* * *

Всем хороша «Магнитка». А еще главное — коляска у нее почти безразмерная. Моя тушка в прошлом интересовалась разной техникой, которую мещанам прикупить можно. И по газетным вырезкам получалось, что эта самая «Магнитка» — внебрачный сын «Урала». Когда мотоцикл поставили на поток, двум кхазадам заплатили намного меньше, чем они ожидали. Был скандал, ругань с битьем посуды и отказ сесть посрать на одном поле по итогам. После чего господина Мозер и Лехман перебрались к родне в анклав, потрясли знакомых и слепили фабричку. Через год на рынок выкатила «Магнитка» — грубое подобие первоначальной идеи, с жестко сваренной усиленной рамой под неотъемную коляску и с повышенной проходимостью. При этом новая поделка кушала энергию ничуть не больше «Урала».

Мотоцикл активно стали брать сначала гномы, а потом точки продаж и мастерские открылись по всей Сибири. В Ямском приказе почесали затылок и наподдали изобретателям, до которых смогли дотянуться. После чего часть деталей унифицировали и сейчас что одну марку, что другую вполне можно подшаманить под одной крышей.

Я катил потихоньку окольными путями. Благо, через ту же Осиновку крюк небольшой, а я в северные микрорайоны просочусь мимо крупных дорог. Затем на объездную у Борового и до того самого карьера. Там тропинок много, пролезу аккуратно. И посмотрю, что и как. В лоб не полезу, но легко можно вкругаля добраться. У меня же не машина, а трехколесное чудо, на котором и на покосы, и в лес по грибы народ мотается.

Место, где меня убили, небрежно присыпали мелким мусором. Тела не было. Только следы колес и свежая земля с песком, темные от впитавшейся крови. Аккуратно достав из кармана платок с корнями, я постарался прислушаться к ощущениям. Вроде бы как зубная боль, только очень слабая. И словно краешек нерва подергивает, чуть-чуть, задавая направление. Вот и хорошо. Сработало.

Убрав «компас» обратно в карман, сажусь снова в седло. У меня максимум ближайшая ночь на все про все. Потом хтоническая дрянь выветрится. Значит — надо успеть. Чуть газанув, двинул к узкой колее, взбиравшейся дальше на дальний откос. Не знаю, что тут за дела и кто следит за карьером, но я лучше бочком, без чужого внимания. Оно мне совсем ни к чему.

* * *

Я нашел дом, в котором жили убийцы. Не сразу, пришлось чуть покрутиться, но в итоге разобрался. Поселок Радужный, самый север Кемерово. Дальше речушка и лесок, туда мотоцикл спрятал. Сам прошелся по улице, нашел сухую крапиву погуще. Осень, а она стоит, гнется на ветру. Там и засел. Потому что у меня в голове «двоилось». С одной стороны казалось, что именно в эту покосившуюся хибару надо. А с другой — будто вторая часть далеко-далеко и бродит, зудит на пределе ощущений. Но меня ведь двое со спины тыкали? Вполне возможно, что так оно и есть.

Хорошо еще, что я два свитера напялил и брезентовую штормовку с вязаной шапочкой. Варежки толстые натянул. Сапоги на портянки. Поэтому осторожно разминался, чтобы не закоченеть, но даже почти не замерз. Ждал, когда стемнеет. И где-то часам к шести вечера придремывать начал. С часик кемарил, чтобы неожиданно для самого себя вздрогнуть и осторожно высунуть нос между крапивных прутьев. Идет кто-то. Нет — местные бродили, только к вечеру угомонились. Кто в магазин, кто на велосипеде мешок какой вез, перебросив через раму. Вот только пацанчик в кепке мне очень знакомый. И железка в кармане, которую я ощущаю. Ой-вей-ла-ла-нах. Братцы, да вы в кучу решили собраться. И самого молодого гоняли за водкой и закуской, как я понимаю. Вон, сидор какой набитый, позвякивает при ходьбе.

Совсем замечательно. Часика три я еще потерплю, вы как раз поужинаете. А потом в гости загляну. Со всем почтением.

Жили господа разбойники небогато. У соседей бревенчатые дома, крыши шифером покрыты. Огородики, где-то вдали баньку раскочегарили, дымком и запахами распаренных веников тянет. А у этих — натурально перекошенная хибара с дощатой крышей и ставни сто лет не открывали, мхом уже поросли. И забор на честном слове стоит, половина штакетин переломана.

Пробрался во двор, обошел кругом. Вроде посторонних нет. Теперь вопрос в том, как внутрь попасть. Подошел к двери, чуть-чуть ладонью надавил. Стоп, наружу открывается. Значит, тянем. Еле-еле. Блин, что за хозяева — крючок на разболтанной петле, щель такая, что почти руку просунуть можно. Но я ножиком приподнял и в дом просочился. По миллиметру.

Дверь за собой прикрыл, прислушался и принюхался. Храп различаю, как минимум два голоса. Сивухой воняет. Похоже, с деньгами у троицы не очень хорошо, раз такую дрянь покупают. Еще капустой квашеной смердит и чем-то приторным. Не могу узнать, чем трапезничали будущие покойники. Позже осмотрюсь в деталях. Пока надо рекогносцировку сделать.

Проверил ногами, не скрипят ли половицы под ногами. Вроде тихо. Здесь пол пока держит. Поэтому присел и двинулся вперед гуськом. Когда в бараках ночами нужно было из конца в конце пробраться, похожим образом поступали. Там специально доски сколачивали с щелями и гвозди жалели. Поэтому поскрипывало все при ходьбе. А капо — в пол-глаза спал. Кто вздумает без разрешения кучковаться или еще что затеет — плетей утром получит.

Вот и пригодились старые знания. Руку вперед, ладонью вниз. Вес на нее по чуть-чуть подал, оценил упругость поверхности. Если болтается деревяшка — правее или левее выберу. В крайнем случае — можно и на нее, но тогда минуты три-четыре придется вперед сдвигаться, давя скрип и занимая устойчивое положение. Как рука утвердилась, ногу подтягиваем также медленно и печально. Зато без единого звука я добрался до дверного проема между сенями и комнатой. Не разгибаясь, чуть-чуть влево голову выставил. На лице у меня свитер, шапка натянута — нет яркого светлого пятна. Мало того — если даже кто-то не спит и глаза пучит — непонятное движение заметят на уровне плеч. Вниз редко кто смотрит. Зато я прекрасно в потемках все различаю и цели разбираю.

У печи в левом углу лавка. На ней один из бандитов спит. Судя по габаритам — шпаненыш. В правом углу кровать, с нее рука свисает с наколками. Это главарь. И храп от печи долетает — на печной лежанке под потолком громила бока давит. Там сейчас хорошо, тепло. Можно без одеяла спать.

Все. С диспозицией разобрался, даже табуреты у стола разглядел. Против часовой пойду, так будет удобнее. Где тут у меня полешко в сенях валялось? Свалили грудой у стены, не все для растопки использовали. Вот я оттуда покрупнее и поувесистее и добуду. Чтобы с одного раза каждому хватило.

* * *

В полной тишине добрался до кровати и с оттягом тяжелой деревяшкой ударил по голове Плутова. Сразу отключился, даже заорать от боли не успел. Тут же налево и еще раз от души по растрепанным вихрам малолетки. И этот готов.

Наверху печи завозились, но я ждать не стал. Вцепился в громилу и выдернул на себя, словно мешок с картошкой из кузова грузовика на землю сбрасываешь. Как только он рухнул, подхватил полено и без жалости несколько раз долбанул по голове. Этот бандит самый сильный, крепкий на удар. Поэтому к нему нужно со всем почтением. Шагнул назад, прислушался. Все, хрипит, но еще жив. Зато шевелиться не может. Значит, отрабатываем стандартную процедуру, при помощи которой мы «крыс» в лагере обезвреживали. Ведь загнанная крыса обязательно постарается в глотку вцепиться, только дай шанс. Поэтому правый локоть бандиту вышибаю, затем левый. Хрип перешел в надсадный стон и я деревяшкой еще раз прицельно ударил. Теперь точно не набросится. Можно всю троицу вязать.

Парочку пособников упаковал захваченной проволокой. Руки за спиной, на тугой узел. И еще большие пальцы. Заодно голени стянул в одно целое. Гибкая толстая проволока здесь везде в ходу. У заправки моток валялся. Скорее всего — выпал из кузова, когда снага на чермет везли сдавать. А еще — с металлами интересная штука происходит. Они за счет упорядоченной структуры никаких эфирных отпечатков толком не держат. Пару часов полежат — и все. Сыскной Приказ даже с привлечением магов хозяина проволоки не определит и не отследит. С веревками все куда хуже. Там специалисты и через сутки могут попытаться ауру составить или след взять. Впитывает живые проблески ворсистый материал. А мне следы не нужны. Я тут собираюсь много нехорошего сделать.