У потребителя будущее расходуется, как шагреневая кожа. У человека щедрого и добродушного будущее, получая новую энергию, увеличивается. Какие мы в настоящем, – таким у нас будет будущее. Значит, нужно постоянно помогать своей душе, чтобы в ней наступила весна.

«Все действительное разумно, все разумное действительно» – утверждал Гегель. Иными словами, в каждом происходящем событии кроется высшая разумность, высший смысл, не всегда понятный человеку. Если событие произошло, – это закономерно. Наше возмущение и неприятие происходящего проистекает из незнания законов, управляющих людьми и обществом.

Вспоминается недавний разговор с одним моим знакомым.

Вы знаете, какого мнения читатели о ваших книгах? – сказал он. – Когда дело касается болезней и проблем отдельного человека, вы сбалансированы, добродушны и мудры. Как только речь заходит о проблемах России, все ваше обаяние заканчивается, – злость, паника, осуждение…

Я улыбнулся и развел руками в ответ.

Читатели совершенно правы. Больше тридцати лет я пытаюсь понять, что такое болезнь и судьба человека, и нащупать закономерности того, что происходит. А поведение российских чиновников закономерностям не поддавалось. Логике и здравому смыслу – тоже. А потом я попытался уйти от узких схем и привычных стереотипов, и возмущение стало уходить.

Что такое обида, недовольство, возмущение? Это, на самом деле, примитивная попытка управлять ситуацией. Слабый человек обижается, сильный – действует. По сути, обида – это попытка управления и воспитания другого человека.

Если у меня есть даже небольшой опыт воспитания, я уже обижаться не буду, у меня после неприятной ситуации будет расти не боль обиды, а количество воспитательных средств и приемов. Любая болезненная ситуация, которая раньше становилась для меня мукой и вызывала приступ отчаяния, теперь оказывается интересной задачей с множеством разнообразных методов решения. А то, что раньше воспринималось как обида, нанесенная другим человеком, теперь превращается в радость творчества, – ведь посредством воспитания мы, меняя характер человека, создаем новую личность. Это – как писать картину: радость творчества, создание нового мира, отдача энергии, помогающая ощутить любовь в душе. Обида – это конфликт, а когда мы выработали привычку смотреть на конфликт как на возможность воспитания другого человека, – тогда вместо ненависти и осуждения мы начинаем испытывать счастье творчества.

Однако не все так просто, – продолжал я. – Иногда боль, нанесенная близким человеком, настолько сильна, что мы чувствуем: преодолеть ее невозможно, нет моделей воспитания для этого случая. Мы пытаемся управлять и воспитывать, но не находим подходящего способа, метода, приема. В этот момент можно испытать отчаяние, которое превратится в осуждение или уныние. Ведь любая обида – это подсознательное желание убить другого, а впоследствии – и самого себя.

На самом деле, выход есть, – изящный и простой. Причина агрессивности – в желании управлять другим человеком или ситуацией. Ведущий – агрессивен, ведомый – спокоен. Если в момент сильнейшей обиды мы вдруг вспоминаем, что близкий человек – это инструмент в руках Бога, тогда нам сразу становится легче. Если мы понимаем, что через душевную боль, обиду нас свыше отрывают от привязанностей, – мы становимся спокойнее. Если мы осознаём, что любое унижение души, духа и тела направлено на очищение и раскрытие Божественной любви, мы испытываем ощущение счастья и гармонии. Чем явственнее мы видим во всем Божественную волю, чем больше мы ощущаем себя ведомыми, тем легче нам сохранить любовь в самой болезненной для нас ситуации.

«Кесарево кесарю, а Божие Богу». Это означает, что мы живем одновременно в двух логиках. Первой всегда должна включаться логика Божественная, – это позволяет побеждать агрессию в самой ее основе. Если первое наше побуждение – импульс любви, тогда воздействие на другого человека превращается в воспитание, а не уничтожение.

Чем обширнее у человека возможности воздействовать на окружающий мир и менять его, тем сильнее могут вырасти его гордыня, ощущение правоты и тем стремительнее будет увеличиваться его агрессивность. Механизм спасения в этой ситуации, ведущей к гибели, только один: устремление к Богу и к любви должно быть больше, чем устремление к любым, даже самым большим, способностям. Чем явственнее мы видим Божественную волю во всем, тем менее опасной становится наша собственная воля. Тогда, наряду с воспитанием окружающих, мы будем заниматься и самовоспитанием. Ощущение Божественного присутствия во всем помогает нам в самовоспитании, смысл которого – измениться так, чтобы в душе было больше любви.

Многие люди, прочитав мои книги, стали молиться так: «Господи, сними с меня все обиды, явные и неявные». На поверхностном уровне такая молитва все равно работает. Но если вдуматься, суть обиды – это неумение воспитывать другого человека, это нежелание видеть Божественную волю во всем происходящем. Получается, что человек не хочет воспитывать ни себя, ни других, ведет себя соответствующим образом и при этом, обращаясь к Богу, просит устранить последствия такого своего поведения. Люди используют образы и понятия, не задумываясь над их смыслом. Поэтому, хотя поверхностные изменения и происходят, но реально характер и судьба не меняются и тяжелые болезни остаются.

Мой собеседник слушал с большим вниманием. Я продолжал:

Бандитский беспредел 90-х сменился беспределом чиновничьим. Раньше меня это возмущало, рождало страх, панику и осуждение. Каждый из нас может быть убит, арестован, подвергнут издевательствам, зная, что закон его не защитит и справедливости не будет. А теперь вдумаемся, почему это происходит. Закон и справедливость могут существовать только там, где есть нравственность. Она может быть первобытной, она может быть языческой, она может достигнуть уровня единобожия. Но порядок государственный происходит из порядка в душе. Если власть нарушает Божественные законы в виде заповедей и нравственности, такой власти подчиняться нельзя. Иначе она истребит и народ, и государство, и себя самое, в конечном счете.

Гарантом нравственности мог быть народ, могло быть общественное мнение. Но все были дезориентированы. Лидеры общества с вожделением кричали о прогнившей социалистической системе и о наступившей демократии. Точно так же большевики в свое время отрекались от прогнившего царизма и буржуазной нравственности. Теперь светлое будущее заменили идеей сытого настоящего. Но оказалось, что понятие демократических свобод невозможно без гарантий нравственности. Для того чтобы была демократия, необходимо равенство всех перед законом и безусловное подчинение этим законам.

На Западе религия перестала быть гарантом нравственности. Эту роль попытались взять на себя общественное мнение, демократические организации, пресса. Однако светская власть может быть гарантом только внешних приличий – морали, нравственности, смыкающейся с административным и уголовным правом, но не более. Есть такое понятие – менталитет общества. Бывает, в обществе не принято лгать и воровать, считается, что опозорившемуся чиновнику следует оставить должность, а власть должна работать в интересах государства и народа. Все это существует на уровне обычаев. Если же нет гаранта нравственности, менталитет общества может меняться в худшую сторону, что сейчас в мире и происходит.

Если государство станет нравственным, невыгодно будет воровать и предавать собственный народ. Но к этому еще надо прийти.

В настоящее время в России нет идеологии, которая объединяла бы нравственность и систему стратегических целей. Единобожие не может существовать без строгого соблюдения нравственных законов, а они, в свою очередь, должны быть защищены системой административных и уголовных законов.

В Ветхом Завете, к слову сказать, дается четкая взаимосвязь главных понятий. Из веры в Бога происходит любовь и сострадание к себе подобным. Любовь и сострадание рождают нравственность, нравственность предписывает правила общения и поведения людей. Появляются административные законы. Нравственность предписывает, как вести себя в области хозяйственной деятельности, в торговле, во время войны. Нравственность определяет, что можно и чего нельзя делать по отношению к своему ближнему и к самому себе.