Мирена обхватила хрустальный шар обоими руками, посылая в него мощный поток элир. Разумеется, шар тоже являлся абстракцией. Там, в реальности, магия мощным потоком выплеснулась из её тела, где, перенаправленная магическими структурами алмазного гроба, устремилась в ритуальный контур. Элир было очень много, даже слишком много, но я не переживал — буферных накопителей было заготовлено столько, что такого объёма хватило бы всей Нирвине на целый год.

Выступать транзитным узлом, передающим огромный поток данных сначала Склаве, а потом через него Таагу, оказалось, как это смешно ни звучало, очень скучно. Я просто стоял и ощущал огромные безумные объёмы данных, протекающие сквозь разум, глазами Склаве и Таага видел, как работают схемы ритуала, сосредоточенно наблюдал за алмазной ванной, жидкость в которой уже потеряла прозрачность и приобрела тошнотворный жёлтый цвет с алыми разводами. Я находился на том этапе моральной усталости, что мне стало всё равно, что происходит наружи. Для меня остались существовать лишь моя богиня, крылья, окутывающие моё тело, и её песнь, которая снимала усталость и позволяла влачить хоть какое-то существование. Я поднял голову и взглянул через плечо в её прекрасное лицо с золотыми глазами. Внезапно мне вспомнились наши проделки с Кенирой, и я почувствовал, как мои щёки заливает краска. Богиня услышала мои эмоции — в Царстве её для неё не было секретов, звонко рассмеялась и исчезла. Но не успел я почувствовать обиду и разочарование, как она соткалась передо мной вновь, на этот раз спереди, взяла ладонями моё лицо и нежно поцеловала в лоб.

— Ты прекрасно постарался, мой паладин, — прожурчал её голос. — Совершил невозможное. Я горжусь тобой и счастлива, что когда-то ты выбрал меня.

— Госпожа… — начал было говорить я, но слова застряли у меня на языке.

Я хотел сказать, что не справился бы без её помощи. Объяснить, насколько велика и важна её сила не только для меня, но и для близких мне людей. Напомнить, что её выбрал не я, а именно она спасла мои жизнь и душу, вырвав их из пустоты забвения, позволив мне снова стать собой.

Богиня чувствовала мои мысли, а я чувствовал её. Мы стояли, обнявшись, не как бог и его служитель, а как двое любовников, как супруги, прожившие вместе целую жизнь, но чьи чувства не угасли, а лишь стали многократно сильнее. Очень похожее чувство я испытывал, находясь рядом с Кенирой. И, к счастью, Ирулин являлась богиней для нас обоих, так что ни о какой ревности не могло быть и речи. Впрочем, широта взглядов моей невесты никогда не переставала меня поражать. И если вспомнить наши встречи с Незель, то, думаю, и тут никаких проблем бы не возникло.

Я слегка повернул голову, прижатую к пышной груди богини, чтобы бросить взгляд на окно в небе. Этого являлось, скорее, данью привычки — ведь всё, что происходило в реальности, я и так ощущал через Склаве и Таага. Видел, как по контурам ритуала протекают модулированные потоки элир, как из ничего время от времени формируется широкая труба, направляющая свежую жидкость из бочек взамен отработанной, утекающей в пустые бочки через другую. Как по воздуху вьётся тонкая ниточка тёмно-бордового порошка, доставленного Диршадой, и подмешивается в жидкость, насыщая её нужными веществами. Как другое плетение снабжает её кислородом из стоящего в стороне большого кислородного баллона. И как работают чары, сличающие клетки Мирены с заданным мною шаблоном, а в случае несовпадений либо исправляющие погрешности, либо разлагающие плоть на исходные вещества и собирающие её заново, оставляя нетронутым лишь головной мозг с его мириадами нейронных связей.

Пока я стоял в объятиях Ирулин, мне было плевать, сколько прошло времени, хотелось лишь, чтобы этот момент длился вечно. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, так что подошёл к концу и ритуал.

— Тебе пора, Ульрих, — сказала богиня, — Да и мне оставаться здесь больше нельзя. Не могу сказать, когда смогу снова появиться, но знай — я всегда с тобой!

— До свидания, госпожа, — сказал я, сглатывая комок в горле. — Я тоже с вами до моего последнего вздоха.

Богиня наклонилась ко мне и медленно, нежно, безо всякой страсти поцеловала меня в губы. Я обнял её что есть сил, но она растаяла у меня в руках потоками тумана. Я глубоко вздохнул и подошёл к Мирене. То, что она оставалась тут стоять, означало, что ритуал в той или иной мере увенчался успехом, по крайней мере её не убил и не отобрал разум. А сон, крепкий, как сама смерть, не позволил почувствовать невыносимую боль, которая неизбежно сопровождала бы уничтожение и перестройку нервных окончаний и спинного мозга.

— Ну что, пора, — сказал я. — Пойдёмте, Мирена.

— Вы знаете, Улириш… Ульрих, мне очень страшно, — призналась она.

— Я вас прекрасно понимаю. Если вас немного утешит, очень страшно и мне самому.

— Почему? Мы знакомы совсем недавно, да и потом виделись нечасто. Я вам безразлична.

— Это не так. Вы важны Кенире, а для меня её счастье — самая главная вещь в этом безумном мире. Ради вашего спасения мы все приложили немало усилий. К тому же я не могу не восхищаться вашей стойкостью и силой духа.

— Извините, Ульрих, — с горечью сказала она. — Вы столько много для меня сделали, через столько прошли, а я… С моей стороны это полная неблагодарность. Ульрих, я видела, чего вам стоил этот ритуал. Прекрасно понимаю, что он мог сделать мою дочь вдовой ещё до замужества. Поэтому знайте, каким бы в итоге ни вышел результат — я бесконечно вам благодарна. Ни один человек в мире не делал для меня и моей дочери столько, сколько сделали вы.

— Вы ошибаетесь, Мирена, — засмеялся я. — Сегодняшний ритуал — это ваша и только ваша заслуга. Ваша магия, ваши действия, ваша решимость. Таковой была воля Мирувала, а кто мы такие, чтобы идти против Рассветного Доктора?

Мирена издала ответный смешок.

— Сейчас, наверное, как раз наступил рассвет, — сказал она. — Я готова, Улириш, пойдёмте.

И мы истаяли облачками тумана, чтобы прийти в себя там, в реальном мире.

Сменив Склаве и очутившись в собственном теле, я почувствовал, как этот самый мир покачнулся. Попытавшись удержаться на ногах, я с ужасом почувствовал, что ничего не выходит, что сейчас я просто-напросто рухну на землю. Сбоку мелькнула размытая тень — ко мне подскочила Кенира, сжала меня в объятиях, удерживая на месте, и наполняя своей тёплой целительной элир, точно такой же, как элир её мамы. Я обнял её в ответ. Кенира откуда-то достала платок и вытерла мне лицо. Когда она его убрала, я увидел, что белая ткань покрыта пятнами крови.

— Я в порядке, — сказал я.

Ведь действительно, стоит только убедиться, что всё получилось, что Мирена снова здорова, стоит, наконец, отпустить из памяти всеобъемлющий комплект инструкций по созданию человеческого тела, как я действительно стану в порядке. Стоит только немного полежать, вновь поспать, отдохнув от предыдущего сна. Недолго. Сутки. Двое. Лучше всего неделю.

— Ритуал отработал своё и теперь завершился, — сказал я остальным. — Вы уже ничего не нарушите. Тааг уберёт комнату чуть позже.

Придерживаемый Кенирой под локоть, я направился к алмазной ванной. К сожалению, как бы тщательно и регулярно не происходила очистка, жидкость до сих пор оставалась мутной, так что увидеть получившийся результат я не смог. Она была столь насыщена магией, что не помогало даже магическое зрение. Ничуть не выручали ни тепловой, ни инфракрасный, ни ультрафиолетовый диапазоны. Ванная теперь являлась чёрным ящиком, готовым в любой момент явить сюрприз, сокрытый в её глубинах.

Мы с Кенирой остановились возле хрустального гроба этой спящей красавицы, не решаясь сделать последний шаг. Рядом с нами остановились Ксандаш с Лексной, Хартан и Диршада.

— Я хочу сказать тебе, Улириш, что это были очень впечатляющие чары, — сказала Высшая Целительница. — Так что позволь высказать своё восхищение. Если когда-либо тебе понадобится новая консультация или просто захочется поболтать, заскакивай ко мне в гости.