Он

Чиркает зажигалка, густая струйка дыма в потолок, руки замком сложены на груди.

Всё это полная хуйня, большинство людей, увлекающихся спортом, курильщики со стажем. Я сам бросал неоднократно, потом снова начинал, опять бросал. К слову, бросал – это самое хуёвое слово в мире.

Я не джентльмен, совсем ни разу, но даже мне в падлу тихо и молча свинтить, не сказав примитивное пока. Качаю головой. Пиздец. Пойти сдать анализ на ЗПП?

Затягиваюсь ещё и выкидываю окурок.

Ебанись…

Сжимаю кулаки. Психую. Контроль агрессии на максимум, но всё равно, блять, пробивает до костей. Это надо же было так… Сука… прищуриваюсь, смотря на проспект вдалеке.

Хватаю телефон с тумбочки, набираю сообщение Базову, потом торможу, на часы смотрю. Рано… Нажрались вчера и дрыхнут, хрен кто ответит. Раздумываю секунду, ехать или нет? Могу не предупреждать, меня не попрут если заявлюсь, но это вежливо, что-ли.

Юристы самые вежливые люди в мире.

Откладываю телефон, яд разочарования отчего-то сжигает нутро. Решаю, что просто ввалюсь с пивасом наперевес. Народ оценит. Ник вчера закатил вечеринку на даче родителей, она тут в пригороде находится, минут тридцать добираться. Я тоже должен был там быть, вместо этого пошёл с Маратом, составил, блять, компанию. Он сестричку бдить, я в довесок.

Сжимаю зубы. Лучше бы пошёл бухать к Базову.

Закидываю шмотки в сумку, беру ключи от тачки и захлопываю входную дверь, оставив сожаления, неоправданные надежды и ещё какой-то ворох непонятно чего. Пошло оно всё на хер. Нет, так нет, я в жизни ни за кем не бежал, тут точно не побегу.

Но почему-то начинает печь за грудиной. Решаю, что это похмелье и первым делом направляюсь в ларёк за водой.

Просто, всё на хрен. Потрахался и нормально.

Рита

Тёплые лучи медленно и лениво ползут по наполированной поверхности парты. Безжизненное «дерево» не может понять, насколько предательски поступают с ним лучи, ускользая всё дальше и дальше, оставляя за собой лишь подогретые осколки. Теплота прикосновений гаснет с каждой секундой, это неминуемо, как, собственно, и закат самого источника тепла.

Предательство ядом на языке растекается. Душно, но мне дурно не из-за этого.

Июнь набирает силу, совсем скоро душа рванёт в рай.

«Душа», так странно… Есть у всех, а пользуются ею лишь единицы.

У предметов нет души, и я тайком им завидую. Завидую тому, что не могу превратиться в натюрморт, который так спокойно висит над преподавательским столом, и тому, что высшие силы наделили меня возможностью переживать, а не быть бездушным осколком айсберга.

Больно… хочу закрыться на щеколду, раз и всё.

Через открытое настежь окно, наслаждаюсь дуновением редкого ветра. Прикрыв глаза, представляю себя птицей, что вольно бороздит воздушное пространство где-нибудь над Канадой. Она свободна от мирских проблем, её не гложет, что будет завтра или ещё через несколько часов. Всё не важно, главное – поток ветра, ласковое солнце, бескрайнее небо.

Где-то совсем рядом «щебетание» одногруппников, невольно улыбаюсь своей же выдуманной аллегории. Небольшой гул за спиной слегка покалывает перепонку в ухе, я стараюсь абстрагироваться от ситуации. Лето, солнце, планы. Я завидую. Меня разбили и всё отняли.

Уже не на задворках летние каникулы, и народ с предвкушением делится друг с другом своими предположениями или, наоборот, – сухой реальностью. У меня тоже такая. Сухая и безнадёжная.

Этот год должен был быть классным, но не получилось. Реальность прошлась своей когтистой лапой по нутру и оставила кровоточащие борозды. По закону жанра это коснулось только меня. Такая вот драма. Вот родители абсолютно счастливы…

Как это страшно: быть счастливым только оттого, что вычёркиваешь из своей жизни человека, с которым прожил добрых двадцать лет. Практически четверть века. Страшно смотреть на то, как легко люди отворачиваются друг от друга. Это разве не предательство? Тогда что, если ни оно?

В связи с грандиозным разводом и не менее грандиозным разделом имущества, мама вынуждена отправиться жить ко мне. Поэтому я переезжаю из общаги.

И это полная задница, если так прикинуть.

Ещё совсем недавно у меня был готов на всё ответ, я чётко знала, как пройдёт моя жизнь. Мы строили планы. У нас были планы!

Качаю головой.

Это настолько по-детски глупо: верить кому-то так же безгранично, как себе.

Я верила. Со всей отдачей, со всей душой! Кинулась, окунулась и разбилась вдребезги. Насмерть!

Моя безграничная вера разбилась о скалы несколько недель назад, на мой день рождения. Вот уж подарочек. Хмыкаю и качаю головой вновь. Полный бздец.

Не могу врать себе так же виртуозно, как и окружающим. Это сложно. На самом деле, я не понимаю, что именно произошло. Да, мы ругались, да расставались, да извинялись друг перед другом… Мои знакомые и родители в моём детстве делали так же. Ругались, мирились, это же нормально.

Я и не планировала расставаться, Андрей окутал меня собой, все знакомые мне завидовали, какой он замечательный у меня. Всегда поможет, всегда поддержит, всегда рядом, когда надо… Мечта, а не мужчина. Душа компании, сшибающая харизма, красавчик.

Он говорил, что мы навсегда, что мир рухнет, а мы с ним останемся. Мне так нравилось. Я в общем любила слушать, что он говорит. С ним всем было интересно. Он знает тысячу и один анекдот, и кучу всяких историй, может разболтать любого.

Он мой первый. Первый и единственный мужчина. В своей голове я уже вышла за него замуж… а оказалось, что своему принцу я наскучила.

Ему просто стало скучно! Я так привыкла, что он главный, что он знает, как лучше сделать, как безопаснее будет, как выгоднее, что приоритетнее, а что нет, поэтому кога он ушёл, просто растерялась. Думала мир рухнул.

К Андрею я прислушивалась всегда. Он такой заботливый, всегда напишет, всегда позвонит. Пришла, не пришла, легла спать или нет, что делаю и с кем. Все покупки, какие-то движения и прочее, я обсуждала со своим парнем. Привыкла к этому.

Мы как и все ругались. Он у меня, в этом плане лёгкий на подъём, со временем я научилась делать так, чтобы не злился и не вспыхивал. А ещё начала часто говорить, что люблю. Это как-то быстрее успокаивало моего парня.

Было ощущение, что мы срослись с ним. Мне нравилась эта мысль.

Одна я решила покрасить волосы. Показала пару картинок, спросила нравится или нет, он вдруг на блондинку внимание обратил, сказал, что очень стильно, аристократично. И я решилась…. Хотелось перемен, хотелось бунта какого-то, чего-то нового. Сначала стрижку хотела, но… это было как-то консервативно, что-ли, волосы если что можно перекрасить обратно.

До сих пор помню, как кричала мама после того, как из милой девочки с тёмно-каштановыми волосами я превратилась в блондинку, вот ту, как на картинке.

Бунт удался. Она возмущалась, а я привыкала к своему отражению.

Бежала в общежитие и всё думала, что он вечером придёт и я такая, оп! Классно будет. Ни всё ему меня удивлять.

Я так верила в нас! Безгранично верила. Как тут не веришь, как тут не захочешь верить, когда школьная мечта взяла и воплотилась? Я смотрела на него сквозь опущенные ресницы ещё в школе и чуть не задохнулась от счастья, когда он появился на пороге в день моего выпускного. Взорвалась от счастья.

Водоворот событий – а он всегда рядом, всегда близко, даже ночью нескончаемые разговоры. Наш первый поцелуй, первое «я люблю тебя», наша первая ночёвка и последнее убийственное: «Ты же понимаешь, так будет проще. Я буду скучать без тебя, но, Рита, ты должна понять, наши отношения себя изжили. Я не хочу давать тебе ложную надежду. Я даю тебе свободу».

После этих слов зазнобило.