– Я тоже лишился близких, Харли, – как-то раз признался Бородач. – Но понял, что раз мне было позволено выжить, значит я нужен тут. Значит, я могу что-то изменить или хотя бы приблизить эти изменения. Может быть, я еще буду кому-то важен. А возможно, судьба даже заготовила для меня некий подарок. Не исключаю варианта, что все может сложиться наоборот, – философски добавил Тай. – Но у меня есть миссия, Харли, я жив, я окружен друзьями, и этому я благодарен. Тебе всего двадцать, впереди много лет непредсказуемой жизни. Уверен, Эштон хотел бы, чтобы ты жила, а не страдала. От этого не лучше ни тебе, ни ему. Он уже в другом мире, и, быть может, живет свою лучшую жизнь.

И вот прошло два года с того момента, как Эштона не стало. Через два дня мне нужно было отправиться на задание, которое могло стать для меня последним, и мне захотелось… получить ощущения, уже давно ставшие для меня недоступными. Захотелось почувствовать себя живой.

Клео уговорила меня посетить грязный подвал, который местные использовали в качестве не то бара, не то места для попойки и сомнительных танцев. Я пила уже четвертую стопку огненной жидкости, голова чуть кружилась, а тело словно стало невесомым. Мы танцевали, снова пили, горланили какие-то песни, а потом плюхнулись за треснутый стол и смеялись до слез от шуток незнакомых нам людей.

А потом ко мне подошел он…

Глаза точь-в-точь как у меня. Зеленые. Волосы густые, темные и немного вьющиеся. У меня не очень получалось сосредоточиться на его лице, потому что картинка перед глазами чуть подрагивала.

Он наклонился ко мне, выдал нахальную улыбку, и в глазах его плясали черти.

– Переспим? – как ни в чем не бывало спросил он и взял меня за руку.

Я пошла за ним наверх, где он втолкнул меня в темную комнату, быстро закрыл дверь на щеколду и прижал мое тело к стене. Мы целовались, словно безумные, вжимались друг в друга, и я чувствовала, как кровь закипает, как все внутри пробуждается, наполняясь нестерпимым жаром.

Одежда полетела на пол, а мы оказались на матрасе. Его поцелуи спускались ниже, и когда он грубо прикусил мой сосок, я едва не закричала на весь дом.

– Сейчас, искорка, – вдруг зашептал он. – Я дам тебе все, что ты захочешь.

И он сдержал слово. Грубые толчки, судорожные вдохи, следы от пальцев на коже, позы, которые, наверное, не могли вызвать стеснение только у тех пар, которые хорошо знали тела друг друга… И уничтожающее, и одновременно окрыляющее удовольствие, настолько прекрасное, что хотелось остаться в этих мгновениях навечно.

Он вытер мой живот какой-то тряпкой, подвернувшейся под руку, сгреб меня в охапку, и мы заснули в объятиях друг друга. Совершенно посторонние, незнакомые, свободные и счастливые этой ночью.

Но я проснулась первой. Рассвет едва вступал в свои права, и чуть светлеющее небо, кусочек которого было видно в окно, позволяло мне рассмотреть человека, который вытворял с моим телом чертовски пошлые вещи. Я аккуратно отстранилась и окинула его взглядом, который зацепился за татуировку из трех букв внизу живота. Закатив глаза, мысленно выругалась, уже чувствуя подступающие угрызения совести. Как назло, мне вспомнился Эштон, и я резко схватила свои вещи, по-военному быстро оделась и выскользнула из злополучной комнаты, оставив незнакомца в одиночестве.

А спустя неделю он появился на нашей базе и вступил в мой отряд. Вроде бы рассеянно потер ладонью темную щетину, окинув моих друзей взглядом, но затем зеленые глаза посмотрели в мои нахально и дерзко.

Я предпочла сделать вид, что мы никогда не встречались, и что между нами ничего не случилось. И это, должно быть, задело его за живое. Как и то, что я сбежала той ночью.

Мы с Клео, а также подобные нам ребята не считались профессиональными военными. В ополчение мы вступили три года назад, а Тай и некоторые другие мужчины и женщины, старше нас лет на десять, в свое время прошли серьезную подготовку и оставались нашими бессменными наставниками. Мы беспрекословно подчинялись их приказам, внимательно выслушивали советы и наставления, впитывали передаваемые ими знания.

Но вот уже месяц как наш небольшой отряд покинул базу для того, чтобы добраться до Лары и получить от нее важные сведения насчет Хранилища и планов властей. Сейчас мы вернулись в небольшой полуразрушенный дом в городе Перт, расположенном в Шотландии. После Катастрофы крупнейший остров в Европе – Великобританию – притянуло к материку, и эта страна отныне граничила с Данией, Бельгией и Германией.

После нескольких недель нудных, но изнуряющих наблюдений за мародерами, а также операции по изъятию карты, Тайлер позволил нам немного расслабиться и выдохнуть, ведь впереди нас ждал марш-бросок до Швеции, а затем и до Норвегии. И хоть страны продолжали носить прежние названия, по сути от них осталась лишь малая часть, да к тому же существенно изменились координаты их расположения. Но благодаря некоторым особенностям, сохранившимся меткам и данным, удалось хотя бы примерно составить карту нынешнего мира. И она оказалась чудовищно урезанной по сравнению с тем, что было изображено на ней несколько десятков лет назад.

Я быстро помылась холодной водной, переоделась в черную футболку и темно-зеленые штаны, которые по привычке заправила в высокие берцы, и раскрыла молнию большой черной сумки, разглядывая оставшийся у нас арсенал: «Беретта», «Глок», несколько шоковых гранат и короткоствольный пистолет-пулемет, который особенно обожал Тайлер. Феликс предсказуемо питал страсть к гранатам, поскольку являлся жутким выпендрежником.

– Патронов мало, – вздохнув, произнесла Клео, заглядывая мне через плечо.

– Зато ножей полно…

Подруга скривилась и обняла меня за талию. Она одна знала обо мне все, даже о том, что случилось между нами с Феликсом. Однако я взяла с нее слово не вспоминать об этом и никогда не упоминать вольно или невольно.

– Почему не отправилась выпить с ребятами? – спросила Клео, зачесывая назад короткие темные волосы. – Даже Адам согласился пропустить с ними по стаканчику.

– Нет уж, я пить не собираюсь, – пробормотала я, вспомнив тот самый раз, когда оказалась в одной постели с Феликсом. – А ты почему не с ними?

Подруга пожала плечами, но от меня не укрылся ее разочарованный взгляд.

– Посидела с ними часок. Достаточно.

Я уже давно подозревала, что она неравнодушна к Тайлеру, но тот никаким образом не выделял Клео из всех тех, кого тренировал когда-то. Нет, относился он к ней с должным уважением и вниманием, но так же относился он и ко мне. А вот Клео, кажется, хотелось иного…

– Бородач вроде бы собрался неплохо провести время с одной из местных, – делано равнодушно произнесла она, вынимая ремень из петель на брюках. – Сказал, что вернется ночью.

– Вот как… – пробормотала я.

Мы с Клео никогда не лезли друг другу в душу. Если я хотела с ней чем-то поделиться, я делилась. Клео тоже не держала в себе то, что хотела рассказать мне. Однако Тайлер словно был для нее запретной темой. И все же от меня не укрылись ее взгляды на него, желание быть рядом, беспрекословное выполнение любых его команд. Казалось, стоило Тайлеру о чем-то подумать, Клео уже это исполняла. Не знаю, замечал ли Бородач все это… Я склонялась к тому, что нет, и от этого за подругу болело сердце.

Клео сняла обувь и легла на тонкий матрас в углу комнаты.

– Я надеюсь, Феликс не напился так же, как в прошлый раз? – спросила я, решив сменить тему. Напряженное лицо подруги не давало покоя.

Этот трюк мне удался. Она засмеялась и приподнялась на локте, озорно поглядывая на меня.

– Боюсь, все к тому и идет.

Я выругалась, а Клео захихикала. Дело было в том, что месяц назад, в один из таких же выходных, Феликс напился так, что его окончательно покинул здравый смысл. Он кричал что-то бессвязное, отказывался покидать комнату, где парни устроили попойку, а потом принялся жалобно звать меня. Тайлер притащился в занятую мной спальню и слезно умолял угомонить разбушевавшегося парня. Пришлось мне ползти с ним в обнимку к каморке, в которой была расстелена импровизированная постель. Феликс тогда навалился на меня всем телом и устроил руку чуть выше талии, то и дело касаясь пальцами груди. Я пообещала незамедлительно сломать их, и только тогда он опустил клешню чуть ниже. К сожалению, вскоре история повторилась и даже вошла у Феликса в дурную привычку.