Энрика раскладывает тарелки, а Элиза идёт следом за ней, накладывая пасту. Алессандро с Нико тихо разговаривают. Мой муж бросает на меня орлиный взгляд, и его глаза темнеют. Должно быть, он увидел мои заплаканные глаза.

Я лишь отмахиваюсь от него. Я не собираюсь изливать душу этому придурку.

–– Гарри, дорогой, я рада, что ты приехал, – Энрика подходит к брату и по-матерински поглаживает его по плечу. – Я очень надеюсь, что наши семьи смогут найти общий язык.

–– Вы можете не сомневаться в этом, Энрика, – Гарри слегка улыбается и присаживается около других мужчин.

Смотря на аппетитную пасту, я готова наброситься на неё как голодный волк. Все принимаются за употребление еды, поддерживая лёгкую беседу. Неторопливо потягивая вино, я с удовольствием наблюдаю, как брат общается с Энрикой. У меня никогда не было матери, но Гарри повезло, и он смог получить малую долю материнской любви. Хоть он и оставил эту тему за семью титановыми замками, я всё равно собираюсь раскрыть причину смерти наших родителей. Никто и никогда не убивает главу мафии без причины.

Когда трапеза подошла к концу, никто не спешил вставать из-за стола. Мы просто продолжали неторопливую беседу, делясь впечатлениями от острова. Я могу отдать должное Элизе, она создала замечательный проект.

С каждой минутой момент расставания подбирается к нам всё ближе и ближе. И единственное, что я хочу сейчас – это остановить время.

***

Как можно тише я спускаюсь вниз. Каждый шаг, мне кажется, настоящей пыткой. Низ живота болит так, что каждое сокращение мышц вызывает пульсирующую боль.

Я прохожу мимо своего мужа, который задремал на диване. Твою мать, у меня теперь есть муж. Хоть это и временно, эта мысль не даёт мне покоя. Хватая с верхней полки стакан, трясущимися руками как можно аккуратнее наливаю воду из фильтра. Запив таблетку, я хватаюсь за столешницу и стискиваю зубы от новой волны проносящейся боли.

– Что с тобой? – его голос тих и полон непонимания, что я забыла здесь в два часа ночи.

– Отвали, Нико! – я отмахиваюсь от него и сильнее сжимаю столешницу. – У меня нет сил на твоё дерьмо.

Он огибает островок кухни и останавливается рядом со мной.

– Я вижу, что тебе больно. Что случилось? – я резко поворачиваю голову и встречаюсь с серыми безэмоциональными глазами.

– У меня месячные, придурок! – новая волна боли разносится по животу. – Я готова сдохнуть.

– А это символично. В нашу первую брачную ночь я всё же получаю свою жену истекающей кровью, – констатирует Нико своим спокойным тоном.

– Если ты сейчас не заткнёшься, – шиплю. – Я стану вдовой в двадцать восемь лет, Нико.

На его губах появляется ухмылка.

– Хм, – он хмурит брови. – Как же ты это сделаешь?

– У меня масса вариантов, – мы встречаемся взглядом, и в глазах каждого пробегает азарт и нескрываемый интерес. – Но сейчас отвали. У меня поважнее проблема, чем твоя смерть.

Нико непонимающе смотрит на меня, и в мою голову приходит один маленький план, как же вывести мужа из себя. На губах появляется победная улыбка.

 Готовься, малыш, я сведу тебя с ума.  

– Три дня я буду истекать кровью. Есть всё, что не прибито в этом доме. Мой эмоциональный фон будет настолько нестабилен, что я буду плакать, а потом смеяться, либо хотеть убить кого-то, – отталкиваясь от столешницы, я делаю несколько шагов на Нико. – Не попадайся мне на глаза ближайшие дни.

Он вскидывает брови вверх.

– По-твоему, я никогда не видел женщину во время месячных?

– О, неужели ты даже помогал унять боли?

Лицо Нико меняется, его глаза наливаются болью, жилка на челюсти начинает ходить из стороны в сторону.

– Я видел в кладовой грелку. Я схожу за ней, а ты вали на диван, ещё не хватало, чтобы ты откинулась в первый же день нашего брака.

Грелка? Неужели он серьёзно помогал одной из женщин унимать эти мучительные боли? Кем бы ни была эта сучка, ей повезло, что её парень так ходил за ней в эти дни.

Опускаясь на диван, я жду мучительные минуты, пока Нико найдёт грелку и принесёт её мне. Откидывая голову на спинку дивана, перед глазами проносится сцена вчерашнего прощания. Лия выплакала тонну слёз, и я помогла ей с этим. Чёртов гормональный всплеск сделал меня слишком чувствительной к эмоциям.

И мне это совершенно не нравится.

Энрика и Элиза держались до последнего, помогали унять нам наше горе. Нико – единственный мужчина, который остался с нами на острове. Я так и не поняла, почему же его оставил Марко тут, но думаю, что это связано с его синяками по всему телу.

Я слышу шаги Нико сзади себя и вскидываю голову. Он протягивает мне грелку, садясь рядом со мной. Мой взгляд пробегает по его лицу, медленно опускаясь по хорошо сложенному прессу и синякам.

Это должно быть чертовски больно.

Я вспоминаю себя, когда Остин по неосторожности оставил трещину в моём ребре. Мне хотелось умереть прям в тот момент, а время восстановления казалось настоящей мукой и прогулкой по Аду.

–– Ты пьёшь какие-то таблетки от болей? – интересуясь, я крепче прижимаю грелку.

–– Ты думаешь, это больно? – он показывает на синяки.

–– Чертовски больно.

–– Я привык. Из меня неоднократно выбивали всё дерьмо, – Нико не сводит с меня своих бездонных серых глаз.

Этот разговор становится слишком милым.

–– Я обещала задушить тебя, если ты мне не скажешь, что с тобой произошло. Не заставляй женщину с нестабильным эмоциональным фоном это делать. Я буду кровожадной.

Нико смеётся и облокачивается рукой на диван, придерживая голову.

–– Эти синяки остались после встречи с одним парнем, который хорошо владел Ушу.

–– Владел? – мои брови в непонимании ползут вверх.

–– Я убил его.

–– Оооо, – мои губы извиваются в удивлении.

–– Мне повезло больше, чем ему. Я вышел победителем на «Арене смертников» в этом сезоне, – эти слова слишком были сказаны с нескрываемой гордостью.

–– Погоди, – я задерживаю дыхание. – Арена смертников? – снова повторяю я, будто смакую эти слова. – Я думала, что всё это сказки. Как тебе удалось победить? – с нескрываемым интересом спрашиваю.

Мне и на самом деле это интересно. Я всегда думала, что это всё выдумки людей, которые хотят показаться выше других, но Нико – прямое доказательство тому, что я мыслила в неправильном направлении.