нужды. Но с возрастом попали в яблочко. Я выгляжу как старуха?

— Взгляните в зеркало. У вас же цветущий вид. Я пошутил.

— Ха-а-а-рошая шутка, — вздохнула Галина. — Что бы вы ни говорили, даже отставной мент… Ой, извините! Мент, наверное, обидно?

— Есть прозвища и похуже.

— Вот и я говорю, даже отставной чин из уголовного розыска не станет тратить время на пустые расспросы. — Она задумалась, нахмурила слегка подвыщипанные брови, поиграла ими и, наконец, решившись, выпалила:

— А уж без криминала здесь не обошлось!

— Вы имеете в виду исчезновение вашего брата?

— И всю его суету с пещерами.

— Вы можете мне рассказать?

— Конечно. Сказала «а»… Может быть, это поможет выяснить судьбу Олега? Как вы считаете?

— Рассказывайте.

— Сестра уже доложила, кем он работал. А еще у него появилось хобби — выяснение судьбы увезенных немцами из наших пригородов произведений искусства. Это совпадало с его служебными обязанностями в Павловске. Потом Олег взялся за Гатчинский дворец. Сидел в архивах, подсчитывал каждую вазу и картину. Даже мебелью интересовался. Основные ценности так и не вернулись к нам. — Женщина внимательно взглянула на Корнилова: — Вы ничего не записываете? — Хотя записывать пока было нечего. — Наверное, прячете в пиджаке магнитофон. Смотрите, я баба наглая, могу вас и ощупать.

— Еще чего! — буркнул Корнилов. И подумал: «С нее станется».

— Да не бойтесь вы! Не укушу. Трусите, генерал! У вас, наверное, и внуки есть? — озорно блеснув глазами, спросила Галина. — Не буду я вас щупать. Записывайте на здоровье. Так о чем же я? Ах да! Ценности не вернулись. Олег решил проследить по архивам немецкой армии, как их вывозили. Наверное, это уже сто раз делали другие, но у него имелись свои резоны. У нас в архивах разжиться сведениями не удалось. Он дважды съездил в Германию. Завязал знакомства. Это и помогло ему осесть в Мюнхене.

— И в Рождественские пещеры Олег Витальевич отправился не случайно?

— Точно. Не наобум святого Лазаря! Я во всю эту ерундистику не очень-то верила. И не вникала в его рассказы. Думала — у каждого свой шизоидный пунктик. У сестры…

— Да, да. Вы уже говорили о сестре.

— Ха! Тоже мне целка-невидимка! — сердито выпалила Галина, но глаза смотрели на Корнилова с симпатией. — Олег рассказал мне о своих поисках только тогда, когда собрался в Германию. Мани, мани… Понимаете? Музейные работники — беднее бомжей. Брат попросил разрешение продать кое-что из маминых побрякушек. Мама умерла восемь лет назад.

— Вы польских кровей? — спросил Корнилов, вспомнив «Матку Боску». Когда он выслушивал рассказ кого-нибудь из свидетелей или подозреваемых, у него была привычка внезапно перебивать собеседника неожиданным вопросом. Стройное повествование разрушалось, человек сбивался с ритма, ему приходилось напрягаться. Иногда выскакивали любопытные подробности.

— С чего это? А-а… Матка Боска Ченстоховска?! Так у меня был любовник поляк. Вацек. От каждого чему-нибудь научишься.

— Так, так. Дальше!

— Мы продали мамин гарнитур — колечко и серьги с маленькими бриллиантиками. Хватило на поездку и на прощальный ужин. Когда он поехал вторично, то денег не просил. И даже нам с сестрой привез кое-какие тряпки. По мелочи, правда. Но привез, не забыл. Да он был добрый мальчик, наш Олежек.

— Вернемся к нашим пещерам.

— Олег отыскал в немецких архивах рапорты командира какой-то там спецкоманды, вывозившей груз из Гатчинского дворца. Немцы уже начали отступать, и, когда везли груз, возникла угроза прорыва наших, что ли? Или угроза десанта? Вы генерал, должны знать. Короче — фрицы все заховали в пещеры и засыпали вход.

— Маловероятно. Село большое, кто-нибудь наверняка бы видел.

— А вот и нет! Олежек дотошный, он все выяснил. За несколько дней до операции жителей угнали в Германию. Да их же всех угоняли! Не только из Рождествена. Но главное — Олег что-то там нашел. В этих пещерах. И даже нам с сестрой не сказал, что. Увез в Германию.

— Когда он пытался попасть в пещеры, его сопровождал один местный житель.

— Да, я помню. Он даже писал Олегу. Борис Федорович.

37
{"b":"914338","o":1}