Глава 13 Оборот и приворот

Ишнаис с силой провела рукой по сухим воспаленным глазам, красным от слез и бессонной ночи. Решение было принято, хоть и далось ей нелегко. Но… она просто не может потерять Ворона! Ведь он все равно рано или поздно влюбился бы в нее, это очевидно, и день ее рождения — тому подтверждение. Стоило лишь вспомнить, как бережно он поддерживал ее за талию, как нежно смотрел на нее, когда она восторгалась их катанием на волне, его теплый смех и улыбки. Ах, если бы можно было подождать, пока его чувства к ней окрепнут, вырастут в нечто большее, неизмеримо большее и прекрасное! Но как раз времени-то у нее и нету. После того, что рассказал ей отец… у нее нет возможности ждать, когда Ворон сам полюбит ее, ведь в любой момент она, сама того не желая, может превратиться… Нет, даже думать об этом невыносимо! И она не будет думать! Она будет действовать… Надо подтолкнуть Ворона в нужном направлении, помочь его чувству к ней распуститься в роскошный цветок любви, ускорить этот процесс…

Не хотелось ей, чтобы все случилось вот так, с помощью приворота, но выбора у нее нет, так что…

Но как же тяжело, как невыносимо будет понимать, что вся его любовь к ней искусственного, неестественного происхождения! Но еще невыносимее будет потерять его, если вдруг она обратится в… то, во что должна обратиться, до того, как Ворон полюбит ее и сделает своей женой. Ведь если оборот случится раньше этого, разве сможет он полюбить… чудовище?! А вот если он успеет ее полюбить до того, как… тогда он не оттолкнет ее, не отвернется с отвращением и презрением, не обратит свой взор на другую…

И для этого всего-то и надо добавить ему в вино несколько капель своей крови… крови, в которой заключена удивительная магия…

Да, но вот еще загвоздка: преданную и беззаветную любовь ее кровь может вызвать лишь в том случае, если тот, кто ее выпьет, не испытывает сильных чувств к другой девушке. Хм… Впрочем, Ворон явно не пылает ни к кому страстью, это очевидно! Будь иначе, она бы непременно заметила это, ведь она денно и нощно следила за ним, высматривала его везде, ловила каждый взгляд, каждое движение и, если бы он заинтересовался кем-то, это не осталось бы незамеченным принцессой.

И еще один нюанс. Даже если Ворон выпьет ее кровь и полюбит ее, это не дает гарантий, что его любовь к ней не исчезнет. Если она, Ишнаис, оплошает и сделает… Нет, об этом она думать не хочет, такое просто не может произойти!

Довольно колебаний или она потеряет его навсегда!

В нетерпении зазвонив в колокольчик, она велела прибежавшей Кине помассировать ее тело и нанести на него благоуханное масло. После этого, проворно облачившись в свое любимое ципао голубого цвета и еле дождавшись, пока Кина сделает ей прическу и украсит ее живыми цветами, выставила прислужницу вон и принялась за дело.

Ишнаис достала из резной шкатулки сандалового дерева длинную серебряную булавку с навершием из черного алмаза и, даже не поморщившись от боли, вонзила ее в подушечку безымянного пальца левой руки. Темная густая жидкость медленно, словно нехотя, закапала в крошечный хрустальный флакончик, который Ишнаис вытащила из той же шкатулки. Отмерив десять капель, принцесса прижала к ранке вату и заткнула флакончик пробкой. Вытерла булавку, уложила в шкатулку в специальное гнездо, спрятала шкатулку в тайник за картиной и, засунув плоский флакончик в потайной кармашек широкого атласного пояса, покинула свои покои.

Ворон в это время должен был находиться у ее отца, туда-то Ишнаис и направилась. Нет, конечно, она не будет врываться к повелителю, когда он обсуждает с Вороном… ну то, что они там обсуждают. Дела Подземья и прочую занудную ерундовину. Она подождет, пока Ворон…

— Ишнаис! Ишнаис!

Принцесса с досадой обернулась. Вот только Энелзы ей сейчас не хватало!

— Энелза, — холодно процедила она сквозь зубы, давая понять, что присутствие Энелзы здесь, сейчас и с ней совершенно нежелательно.

Но Энелза была непрошибаема: она понимала только то, что сама хотела. Сейчас же она хотела выспросить у заклятой подруги, куда она уходила с Вороном в день ее рождения и чем они занимались, а потому холодный тон принцессы оставила без внимания.

— Где это вы пропадали с Вороном, когда покинули бальную залу? — нетерпеливо спросила Энелза, приноравливаясь к неторопливой величественной походке принцессы. — Ну тогда, в день твоего рождения.

Та передернула точеными плечами, пренебрежительно взглянув на неудачливую соперницу. Несколько дней уже прошло с тех пор, а Энелзу так пронял их демонстративный уход, что до сих пор успокоиться не может!

— Да так, — протянула Ишнаис. — На волнах катались.

— Ворон тебя на волнах прокатил? — с придыханием воскликнула Энелза. — Ну да, конечно, ты попросила, а он не смог отказать — ведь был твой день рождения. Ловко ты воспользовалась своим положением!

Энелза залилась громким фальшивым смехом, а Ишнаис разозлилась.

Подумать только, эта мерзавка мигом сообразила, как было дело! Теперь Ишнаис сама себе казалась жалкой и ничтожной, выпрашивающей у желанного мужчины крохи внимания. А все эта Энелза! Твар-р-рь!!!

— Ишнаис! Что с тобой? — словно через плотный слой ваты долетело до нее тоненькое испуганное восклицание Энелзы.

Сквозь кровавую пелену гнева, застилавшую ей глаза, Ишнаис осмотрелась по сторонам. Они с Энелзой были уже на половине Шердэана, в небольшом зале, в котором сейчас не было ни души. Как кстати!

Ишнаис услышала треск рвущейся ткани, почувствовала, что тело ее будто меняется, становится текучим и пластичным, переплавляется в какую-то другую форму. Она издала истошный вопль, перешедший в звериное рычание и, краем глаза заметив какое-то движение, молниеносно метнулась к удирающей со всех ног насмерть перепуганной Энелзе. Один удар мощной когтистой лапы и голова подруги катится по матовому черному полу, оставляя за собой на шершавом камне кровавый след.

Гнев утих, разум очистился от обуревающих его эмоций… Ишнаис в ужасе метнулась к тусклому старому зеркалу, висящему на одной из стен…

Так и есть! Первый оборот свершился! Из зеркала на нее смотрела почти точная копия Шердэана в его зверином обличии, только поменьше и шерсть была не серая, а ослепительно белая. Но как же уродлива она была! Каким она стала чудовищем! Отвратительные шипы и наросты, проглядывающие сквозь проплешины ее белой шерсти, розоватая чешуйчатая кожа, на спине — огромный горб, мощные кривые лапы, увенчанные длинными когтями, приплюснутая морда со скошенным лбом и вытянутым затылком, жуткие клыки и маленькие желтые глазки, полыхающие злобой, хотя сейчас она чувствовала лишь ужас и отчаяние. И голый крысиный хвост!

Какой кошмар!

Все случилось даже раньше, чем говорил отец! Он ведь сказал, что месяц-другой у нее еще есть и ошибся — она обратилась уже через несколько дней после своего двадцатилетия!

Отец! Она ведь находится на его личной половине! А у него сейчас Ворон! Если он увидит ее ТАКОЙ…

Чудовище в зеркале напряглось, напружинило мускулы, закинуло голову от ломающей тело боли, выгнулось и превратилось в обнаженную дрожащую девушку с руками, по самые локти обагренными кровью. Ишнаис как подкошенная рухнула на холодный каменный пол. Вот только разлеживаться и осмысливать произошедшее было некогда — сюда в любой момент мог войти Ворон!

С трудом Ишнаис поднялась на ноги — ощущения были такие, будто ее пропустили через мясорубку — и, шатаясь, побрела к растерзанной ею Энелзе, голова и тело которой разлучились навеки. Обмотав шею трупа обрывками своего ципао, чтобы не заляпать пол кровью еще больше, Ишнаис схватила обезглавленное тело за ноги и поволокла в угол зала, к крохотной, еле заметной дверке, за которой, как она знала, начинается потайной ход. Эта дверь, невидимая ни для кого, кроме колдуна и его дочери, пришлась сейчас как нельзя более кстати: Ишнаис спрятала тело в потайном ходе. Туда же она отнесла и голову, и остатки ципао и нижнего белья, которыми она тщательно вытерла всю кровь с пола. Она еле успела подобрать с пола зачарованный флакончик со своей кровью и скрыться за потайной дверью, как послышались шаги и такой знакомый и любимый ею голос бесстрастно произнес: