Младший брат доктора, Генри Торн, тоже обладал множеством качеств, но, как правило, дурных, однако одно из них даже друзья считали наихудшим: Генри любил общаться с простолюдинами, причем не только пил – это еще можно было бы как-то понять, но пил в барах в компании вульгарных пьяниц. Об этом говорили и его друзья, и его враги. Сам же Генри решительно отрицал наличие сомнительных приятелей и заявлял, что единственным его собутыльником был Роджер Скатчерд. Да, с Роджером он действительно тесно общался, причем держался столь же демократично, как и он, и это в то время, когда Торны из Уллаторна представляли собой высшую степень свойственного истинным тори совершенства.
Не могу сказать, как скоро Мэри Скатчерд приняла предложение почтенного торговца. После определенных событий, о которых вскоре пойдет речь, она заявила, что и вовсе не принимала, но брат ее утверждал обратное. Сам же уважаемый купец наотрез отказался от комментариев на данную тему.
Не подлежит сомнению, что Роджер Скатчерд, до этого почти не упоминавший о сестре во время встреч со своим благородным другом, теперь безудержно хвастался как свершившейся помолвкой, так и красотой нареченной невесты. Несмотря на горячность, Скатчерд обладал некоторой степенью тщеславия, и грядущее замужество сестры льстило его самолюбию и семейным амбициям.
Генри Торн уже не только слышал о Мэри Скатчерд, но и видел ее, хотя до сих пор девушка не попадала в поле его безнравственности. Теперь же, после известия о предстоящей свадьбе, дьявол ввел Генри в искушение соблазнить невесту. Не стоит подробно излагать всю неприглядную историю. В итоге стало ясно, что он клятвенно пообещал жениться и даже дал на то письменное заверение, чем добился благосклонности Мэри в те немногие свободные часы, которыми она располагала – по воскресеньям и долгими летними вечерами, так что в конце концов получил все, чего желал. Роджер Скатчерд обвинил Генри Торна в том, что тот одурманил Мэри, а осмотревший пациентку доктор Томас Торн полностью поверил обвинению. Весь Барчестер узнал, что Мэри Скатчерд ждет ребенка и что коварный соблазнитель не кто иной, как Генри Торн.
Когда новость достигла слуха Роджера Скатчерда, каменщик сначала изрядно напился, а потом поклялся убить обоих грешников, но начать решил с негодяя, причем обойтись собственными крепкими кулаками и солидной дубиной.
Тогда братья жили вместе в сельском доме неподалеку от города. Конечно, такое жилище было неприемлемым для доктора, но после смерти отца он не мог позволить себе более подходящие условия и, чтобы максимально ограничить свободу брата, устроил все именно таким образом. Вот в этот дом душным летним вечером и явился Роджер Скатчерд с горящими гневом, налитыми кровью глазами, почти до безумия разгоряченный долгой быстрой ходьбой и переполнявшими организм крепкими напитками.
У калитки мститель встретил спокойно стоявшего с сигарой во рту Генри Торна, хотя намеревался искать обидчика по всему дому и саду, пробираться к цели, преодолевая препятствия. А враг оказался прямо перед ним – безоружный и невозмутимый – и спокойно спросил:
– Эй, Роджер, что ты задумал?
Это были его последние слова. В ответ последовал мощный удар терновой дубиной. Завязалась драка, и в итоге Скатчерд исполнил обещание – во всяком случае, в отношении главного виновника позора. Каким именно образом был нанесен фатальный удар в висок, выяснить точно не удалось: один доктор считал, что в ход пошла дубина с толстым тяжелым концом; второй полагал, что использовался камень; третий высказывал версию об ударе молотком. Впоследствии, кажется, удалось доказать, что молотка не было, а сам Скатчерд утверждал, что не держал в руках ничего, кроме палки. Но каменщик был так пьян, что мог и не помнить. Но факт оставался фактом: Генри Торн скончался, а Роджер Скатчерд признался, что действительно поклялся убить негодяя. Лучшего каменщика четырех графств арестовали и предали суду за убийство, а пока шло разбирательство, раскрылись все печальные обстоятельства происшествия. В результате убийство было переквалифицировано в непредумышленное и Роджера Скатчерда приговорили к шести месяцам тюрьмы. Возможно, читатели сочтут наказание слишком суровым.
Томас Торн и фермер-сосед появились на месте преступления вскоре после того, как Генри упал. Поначалу брат воспылал гневом и решил отомстить убийце, но, когда факты получили известность, когда стало понятно, какое обстоятельство послужило причиной избиения, настроение доктора изменилось. Ему предстояло решить, как оградить память покойного брата от оскорблений, вполне, впрочем, заслуженных, и в то же время попытаться защитить от несправедливого наказания несчастного человека, пролившего кровь негодяя. Также следовало – доктор в этом не сомневался – позаботиться о бедной обманутой девушке, чья участь куда печальнее.
Доктор Томас Торн не мог проявить равнодушие и проигнорировать свалившиеся на его плечи обязательства, поэтому оплатил и защиту убийцы в суде, и сохранение памяти брата, и устройство бедной девушки. Да, все это он сделал сам, без посторонней помощи. Старый сквайр Торн из Уллаторна вновь хотел было раскрыть перед племянником родственные объятия, но доктор вбил себе в голову странную мысль, что именно суровость дяди толкнула брата на опасную дорогу, а потому он наотрез отказался принять его благорасположение. Дочь старого сквайра, которой он когда-то глубоко симпатизировал, прислала деньги, солидную сумму, однако Томас вернул их без единого слова благодарности. На те горестные цели, которые перед ним стояли, средства были, а о том, что могло случиться впоследствии, молодой человек не думал.
История вызвала немало шума в графстве, и многие мировые судьи приняли трагедию близко к сердцу. Однако никто не проникся сочувствием настолько глубоким, как сквайр Джон Ньюболд Грешем, который в то время еще здравствовал. Справедливость и благородная энергия Торна тронули мистера Грешема, и по окончании суда он пригласил доктора в Грешемсбери. Живописная деревня и старинное гостеприимное поместье настолько понравились Томасу, что он принял решение поселиться неподалеку.
Вернемся на миг к Мэри Скатчерд. Фатального гнева брата бедняжке удалось избежать, так как того арестовали за убийство прежде, чем он смог добраться до сестры и наказать за грехопадение. И все же участь девушки оказалась незавидной. Несмотря на горечь и обиду на Генри, поступившего с ней так подло, естественным чувством к нему все-таки оставалась любовь, а не ненависть, поэтому, узнав о его смерти, Мэри легла в постель, повернулась лицом к стене и решила умереть, причем двойной смертью: за себя и за росшего в ней ребенка.
Но судьба уготовила обоим иную долю. Уехав в далекую страну, Мэри стала достойной женой хорошего человека и счастливой матерью множества детишек, а еще не родившейся девочке было суждено… но коротко об этом не рассказать – предстоит написать целый роман.
Даже в те тяжкие дни Господь проявил милосердие к несчастной Мэри. Вскоре после того, как ужасная весть достигла ее слуха, доктор Торн оказался рядом и сделал куда больше, чем могли бы брат или любовник. Когда родился ребенок, Роджер Скатчерд по-прежнему сидел в тюрьме и должен был провести в заключении еще три месяца. История соблазнения, грехопадения и жестокого обращения бурно обсуждалась в графстве. Общественное мнение милостиво заключило, что женщина, которая приняла столь тяжкие страдания, ни в чем не виновата и ни в коем случае не должна быть изгоем.
Доктора Торна немало удивило, когда однажды вечером, уже затемно, к ним зашел торговец скобяными товарами, бывший жених бедной Мэри Скатчерд, и предложил план спасения репутации девушки. Если она согласится немедленно уехать из страны – тайно, никого не ставя в известность, чтобы не вызывать разговоров и обсуждений, – он тут же продаст все, что имеет, женится на ней, и они эмигрируют, но с единственным условием: ребенка она должна оставить в Англии. Торговец скобяными товарами обладал достаточной долей благородства и великодушия, чтобы принять оступившуюся возлюбленную, но воспитывать чужого ребенка не желал.
