Почувствовать ее нежную кожу кончиками пальцев.

Чтобы ездить на ней.

Чтобы почувствовать ветер на моем лице.

Я хотела этого.

Мне этого не хватало…

Я остановилась у конюшни, внимательно наблюдая за кобылой. Конюх в это время водил пальцами по ее красивой гриве.

Должно быть, он заметил мое присутствие, потому что оглянулся через плечо и улыбнулся.

— Я ждал тебя, — сказал он. — Подойти ближе. Она дружелюбна.

Я прикусила губу. 

— Ждали меня?

— Ты наблюдаешь за ней уже две недели, выглядишь такой потерянной и напуганной. — Он издал небольшой смешок. — Тебе понадобилось достаточно времени, чтобы прийти сюда.

— Как ее зовут?

— У нее еще нет имени. Я ждал тебя.

Я удивленно моргнула. 

— Я не понимаю….

— Это поздний свадебный подарок от твоего тестя. Она твоя.

Я была ошеломлена его ответом, но теперь все это имело смысл. Уильям Спенсер позвонил мне месяц назад, чтобы еще раз попытаться убедить меня вернуться в Спенсер-Мэнор. Я просто отказалась, а затем пожелала ему всего наилучшего. Прежде чем повесить трубку, он сказал мне, что готовит для меня свадебный подарок. Но я не думала об этом.

С тех пор как о его болезни стало известно, мой тесть несколько раз пытался убедить меня покинуть остров и вернуться на материк.

Но я не могла.

Не потому, что здесь я была в безопасности, вдали от сплетен, любопытных взглядов и жалости …

Я приняла решение за Киллиана. Ему нужно было сосредоточиться на отце, а не на ненависти ко мне. Потому что, если бы я была там, я была бы постоянным напоминанием о том, что он потерял, о шипе, вонзившемся в его плоть, и о ноже, вонзившемся в его сердце.

Было бы лучше, если бы я держалась подальше от них.

Хоть мы и были женаты на бумаге, муж и жена по закону — я надеялась, что если наши пути не пересекутся, может быть, Киллиан наконец обретет покой.

Может быть, с кем-то другим, с женщиной, которая подходила ему больше, чем я.

Я прочистила горло, переводя взгляд с конюха на свою кобылу. 

— Как вас зовут?

— Гидеон, — представился он. — К вашим услугам, миледи.

— Я…

Он очаровательно улыбнулся. 

— Джулианна, я знаю.

— Она красивая, — прошептала я, делая шаг ближе. Она почувствовала мое присутствие и посмотрела на меня. Я двигалась медленно, стараясь не испугать ее.

— Действительно, — согласился Гидеон. Наконец, он посмотрел на мое закрытое вуалью лицо, его глаза задержались на моих глазах дольше. Я ожидала жалости, но было только легкое любопытство. 

— Мистер Спенсер сказал, что она идеально подходит Церберу.

— Церберу? — спросила я, сбитая с толку.

Он кивнул в сторону высокого черного жеребца слева от меня. Раньше я его не замечала, так как все мое внимание было приковано к моей кобыле. Он стоял в стойле и с любопытством смотрел на мою лошадь. 

— Цербер принадлежит Киллиану. Он немного сварливый и может стать агрессивным. На нем никто не ездит, кроме Киллиана, — объяснил пожилой мужчина.

Я усмехнулась. Конечно, у Киллиана будет сварливая лошадь, соответствующая его склонности к насилию. И, конечно же, он назвал своего жеребца в честь трехголовой гончей Аида. Как оригинально с его стороны.

— Ты боишься лошадей? Ты кажешься немного скованной. Она не причинит тебе вреда; она очень нежная.

— Я…

Изношенные нервы бежали по моим венам, и мои ноги дрожали. Я сглотнула тяжелый ком в горле. 

— У меня был небольшой… инцидент, когда мне было десять лет. Я училась ездить верхом и упала с лошади.

Хотя это был не маленький инцидент.

Я пролежала в коме девять дней из-за черепно-мозговой травмы…

Очнулась я с судорогами.

И до сих пор...

— Так ты умеешь ездить верхом? — спросил он, с любопытством склонив голову набок.

Я напряженно кивнула.

— Немного. Научилась несколько лет назад.

Как только я оказалась достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться ее, я протянула вперед дрожащую руку. Мои пальцы коснулись ее длинной гривы, красивой и мягкой.

Гидеон взял меня за руку и помог погладить грудь кобылы. Я взвизгнула, когда она топнула копытами, немного взволновавшись. 

— Она может чувствовать твои эмоции. Успокойся. Не нервничай. — Он отпустил мою руку и сделал небольшой шаг назад, позволяя мне и моей кобыле сблизиться.

Я держала руку на ее боку, медленно лаская ее. Она была такой мягкой; Мне понравилось, как она ощущалась под моими пальцами. Я гладила ее, казалось, долго, потерявшись в моменте с моей красивой белой кобылой.

— Привет, большая девочка, — прошептала я, приближая к ней голову. Я медленно прижалась щекой к ее боку. — Как ты думаешь, мы можем быть друзьями?

Она вздохнула в ответ.

Я шагнула вперед, и она опустила голову, уткнувшись носом в мое плечо. Ее дыхание было теплым на моей щеке. Я улыбнулась под черной вуалью. 

— Это «да»?

Я нежно потерла ее нос. 

— Боже, ты такая великолепная.

Она тяжело вздохнула, и я изобразила вздох. 

— Ты только что согласилась со мной? Конечно, согласилась. Ты знаешь, что ты самая красивая на свете.

Я почесала ей бархатный нос. 

— Рагна.

Она фыркнула в ответ, и наши взгляды встретились. 

— Рагна — твое имя.

Прошло мгновение, в ее темном взгляде было что-то, совпадающее с эмоциями, сжимающими мое сердце, — что-то, что я не могла точно описать.

Одиночество.

Безнадежность.

Отчаяние в том, что кто-то увидит меня такой, какая я есть на самом деле.

Рагна увидела меня. Она не видела завесу или мои грехи. Ей было наплевать на мое прошлое или мое разбитое сердце. Она не осуждала. Она увидела меня – Джулиану.

Рагна откинула голову назад, ее грива развевалась, и впервые за очень долгое время я почувствовала, что улыбаюсь. Правда, от всей души.

— Я ждала тебя, Рагна. Мы станем лучшими друзьями.

Киллиан

Неделю спустя

Я вспомнил, как впервые увидел ее. Прячась за стогом сена, наблюдая, как я готовлю Угля, черного жеребца, которого я тренировал после того, как епископ Романо попросил меня об этом.

Уголь был упрямым.

Он просто никого не подпускал к себе, не говоря уже о том, чтобы ездить на нем. Он уже ранил двух других дрессировщиков лошадей, которых нанял Бишоп, и когда он попросил о помощи – я не мог сказать «нет».

Не тогда, когда мы должны были сохранить дружеские отношения. Не тогда, когда мой отец заранее предупредил меня, что Бишоп будет моим будущим тестем, и я должен сделать все, чтобы угодить ему, достаточно, чтобы он с радостью отдал мне свою дочь.

И особенно не тогда, когда я знал, что Уголь нуждается во мне.

Кто-то скажет, что у меня есть способность говорить с лошадьми, потому что я хорошо с ними обращаюсь.

Я до сих пор помню вспышку платиновых светлых волос, когда Грейс бросилась прятаться, когда мой взгляд поймал ее за сеном.

— Я знаю, что ты там, — крикнул я, проводя рукой по груди Угля. Он топнул каблуком и почти сердито повернул голову в сторону. — Ага-ага. Ты меня ненавидишь, — пробормотал я упрямому жеребцу.

— Тебе лучше выйти сейчас, — сказал я достаточно громко, чтобы девушка меня услышала. — Я не люблю, когда ко мне подкрадываются, а Уголь немного непредсказуем. В конце концов ты можешь пострадать.

Это сработало. Она издала небольшой писк, и боковым зрением я увидел, как она выходит из-за стога сена.

— А кто вы, мисс…?

Она ломала руки.

 — Я должна ответить на это?

— Ты воровка? — строго спросил я. Но я уже знал, что это не так.

Во-первых, она не была ни одета, ни похожа на воровку. На ней было бледно-лиловое платье, доходившее до середины бедер. Ее волосы были распущены, с двумя крошечными косичками по обеим сторонам виска, но они были забраны назад и потерялись в ее волнах. Ее ботильоны были черными и кожаными, совсем новыми.