— Вот ты мне и расскажи. Ты последний, кто его видел.
— Видел живым? А кто его нашел?
— Пока никто. Вот только откуда ты-то знаешь, что Матвея убили?
— Я не знаю! Я предполагаю, раз я здесь?
И дальше разговор, который при других обстоятельствах мог бы привести хоть к каким-то продвижениям по делу Анны, превратился в спор, имеет ли Антон право задерживать Влада при отсутствии тела его предположительной жертвы. Матвей вчера не вернулся домой. Но разве с мужчинами это не случается?
— По Анне же дело открыто, — говорил Орельев, — чем Матвей хуже?
— Помнится, когда я просил открыть дело по Анне, ты отказывался, пока я не заплатил. Так вот, на всякий случай: сейчас я не собираюсь тебе платить.
— Отказывался или не отказывался, а дело открыто. А наши с тобой разговоры и переговоры к нему не относятся.
В таком духе они разговаривали довольно долго и договорились до подписки о невыезде.
Мало того, под конец Орельев еще и поинтересовался, кто получит наследство Анны, если она так и не будет найдена живой.
— Я не знаю, писала ли Анна завещание, — сказал Влад. — Если нет, то, вероятнее всего, наследство получу я. Если писала, то, вполне вероятно, тоже. Но наследство, по сути — это только квартира. Хрущевочка в Бибирево. Я понимаю тебя, Антон, — прервал он попытавшегося что-то сказать Орельева. — Люди убивают и за гораздо меньшее, чем квартира в Москве. Но дело в том, что Аннин папа — председатель комиссии, распределяющей гранты. И он, разумеется, может помочь своему зятю, зарабатывающего деньги для семьи, будущему отцу его будущих внуков. Но с чего ему помогать просто какому-то бывшему своей дочери, который, к тому же, раньше или позже обзаведется подружкой, а потом и новой семьёй? Я теряю гораздо больше, чем получаю.
— Формально я обязан был спросить, — примирительно сказал Орельев. — Я не верю в твою виновность. Уже хотя бы потому, что твое описание пропажи Анны настолько идиотское, что в него приходится верить — такое просто не мог бы придумать кто-либо, кто старше пятиклассника. Так значит, этот грант на двадцать пять миллионов… Ладно, можешь не объяснять. Но, пожалуй, меня теперь интересуют люди, также претендовавшие, но не получившие его.
— Они были гораздо менее достойны.
— С другой стороны, в некоторых обстоятельствах даже пропажа жены лучше, чем развод, — задумчиво сказал Орельев. — Шучу, шучу! — в сущности, Антон был не злым человеком. Однако, подписку о невыезде не отменил.
И теперь посаженный под эту самую подписку Влад снова и снова просматривал странички в соцсетях то ли пропавших, то ли не пропавших девушек. Какие же красотки. Но дело даже не в этом. Там, определенно, что-то было. Какая-то закономерность. Что-то не то. Но что?
Ну, допустим, что-то не так с Бельникиной, которая была Максимовой, а на самом деле
Власьевой… Черт. А ведь это значит, что, предположительно-пропавших девушек — семь! Анна — восьмая!
Легенда о Восьми Сестрах, история феминистская с начала и до конца. Матвей сказал, что Анна обожала ее, и он даже сначала думал, что она сама ее и придумала, но потом услышал легенду и от старожилов… Чертов Матвей.
Чет. Токсикоз
Выспаться как следует Чету не удалось. В желудке урчало и крутило. Он поспешно выскочил и еле успел отбежать от палатки. Чета тошнило. Что так омерзительно пахнет? Как ему вообще мог нравиться запах этой полыни, заполонившей все вокруг лагеря. Да ещё и от костра ужасающе пахнуло вчерашней тушёнкой. Его вывернуло ещё несколько раз.
Видно, вне Города Авроры желудок решил запоздало среагировать на змеиную еду.
Пораженный неожиданным предательством собственного организма, Чет попытался вернуться к палаткам — и опять бросился в сторону. Его тошнило снова и снова.
Когда он, опустошенный, голодный как зверь и, вполне вероятно, сам попахивающий дурно, вернулся к палаткам, Дина сидела у костра и разглядывала горсть зеленых камней.
— Как думаешь, сколько они могут стоить?
— Ого! А вы вчера не теряли времени даром?! — поражённо ответил вопросом на вопрос Чет. Камни на ладони Дины теперь лежали горкой, а не несколькими сияющими искорками, как в прошлый раз, и они были много крупнее прежних.
— Меняю историю болота с окраины Города-Перевёртыша на историю Булыжечника, — хитро улыбнулась Дина.
— Булыжечник охотится на души случайно заблудших туристов. Он отдает их своей хозяйке Авроре, и за это она позволяет ему петь песни у себя во дворе, — сказал, глядя на нее не менее хитро, Чет. А ведь вчера эта красавица была вся перемазана в зелёной грязи, а ее белые груди вызывающе торчащими сосками целились ему прямо в левый глаз. Да и в правый тоже. Да что там, было вполне понятно, куда они целились, вот только Чету было не до того, да и Дине тоже. А даже если и было бы до того… Словом, все их усилия пропали зря. Разве могло бы что-то подобное случиться с Авророй?.. Аврора, плоский животик и острые зубки, стройные ножки и попка на грани фантастики.
— А древний Забытый Город вывернут наизнанку, он вобрал все зло в себя, и по ночам выходит наружу, — продолжила начатое Дина, — чтобы оставить камни? Те самые, в которые Аврора превращает души заблудших туристов?
А ведь камни — магические, вспомнил Чет слова Авроры. Правда, вероятно, те самые, бракованные, с испорченной или слабо выраженной магией. Интересно, какие достались девчонкам? Его опять мутило. Легенды Леонида отличаются от рассказов Авроры, хоть места и персонажи там те же самые.
— И все-таки, что с тобой случилось? — спросила Дина. Вот мерзкая зануда! И с таким омерзительным голосом! Чет опять побежал за палатки.
— Так с каких пор ты не равнодушна к Чету? — спросила Дину вылезшая из палатки Настя.
— Да я не… Это так очевидно?
— На лице написано. И на груди, — Настя кивнула на торчащие сквозь тонкую ткань футболки соски.
— Это не от Чета, а от изумрудов, — сказала Дина. — И… — она удивлённо подняла голову на Настю, — с каких пор мы ведём такие разговоры?
А ведь и правда, с каких? Настя выглядела смущённой.
— От тебя так искрило, что я, кажется, тоже немного заразилась…
— Так искрило, что Чета, вон, тошнит за палатками, — кивнула головой Дина в ту сторону.
— Утренний токсикоз? — предположила Настя.
— Я все слышу, — сказал Чет.
— И будешь тошнить там до тех пор, пока не расскажешь, что там с тобой произошло, — пригрозила Настя.
— На самом деле, не фига не смешно, надо дать ему уголь, — сказала Дина и полезла в палатку за углем.
— Ладно, ладно, расскажу, — сказал Чет. И тошнота, и правда, прошла.
Активированный уголь в больших количествах он все-таки выпил. Долго и тщательно запивая его водой, чтобы было время подумать. Надо было уговорить девчонок остаться здесь еще на какое-то время. Сегодня утром, увидев Дину в этой ее обтягивающей маечке, он вспомнил о том, как вчера этой маечки не было, и, почему-то, об Анне. В первый раз за долгое время он вспомнил об Анне.
Надо было спросить о ней у Авроры, она ведь наверняка знает все, что здесь происходит. В этом Чет почему-то был уверен. Надо постараться попасть к ней снова и разузнать об Анне. Несмотря даже на то, как невежливо она выпроводила его, не попрощавшись. Разве тут до обид, когда речь идет о человеческой жизни? А впрочем… «Не обманывай себя, Чет, — строго сказал он сам себе. — Не за этим ты хочешь остаться».
— Так значит, футболка? — спросила между тем шепотом Настя Дину. Она разглядывала изумруды, вглядываясь в каждый, смотрела через них на солнце, и зеленые блики падали на ее лицо.
— Футболка! — восхищённо подтвердила Дина. Футболка, высохнув, оставила ей это… И ещё кое-что, даже не успев высохнуть, на ее плече. — Как думаешь, этого хватит на восемьдесят процентов однушки в Долгопрудном?
— Понятия не имею. Был бы интернет… И, может, это вообще не изумруды. Но этого не может быть. Они слишком хороши.
— Они в любом случае чего-то стоят. Ведь не стекло же это? А все, что не стекло, и не пластик, чего-то стоит. Поэтому надо набрать побольше… Чтобы точно хватило. А ты? Покажешь, что там у тебя?
