Поле топографии нас ждало практическое занятие с магистром Хейденом. Мы уже изучили все простейшие энергетические контуры, научились нащупывать их внутри собственного организма и теперь предстояло научиться находить и анализировать их у кого-то другого.

Нас в группе было всего двое, поэтому выбор не велик.

Последнее чего мне хотелось – это лапать Ника, но преподаватель был неумолим.

— Вы сколько угодно можете враждовать между собой, но в критической ситуации, когда вас будет объединять общий враг, должны будете прикрывать друг другу спины и вытаскивать.

— Мы не враждуем, — холодно отозвался Ник, — у нас нейтралитет.

Не соврал. После случая в катакомбах наши отношения изменились. Нет мы не стали закадычными друзьями, не ходили за руку и не хихикали по углам, обсуждая последние сплетни. Конечно нет. Но и прежней ненависти больше не было. Ник не мешал мне, я не мешала ему. Мы просто научились жить на одной территории и не трогали друг друга.

Оливио протянул мне раскрытую ладонь, и я без сомнения вложила свою.

— Почувствуйте тепло другого.

— У нее руки, холодные, как у лягушки.

— А у него потные.

Помириться помирились, а привычка покусывать осталась.

Магистр Хейден не обращал на наши причитания никакого внимания.

— Закройте глаза. Настройтесь.

— Слышала? Глаза закрой.

— Сам закрой.

Вот так ворча и переругиваясь, мы с трудом продирались сквозь хитросплетения чужих энергетических потоков.

У Оливио было сильное сердце, да и каналы все четкие и яркие. Жесткие, как у дровосека. Лечить и исправлять там было нечего.

— О, боги, что это за фигня, — простонал он.

— Что вы видите, адепт Оливио, — участливо поинтересовался преподаватель.

— Какая-та мешанина. Вот здесь, — указал пальцем мне на грудь, потом на голову, — и здесь.

— Адептка Найтли больна?

— Здорова, как лошадь. Но я не могу понять, что такое пульсирует…

— А это ее сердечные переживания.

— Так! — возмутилась я, выдергивая у Ника свою ладонь, — оставьте в покое мои переживания. Они никого кроме меня не касаются! Что это вообще за наглость такая.

Магистр Хейден проигнорировал мой протест и снова обратился к Оливио.

— То, что ты увидел – это душевная боль. Против нее бессильны и лекари, и все остальные. Если вдруг в бою, или в другой сложной ситуации ты нащупаешь такое – не трать силы и время. Тут не помочь. Все, что вы можете – это бороться с физической болью. Найтли, спасибо за демонстрацию.

— Я так рада, что помогла, — пробухтела с сарказмом.

— На следующем занятии мы отправимся в лазарет, и посмотрим контуры бедолаг, которые действительно плохо себя чувствуют. На сегодня все.

После этих волшебных слов Доминик испарился, а я собиралась неспешно. В голове гудело, эмоции на разрыв, но сомнений больше нет.

Подступив к преподавательскому столу, я твердо произнесла:

— Я готова отдать вам руну в обмен на сведения об амулете.

Хейден поднял на меня непонимающий взгляд

— Тебе зачем это?

— Хочу во всем разобраться сама.

Он тяжело выдохнул, сквозь неплотно сжатые губы, и покачал головой:

— И без тебя разберутся. Что ты делаешь?!

Я расстегнула верхние пуговицы и спустила рубашку с плеча, демонстрируя все еще бледный контур цветка

— Она может стать ваша.

Глаза жадно блеснули, но голос магистра оставался по-прежнему спокойным

— Ева, не стоит. Руна – вещь ценная, а информация, о которой я говорил, на самом деле сплошная ерунда. Поверь, оно того не стоит. Мой предложение было опрометчивым и недопустимым.

Я упрямо мотнула головой:

— Я хочу знать. Ректор сказал, что Хеммери вернут обратно, когда с этим делом будет покончено. Значит, я должна сделать это как можно быстрее.

Кажется, он сказал что-то очень неприличное. Я не разобрала отдельных слов.

— Найтли! Цель у перевода Хеммери – обезопасить тебя, а не спровоцировать на поиски!

— Да мне плевать какая цель, — я пожала плечами, — мне нужно разобраться с этим делом как можно быстрее. Поэтому я предлагаю вам руну в обмен на сведенья об амулете. Если откажитесь – буду искать кого-нибудь еще.

— Кого? — насмешливо спросил магистр.

— Не знаю. Но в конце концов я гончая, с закрепом. Так что разберусь.

— Найтли!

— Вы подумайте над моим предложением. Но не слишком долго, — я натянула рубашку обратно на плечо и застегнула пуговицы, — а то я отдам ее кому-то другому.

С этими словами я прихватила сумку и убежала из аудитории.

После разговора с Хейденом я чувствовала себя так, будто вот-вот и у меня хвост загорится. Может, он прямо сейчас рассказывает ректору о том, что удумала бестолковая адептка Найтли и Хор’рейн сидит такой за столом, глаза рукой прикрыл и в полголоса:

— Ну дурна-а-ая. Давайте ее выгоним и дело с концом.

Вряд ли Райдо, читая лекцию о моей безрассудности, рассчитывал на то, что уже на следующий день, я решу, что засиделась, и что надо срочно действовать, дабы вернуть несправедливо удаленного Хеммери.

Наверное, цель у той речи была иная, но увы…

Остаток дня я провела, как на иголках, а вечером, когда уже стемнело и комендантский час был в разгаре, долго смотрела на темное окно в корпусе напротив. Смотрела, думала, вздыхала. Потом взяла учебник по рунам и села напротив Кайлы, обложившейся со всех сторон книгами, тетрадями, журналами.

Я все равно считала, что госпожа Нора излишне ко мне цепляется, но делать-то нечего. Все, что я могла – это просто учить. Просто вызубрить все эти черточки и линии, все эти наклоны, нажимы и хвостики так, чтобы от зубов отлетало.

На следующий день я предприняла еще одну попытку, узнать что же это за амулет такой, и при этом сэкономить руну. Подкараулила Лекса и задала ему этот вопрос. В ответ он мне тихонько постучал по лбу согнуты указательным пальцем.

— Эй! — возмутилась я.

— Вот тебе и эй. Займись лучше делом.

— Ты знаешь, что это за амулет?

— Понятия не имею.

— Врешь!

— Не понимаю, о чем ты вообще говоришь, — гад пожал плечами и попробовал уйти, но я встала у него на пути, уперлась ладонями в грудь.

— Скажи. Я же все равно узнаю!

— Удачи.

— Лекс!

Он посмотрел на меня сверху вниз, двумя пальцами взялся за мои запястья и отодвинул от себя.

— Найтли, уймись.

— Я не собираюсь униматься! Мне нужно разобраться с этим делом.

— Ух ты какая, — насмешливо хмыкнул Верано, — прям все тут ерундой страдают, время тянут, а она такая раз и во всем разберется.

От столь неприкрытого сарказма я покраснела.

— Вот и разберусь! Если забыл, то у меня закреп…

— Ева, — теперь он сам схватил меня за руку и дернул на себя, — тебе же сказали, никуда не лезть, никакой самодеятельности. Что в этом непонятного? И молись, чтобы твой закреп больше не сработал. Потому что это будет означать только одно – кто-то опять погиб.

Вот ведь чурбан непонятливый. Я как раз хочу предотвратить, а не дожидаться очередного залпа.

— Я все равно узнаю, что это за амулет.

— Игрушка. Только и всего. Бессмысленная и бестолковая, — процедил сквозь зубы Верано, — и она не стоит того, чтобы подвергать себя опасности.

Насчет опасности я бы поспорила. Мало того, что на мне браслет, выданные ректором, так еще и позади вечно тенью маячит кто-то из Стражей. Тут в туалет бы сходить, не привлекая к себе внимания, не говоря уж обо всем остальном. Вдобавок после того, как мы с Кайлой увидели те черные капли, ползающие по жилым корпусам, на территории всей академии были установлены артефакты, изгоняющие любые непрошенные сущности. Правда и ограничения дополнительные появились – теперь для адептов был закрыт проход в парк и к дальним площадкам. Доступная территория сократилась раза в три: общежития, учебные корпусы, полигон. Шаг влево, шаг вправо рассматривался, как нарушение правил и карался штрафными баллами.

— Все равно узнаю, — повторила я, а Лекс устало махнул рукой и пошел дальше по своим делам.