— Итак, коллеги — начал Пэлед — спешу поздравить нас всех с величайшим за последние несколько десятков лет открытием.

Он набрал комбинацию на столе, и в воздухе возникла голограмма. Голограмма изображала человекообразное существо со светло-коричневой кожей, золотистого цвета глазами, безволосым, овальным черепом с маленьким носом и губами.

— Знакомьтесь, перед вами треклаританин. Или вог, как ещё называют эту расу в некоторых источниках. — сказал Пэлед обращаясь ко всем, — первое и единственное упоминание об этой расе, приходится на период второй галактической кампании Магогов, то-есть примерно пятнадцать тысяч земных лет назад. Известно, что до прихода Древних, они населяли этот сектор. Это была техно-цивилизация, которая со временем стала паразитирующей. Они пожирали ресурсы планеты-матери и летели дальше. К моменту прихода Древних, их оставалось всего несколько тысяч, поэтому они не смогли дать отпор и покинули сектор. Нам известно, что трекларетане никогда не нападали на кого-то сильнее себя, а значит — стоит предположить, что они сумели возродить популяцию и решили забрать планету из рук чужаков. Доктор Мбога, вам слово.

Один из альбиносов, имеющий африканские черты лица встал и откашлявшись начал:

— Энергетический отпечаток на комбинезонах показал, что трекларетан нельзя ранить, любая рана заживёт в течении считанных минут. Их надо сразу уничтожать. Самое верное — выстрел в голову или отрубить голову. Учитывая, что они не имеют сердечной мышцы, стрелять в грудь бесполезно. Единственное место на теле, куда можно целиться — пах. Там расположен центральный нервный узел. Попадание в него не убьёт трекларетанина, но полностью парализует на достаточно долгое время. Как только он придёт в себя, то просто телепортируется на ближайший корабль.

Мбога сел, слово взяла доктор Рада.

— Мы исследовали материю, из которой построены корабли этой расы. Полностью разрушить их невозможно. Однако их можно полностью нейтрализовать, нарушив центральную систему органического питания. Корабли трекларетан функционируют на той же основе, что их организмы. Источником питания является органический реактор, который буквально «выращивается» вместе с кораблём. Как показали наши анализы, реактор можно разрушить точным попаданием снаряда с высокой температурой, как ни странно, но лучше всего с этим справится обычный напалм посаженый в снаряд с двойной боеголовкой, причём снаряд не должен быть крупнокалиберным. Трекларетанская материя оказалась довольно хрупкой. Органика.

Слово взял Давид Смилянский:

— От имени всех нас, я благодарю вас, коллеги за оказанную нам помощь. Смею предложить остаться хотя бы на время и стать частью нашего коллектива.

— К сожалению, Давид, мы вынуждены отказаться — ответил Пэлед — и ты сам знаешь почему.

— Да — сказал Смилянский — знаю. Желаю вам лёгкой дороги и удачи.

— Спасибо — Ответил Пэлед — ты всегда знаешь, где нас найти.

* * *

Идея выпустить из тюрьмы Река Дагварда принадлежала фон Кутченбаху. Изучив на досуге досье братьев, он подумал, что, вобщем-то, затея была неплохая но, как всегда, использовал её Томлинсон крайне неумело — не так и не по назначению. Ещё раз поразмыслив как следует, Ганс фон Кутченбах решил рискнуть. Нет, он совершенно не собирался повторять ошибки Томлинсона. И «Мимоза» с экипажем была нужна ему совсем для других целей. Он собирался использовать эту компанию в одной сложной многоходовке, для которой нужна была хорошая легенда. Так что на какое-то время экипажу «Мимозы» была предоставлена свобода. Относительная. Насколько она вообще была возможна в их положении.

И тут появился Эпштейн. И вся эта история с мнемоником, будь он неладен. Ситуация складывалась патовая — смерть курьера грозила поставить под угрозу исполнение всей операции.

А потом эта история на Гамме-249 со сменой власти. Нет, Гиора был не совсем прав, когда назвал Ганса фон Кутченбаха основным куратором и вдохновителем Брайта и его команды. Фон Кутченбах, конечно, входил в число лиц, посвящённых в это дело, но играл там отнюдь не первую роль и даже не вторую. Дотянуться же до настоящих кукловодов у Эпштейна руки были коротки. Но разделаться с фон Кутченбахом он мог вполне. Если бы захотел. Всё это настроения немецкому аристократу отнюдь не прибавляло. В таком сумрачном настроении Ганс фон Кутченбах вызвал экипаж «Мимозы» на Землю.

Приземлились они в Западной Атлантике. Космопорт «Канария» находился в океане неподалёку от берегов Португалии на огромном искусственном острове, построенном специально для него. Там их всех уже ждал мощный флаер, присланный Конторой, который доставил их в одну из Штаб-квартир Разведуправления в пригороде Бонна в Германии.

Глядя в окно на мелькающие дома трезвый и печальный Рек вдруг вспомнил из школьного курса истории, что когда-то, давно, кажется, в ХХ веке, после Второй Мировой войны, когда Германия была поделена на Западную и Восточную, Бонн был столицей западной её части. А вот кто с кем воевал, за что и почему — этого Рек вспомнить так и не смог, как ни старался.

Встретили их мрачно. Фон Кутченбах, больше похожий на Каменного Гостя из «Дон Жуана», разглядывал космолётчиков с нескрываемым презрением. Он был уже не рад своей затее. И особенно не рад был видеть Река.

— В тюрьме Вам было лучше, герр Дагвард? — проскрежетал шеф, пытаясь заморозить Река взглядом. Реку и впрямь стало холодно. Остальная шатия тоже притихла.

— Молчите? — продолжал Ганс фон Кутченбах и от его тона температура в кабинете, казалось, понизилась на несколько градусов, — Я к Вам обращаюсь, Дагвард! Отвечайте!

Рек выдавил из себя нечто нечленораздельное.

— Что⁈ Не понял! Громче, Дагвард! Громче, битте зер!

— Я… — выдохнул Рек. Что сказать в своё оправдание он даже не знал.

— Ну, Вы.

И тут Река прорвало. Он в очередной раз потерял лицо, как говорят японцы. А проще — устроил истерику как кисейная барышня. Фон Кутченбах и остальные смотрели на него с брезгливым недоумением. Из всего, что Дагвард, брызгая соплями и слюной, изрыгнул, понять можно было одно:

— Всех вас ненавижу!

— Да мы вас тоже не очень-то любим. — ответил фон Кутченбах, когда Рек немного поутих, — Иными словами, мистер Дагвард — Вы желаете вернуться обратно в тюрьму? Я правильно Вас понял?

— Можете запереть меня обратно в тюрьму! — в истерической патетике Рек даже принял эффектную (как ему показалось) позу.

— И запру. — спокойно ответил фон Кутченбах.

И действительно отправил Река в камеру в подвале особнячка Штаб-квартиры. Оказавшись под замком Рек одумался было, но уже поздно оказалось.

* * *

Рива с Анкой вышли на берег идеально круглого, как по циркулю очерченного пруда. Этот городской парк больше напоминал какую-то декорацию — идеально подстриженные деревья и кусты, ровные, как по циркулю, пруды, газоны. Но всё-таки это было лучше, чем тесная камера-комната в общежитии. Расстелили плед, Рива достала из корзинки чай в термосе и бутерброды. Неподалёку они заметили ещё несколько таких же пикникующих компаний. Значит — такое было в порядке вещей. Чай был настоящий, с Земли, а вот всё остальное — местные продукты, которые категорически не нравились ни Анке, ни Риве. Анка с тоской рассматривала надкусанный бутерброд. То, что лежало на нём, было, по-видимому, соевым бифштексом, но по вкусу напоминало бумагу. Анка подумала, что то синтетическое мясо, которое приходилось есть на дальних космических станциях и которое было выращено из клеточных культур, было повкуснее, да и питательнее.

— Несчастье человечества. — вздохнула она, — Как они это едят?

Рива выглядела какой-то растерянной.

— Что произошло?

— Я даже не знаю.

-???

— Я не знаю, как про это рассказать и как к этому относиться.

— Давай, как есть.

— Помнишь, ты угостила нас конфетами?

— Ну да! Они что — оказались плохие?