Он был так осторожен, так педантичен в своей конспирации. Откуда же ему было знать, что однажды в его сердце ворвется огненный вихрь по имени Лена? Перевернет все с ног на голову, заставит жаждать немыслимого? Жить, любить, дышать полной грудью.
Признаюсь, слушая этот странный, горький рассказ, я не раз была готова вскочить и убежать. Какие-то бандиты, покойники, кровавые разборки — все это не укладывалось в голове. Слишком походило на сюжет бульварного романа.
Но что-то удерживало меня на месте. То ли усталая искренность в голосе Маргариты Павловны, то ли внезапно проснувшееся доверие к Диме. Я впервые увидела всю подноготную его жизни. И пусть многое еще оставалось в тени, главное я поняла — он не лгал. Не изворачивался, как я думала. Он просто защищал меня и себя от своих демонов.
Под конец разговора голова у меня шла кругом от переизбытка эмоций. Боль, жалость, страх, любовь — все перемешалось в какой-то безумный коктейль.
— Вы мне не нравитесь, Елена, — подытожила Маргарита Павловна, допивая кофе. — Не тот типаж, на который я бы хотела видеть рядом с сыном. Но Дима… Он никогда еще не был так одержим женщиной. Вы словно вынули из него душу. И я готова поступиться своими амбициями, лишь бы вернуть ему радость жизни.
Проглотив вставший в горле ком, я сдавленно прошептала:
— Спасибо, что рассказали. Я только не понимаю, откуда этот знак на сайте…
— На каком сайте?
Я спохватилась. Я ведь так и не объяснила Диме, почему хотела узнать о смысле его татуировки. Может быть, это чудовищное совпадение? Надо разобраться! А для этого поговорить с Димой.
— Неважно! — отмахнулась я. — Все неважно. Я поговорю с Димой
Маргарита Павловна смерила меня долгим, испытующим взглядом и, поджав губы, процедила:
— Не подведите, Елена. Второго шанса может и не быть. Ни у вас, ни у Димы.
С этими словами она решительно поднялась и, оставив на столе несколько купюр, царственно удалилась. А я осталась сидеть, бездумно глядя в пространство. В голове метались обрывки мыслей, сердце частило, во рту пересохло.
Теперь мне предстояло самое сложное — встретиться с Димой лицом к лицу. Выслушать его, понять. И попытаться начать все заново, если это вообще возможно. После всей лжи и недомолвок, после моей гордыни и подозрений.
Где-то там, за витражным окном кафе, спешили по своим делам люди. Смеялись, ругались, бежали куда-то. А я сидела, оглушенная свалившейся на меня правдой. Эта правда жгла и словно перерождала заново. Неужели я и правда получила второй шанс? Шанс на любовь, которая преодолеет все?
С трудом поднявшись на ватных ногах, я решительно направилась к выходу. Пора перестать прятаться и изводить себя сомнениями. Пора поговорить начистоту — и будь что будет.
Не знаю, как я нашла в себе смелость набрать номер Димы. Пальцы тряслись, сердце колотилось где-то в горле. Но я должна была сделать этот шаг. Ради нас обоих.
Долгие гудки показались вечностью. А потом в трубке раздался до боли знакомый бархатный голос:
— Лена?..
39
Прошу прощения, видимо, я неправильно понял задание. Давайте попробуем еще раз.
Всю неделю после разрыва с Леной я места себе не находил. Метался как загнанный зверь, не спал, почти не ел. Мысли были только о ней, о том, как все исправить. Ведь я знал — она моя судьба, мое счастье. Не могу потерять ее из-за глупых недомолвок!
Доведенный до отчаяния, я рисковал как никогда. Плевать на конспирацию, на осторожность — мне нужно было увидеть Лену, поговорить. Объяснить, что татуировка — лишь символ моего мрачного прошлого, не имеющего никакого отношения к ней и нашей любви. Но все тщетно — она не желала меня слушать.
Сергей, мой начальник службы безопасности, только головой качал:
— Дима, опомнись! О чем ты думаешь вообще? Забыл, сколько сил мы потратили, чтобы замести следы? Враги только и ждут, когда ты дашь слабину. Хочешь из-за бабы под пули подставиться?
Но я не слушал голоса разума. Слепо звонил Лене, названивал в домофон, ловил у работы. Лишь бы хоть на миг увидеть, услышать. В голове стучало набатом: "Достучаться, вымолить прощение. Иначе конец, иначе все бессмысленно".
В какой-то момент Сергею это надоело. Вызвав меня на серьезный разговор, он мрачно бросил:
— Слушай сюда, Ромео. Ты так и будешь страдать хренью или хочешь вернуть свою Джульетту? У меня есть связи, возможности. Дадим команду — и Лену доставят к тебе в лучшем виде. Никуда не денется, будет сидеть и слушать. А там уж сам разбирайся, что ей втирать.
Я похолодел от ужаса. Похищение? Насильно привезти Лену ко мне и принудить говорить? Да за кого он меня принимает!
— Нет, — отрезал я, до хруста сжимая кулаки. — Даже не думай. Я… Я не могу так с ней. Это подло и мерзко. Лучше оставь все как есть.
— Ну смотри, — пожал плечами Сергей. — Дело хозяйское. Но имей в виду — сейчас самый опасный момент. Того гляди, спалишься на истериках. А цена промаха сам знаешь какая — могила.
Я зажмурился, пережидая приступ бессильной злости. Черт, ну почему все так сложно? Почему нельзя просто любить, просто быть счастливым? Без всей этой мафиозной грязи, без лжи и страха?
Но выбора не было. Сергей прав — сейчас мне нужно думать не о личном, а о том, как выжить и довести дело до конца. Слишком многое поставлено на карту. Не время предаваться иллюзиям о любви до гроба.
— Ладно, — глухо произнес я, чувствуя, как что-то умирает, отрывается внутри с мясом. — Забудь. Я… Я постараюсь держать себя в руках.
— Вот и славно, — кивнул Сергей, хлопнув меня по плечу. — Не дрейфь, прорвемся. Бабы — они есть и будут. А вот шкура у нас одна. Береги ее.
После его ухода я налил стакан виски и залпом выпил. В голове чуть прояснилось, зато на сердце стало совсем тоскливо. Надежда, теплившаяся все эти дни — хрупкая, слабая, но такая спасительная — угасла, рассыпалась пеплом.
Все кончено. Лена никогда не простит мне секретов, недомолвок. Да я и сам себя простить не могу. Не уберег хрустальную мечту, разбил своими же руками…
Зажав ладонью саднящую татуировку, я закрыл глаза. Мила, любовь моя… Прости, что не сдержал клятву. Прости, что предал твою память, польстившись на новое чувство. Не бывать мне счастливым, видно, не заслужил…
Следующие дни прошли как в тумане. Работал на автомате, почти не разговаривал, избегал любых контактов. Даже маму стал избегать — не мог выносить ее встревоженный, вопрошающий взгляд. Знал, что рано или поздно не выдержу и сорвусь. Расскажу про Лену, про наши с ней недолгие, но такие настоящие, живые отношения. Про то, как мечтал хоть на миг стать для нее не боссом подпольной империи, а просто любящим мужчиной. Мужем, отцом для Машки…
Вот только не судьба, видно. Преступникам вроде меня не писаны простые человеческие радости. Нам уготована иная стезя — мести, крови, одиночества.
Так я и жил — в мертвенном оцепенении, не видя просвета. Пока однажды не пришла мама. Нежданно-негаданно, прямо в офис. Ворвалась, не спрашивая, села напротив. И выдала:
— Сынок, мне нужно тебе кое-что рассказать. Я была сегодня у Лены…
Сердце екнуло, пропустило удар. Что? Лена? При чем тут?..
Но не успел я и рта раскрыть, как мама продолжила. Поведала, как решилась поговорить с ней, увидев мои страдания. Как рассказала ей обо всем — о прошлом, о татуировке, о наших врагах. И судя по ее виду — Лена поняла. Поверила.
— Дима, сынок, — твердо произнесла мама, глядя на меня в упор. — Поезжай к ней. Немедленно. Такие девушки на дороге не валяются, ты же сам знаешь. Она — твой шанс на новую жизнь, на любовь. Не упусти его. Иначе всю жизнь будешь локти кусать.
Какое-то время я сидел молча, переваривая услышанное. В голове роилось множество мыслей, а сердце частило так, словно грозилось выскочить из груди. Лена выслушала мою исповедь от мамы, и теперь хочет поговорить? Значит, все-таки есть надежда? Есть шанс на прощение и новую жизнь?
Словно в тумане, я потянулся к телефону и набрал такой знакомый, родной номер. Гудки тянулись бесконечно, я уже почти отчаялся — но вдруг в трубке раздался ее голос.
