Проведя пальцами по имени Грейслин, выгравированному на надгробной плите, я, наконец, позволил себе улыбнуться. 

— Спасибо. Мне нравится думать, что ты защищала ее все это время, а я не мог. Но это нормально. Ты можешь отпустить ее; Я здесь, чтобы защитить ее сейчас.

С этими последними словами Грейслин — я надеялся, что теперь ее душа может упокоиться с миром — я отошел от ее могилы и направился к жене.

В тот момент, когда я сел в машину, я обнял Джулианну, и она свернулась ко мне. Я облегченно выдохнул, что все кончено. Она была в безопасности в моих руках. Мы возвращались домой.

Она уткнулась лицом в мою шею, ее холодные губы коснулись моей кожи. 

— О чем ты говорил с Грейс?

— Это между мной и ней, принцесса.

Ее зубы вонзились в мою плоть, и я зашипел в ответ. Джулианна отстранилась и хмуро посмотрела на меня, встретившись с моими грозными серыми глазами. 

— Почему ты не можешь мне сказать? Мне просто интересно.

Я щелкнул ее по носу. 

— Я загладил вину; вот и все.

Жена надулась и скрестила руки на груди. 

— Неважно.

Я закатил глаза от раздражения в ее голосе и обхватил ее круглый беременный живот. Наш сын лягнул в ответ, сильно и прицельно. 

— Твоя мамочка дуется. Как мне это исправить, а?

Я наклонился вперед и лизнул ее в щеку. Она задыхалась, отшатываясь от меня. 

— Фу! Киллиан!

Я снова лизнул ее, просто так. И на этот раз, когда Джулианна попыталась вырваться, я притянул ее обратно в свои объятия и поцеловал ее губы. 

— Перестань дуться, жена.

— Перестань лизать меня, муж.

Я усмехнулся, а затем облизнул ее губы. Она толкнула меня в грудь своими крошечными кулачками, хотя даже не слишком старалась. 

— Ты такой странный.

— Странный, потому что я лизнул тебя в щеку? Но это нормально, когда я лижу твою киску?

— Киллиан! — пискнула она, ее широко распахнутые глаза обратились к водителю, прежде чем вернуться ко мне. На ее лице отразилось удивление, челюсть отвисла. — Не могу поверить, что ты только что сказал это вслух!

— Что? Что тебе нравится, когда…

Она зажала мне рот рукой, заглушая оставшуюся часть фразы. 

— Прекрати, просто заткнись и вернись к лизанию моей щеки.

— Конечно, — сказал я ей в ладонь. Ее нос дернулся, а затем губы изогнулись в едва сдерживаемой улыбке.

И тогда я действительно поцеловал ее.

Время остановилось в столкновении чувств, когда мои губы встретились с ее.

Поцелуй был не просто поцелуем.

Это было лекарство.

Начало и конец.

Прозрение - что, хотя наша сказка была очень несовершенной, она была совершенной в самом несовершенном смысле.

ГЛАВА 4

Джулианна

Четыре с половиной года спустя.

Рагна фыркнула, когда я расчесала ее белую шерсть. Сегодня она была немного сварливой, и я была уверена, что это как-то связано с Цербером. Похоже, он не уделял моей нахальной кобыле достаточного внимания. Я не могла поверить, что стала свидетелем любовной ссоры между лошадьми.

Впрочем, это было не так уж и удивительно.

Я думала, что лошади — моногамные животные, но последние несколько лет Рагна и Цербер были неразлучны. Ухаживание было долгим, и, конечно же, моя кобыла притворялась, что, наконец, сдалась.

В то время как Цербер был высокомерным и немного диким, я увидела его эмоциональную сторону несколько месяцев назад, когда Рагна была больна. Ее забрали от Цербера, пока за ее здоровьем внимательно следили. Это был первый раз, когда я видела депрессивного жеребца.

— Она красивая, — прервал мои мысли низкий голос. Я оглянулась и увидела Габриэля, идущего ко мне с широкой ухмылкой на лице. Он подошел, встал рядом и положил руку на лоб Рагны, слегка похлопав мою девочку.

— У нее такая длинная грива, — восхищался он, переводя взгляд с Рагны на меня. — И ее белая шерсть блестит. Ты держишь ее в хорошем состоянии.

— Спасибо, — сказала я, восхитительно довольная его похвалами. — Сколько новых лошадей ты привез на этот раз?

— Два жеребца. Они дикие и слишком упрямые, — ответил он со своим сильным британским акцентом. Габриэль был деловым партнером и близким другом Киллиана почти десять лет. Они были близки, и это, по сути, сделало Габриэля семьей. У него была привычка спасать лошадей и приводить их к Киллиану для обучения.

Я уронила щетку на стог сена и похлопала Рагну. 

— Разве они не всегда такие?

— Нет, эти двое действительно трудные. Я думаю, Киллиану придется нелегко с ними.

— Он заклинатель лошадей, Габриэль, — надменно защищала я своего мужа. —  Никогда не было лошади, с которой он не мог бы справиться. И тебе повезло, что он вообще нашел время их обучить.

Но опять же, Киллиан никогда не откажется от лошадей.

— Он настолько занят, да?

То, что Киллиан занят, было преуменьшением. Теперь, когда он официально баллотировался в президенты, у моего мужа были более важные дела. Его страна.

От участия в дебатах до митингов и сборов средств, где он собирал своих сторонников, Киллиан был предан делу до конца. Мне это в нем нравилось. Нравилось, что он сильный и упрямый. Нравилось, как страстно он относился к своей работе и своей любви к этой стране.

Но я скучала по нему.

За исключением того, что в данный момент это не имело значения. Я была его женой, и прямо сейчас наша страна превыше моих потребностей. Иногда я была эгоистичной и пыталась удержать его в постели, но винила в этом свою беременность.

Я сжала свой круглый живот при мысли об этом. Этим утром Киллиан встал с постели до того, как я проснулась. Я знала, что он сделал это, потому что думал, что мне нужен отдых, но мне хотелось, чтобы он разбудил меня.

Габриэль щелкнул пальцем перед моим лицом, выводя меня из моих мыслей. 

— Я потерял тебя. Все нормально?

Я покачала головой и робко улыбнулась ему, прежде чем с тоской посмотрела на Рагну.

 — О да, я хотела сказать, что Киллиан сейчас очень занят. Конечно, ты это уже знаешь.

Габриэль на мгновение замолчал, пока я гладила Рагну. Она притихла, придвинувшись ближе ко мне и прижавшись головой к моей руке. Она чувствовала мои эмоции, и я старалась, чтобы мои страдания не отразились на ней.

— Ты смотришь на свою лошадь такими грустными глазами, Джулс, — сказал Габриэль, как всегда наблюдательный. — Почему бы тебе не прокатиться на ней?

Мне не терпелось сесть на свою кобылу, но я знала, что не смогу. Не тогда, когда я была беременна и Киллиан заставил меня пообещать, что я не буду ездить на Рагне одна. Я думала, что с годами он потеряет свои защитные инстинкты, но я сильно ошибалась.

Киллиан был все тем же чрезмерно заботливым и властным человеком, которого я знала.

Особенно сейчас… когда я забеременела после двух лет проблем с оплодотворением.

Через год после рождения Кэмерона у меня начались нарушения менструального цикла. Сначала не было ничего тревожного, пока у меня не прошло восемь месяцев с менструациями, и именно тогда я, наконец, пошла на обследование, только чтобы узнать, что у меня развился синдром поликистозных яичников, который в конечном итоге затруднил нам зачатие.

Мы были счастливы, что Кэмерон был нашим единственным ребенком, пока я не стала жадничать. Я всегда хотела большую семью, и Киллиан тоже. Так оно и началось. Болезненный процесс попыток завести еще одного ребенка во время борьбы с бесплодием.

Два года неопределенности.

Два года прививок ЭКО и молитв об успешном извлечении.

Два года надежды на оплодотворенные яйцеклетки только для того, чтобы понять, что эмбрионы не пройдут через процесс переноса.

Два года безнадежности и плохого самочувствия.

Один удачный перенос закончился выкидышем.