— Ты закончила? Ты, черт возьми, закончила со своей чертовой речью? — рявкнул он, но я не упустила дрожи в его голосе.

Киллиан с рычанием бросился вперед и впечатал меня в стену. Его тело было на мне, прижимая меня к стене. Я ожидала, что он отомстит. Я ждала его злобных слов, но когда его лоб упал на мой и его винное дыхание обдуло мое лицо сквозь пелену, мое сердце сжалось.

— Я никогда не прощу тебя за это, — прошептал Киллиан.

Это была трещина, которую я ждала, и я, наконец, погрузилась в нее, пробиваясь глубже. Под его кожу и в его плоть. Я была в его сознании, копаясь в его разбитом сердце и скрепляя его разбитую душу нитями вокруг моих пальцев.

Я покачала головой, горько-сладкая улыбка скользнула по моим губам.

— Ты не плохой человек. Я помню мужчину, в которого влюбилась моя сестра, и этот мужчина все еще здесь, погребенный под всем этим уродством. Тебе просто нужно отпустить ситуацию, признать, что Грейс мертва, и двигаться дальше, Киллиан.

Киллиан зажмурил глаза и судорожно вздохнул, его грудь прижалась к моей. 

— Я тебя ненавижу.

— Я знаю, — пробормотала я.

Его пальцы обвились вокруг моих бедер, впиваясь в кожу, но не причиняя боли. Скорее, он цеплялся за меня. Как будто ему нужен был кто-то, кто заземлил бы его в настоящем, в этот момент. 

— Грейс возненавидела бы человека, которым я стал.

Моя грудь болела.

Моя рука поднялась к его плечу, мои пальцы медленно скользнули к затылку, а затем к голове. Мои ногти царапали его скальп, нежнейшая ласка, как он любил.

 — Грейс простила бы тебя, если бы ты пообещал ей двигаться дальше.

Его хватка крепче сжала мои бедра.

 — Она была единственной хорошей вещью в моей жизни, — прохрипел он.

Как будто Киллиан наконец, понял, что делает, он отшатнулся от меня. Я смотрела, как он провел рукой по лицу, его глаза были закрыты, выражение его лица выражало боль.

Я потянулась к нему, но отпрянула, прежде чем мои пальцы успели коснуться его руки. Он сделал долгий, глубокий вдох, прежде чем его рука упала с лица.

Наши глаза встретились.

Один болезненный момент.

Два судорожных вздоха.

Три разбитые секунды.

Именно столько времени Киллиан позволял мне увидеть, что он скрывал за своей холодной внешностью. Чистое страдание в его темных глазах.

А потом он моргнул, и оно исчезло.

Не говоря ни слова, он развернулся на каблуках и зашагал прочь. Я смотрела, как он уходит, чувствуя сильнейшую боль в груди. Мой желудок опустел, и комната закачалась под моими ногами.

— Джулианна, — сказал Киллиан, одной ногой перешагнув порог моей спальни, а другой все еще внутри. — Через три дня наши тридцать ночей закончатся. Согласно твоему компромиссу, мы выполним контракт, сколько бы времени это ни заняло, и как только ты забеременеешь, мы вежливо разойдемся своими путями.

Не было никаких насмешек.

Никаких издевок.

Никакого «Чудовища».

У меня перехватило горло, но я поймала себя на том, что киваю. 

— Договорились, — выдохнула я.

Киллиан ушел, не оглянувшись.

Как только он ушел, я рухнула на землю и позволила слезам литься, не сдерживая своих криков. Я позволила боли захлестнуть меня, чувствовала каждую падающую волну, пока мои кости не затряслись.

Наконец-то я добилась того, что намеревалась сделать.

Я разрушила фасад Киллиана Спенсера.

А теперь…

Он мог двигаться дальше.

С кем-то, кроме меня.

Но он снова найдет любовь с кем-то достойным его.

И это было все, что когда-либо имело значение.

С самого начала.

ГЛАВА 13

Киллиан

Бальный зал наполнился голосами и смехом. За последние двадцать минут я услышал более сотни поздравлений, за которыми последовали рукопожатия и натянутые улыбки. В их глазах мелькнуло любопытство, но я сделал то, что у меня получалось лучше всего.

Зрительный контакт был самым простым и действенным способом заявить о себе в толпе стервятников и сплетников.

Преднамеренный зрительный контакт заставил другого человека нервничать.

Постоянный зрительный контакт позволил мне взять себя в руки — и именно это я и сделал. Я господствовал над бальным залом своим взглядом, непоколебимым, спокойным и сдержанным. Они неуверенно улыбались и первыми отводили взгляд, уступая мне.

В очень юном возрасте мой отец научил меня, как влиться в политические круги и как заставить их склониться передо мной и в моих интересах. Именно поэтому Спенсеры теперь были одной из самых влиятельных семей в Соединенных Штатах. Мой отец собирался оставить после себя наследство, ответственность, которая теперь легла на мои плечи.

Наследие, которое я должен был продолжить… и мой наследник должен был сделать то же самое.

Поднеся бокал с шампанским к губам, я сделал медленный глоток и кивнул в ответ на слова сенатора Ричарда Макиаса. Он говорил о недавнем расколе в Сенате, которое поставило всех членов в затруднительное положение.

Все политическое было грязным и хаотичным. Некоторые были злобными и просто противными, а затем у нас была кучка таких, которые просто понятия не имели, какого хрена они творят.

— Киллиан…

Ричард назвал мое имя, но когда бальный зал замолчал, загудел от беспокойной энергии, я сразу понял, кто украл всеобщее внимание.

Я посмотрел на вход в бальный зал, и мои глаза нашли ее.

Была затаившая дыхание секунда.

Это смутило меня.

Как, казалось, болело мое сердце.

Или то, как мой желудок сжался от знакомства с этой самой сценой.

Прежде чем эти непрошенные эмоции успели укорениться, я оттолкнул их. Похоронил свои чувства под костями, потому что лучше вообще не чувствовать, чем чувствовать слишком много.

Джулианна Спенсер вошла, расправив плечи, вздернув подбородок, и смотрела на комнату царственным взглядом, с уверенностью, которой я никогда раньше не видел. Но только я видел легкую дрожь ее рук, когда она уткнулась ими в свое платье в пол без рукавов.

Джулианна была одета в винно-красное платье с вырезом в виде сердца, опасно спускавшимся слишком низко. Атласный лиф более темного цвета плотно обхватывал ее талию в стиле корсета. Остальная часть платья была струящейся и тяжелой с несколькими слоями тюля.

Ее волосы были собраны в простой пучок, а несколько упрямых локонов обрамляли ее лицо. Под люстрами блестело тяжелое бриллиантовое колье на ее шее. Но мое внимание привлекли не ее смелый выбор платья или дорогие камни на шее.

Дело в том, что Джулианна отказалась от своей черной вуали.

Вместо нее у нее было нечто, похожее на изготовленную на заказ маскарадную маску из кружева и перьев. Левая сторона ее лица была полностью закрыта маской, а другая половина ее лица — видна была только правая сторона ее губ и челюсти.

Шепот наполнил тишину, и Джулианна сделала неуверенный шаг вперед. Я положил свою флейту на поднос проходившего мимо официанта и направился к жене, которая явно выглядела так, словно ее бросили посреди войны.

В тот момент, когда я достиг ее, ее рука быстро вытянулась, а ее пальцы обвились вокруг моего локтя, практически прижимаясь ко мне своим весом.

Мои брови нахмурились, когда ее макушка достигла моих плеч, а не груди. 

— Ты надела каблуки, Джулианна? — медленно спросил я.

Она отрывисто кивнула мне.

— Ты, черт возьми, серьезно? — прошипел я. — Я думал, ты не можешь ходить на каблуках из-за своей хромоты.

— Я не могу, — выдохнула она. — Но я тренировалась последние шесть дней. Я не хотела, чтобы эти люди нашли меня недостающей. И, очевидно, каблуки — это то, что нужно, когда дело доходит до балов-маскарадов и платьев.

Моя рука обвила ее талию. 

— Ради всего святого. Они найдут повод для разговора, хорошо. Когда ты упадешь лицом в пол и опозоришься.