– Михалыч слышишь? Давай ко мне. Одна нога здесь другая там. Чего, чего. Заграничный самогон будем пробовать. Новый Петькин жилец угощает, предупреди всех по цепочке. Ну ты чего как маленький. Чего брать? Чего брать? Пусть прихватывают как обычно и быстро шуруют ко мне.

Старичок вернул бутылку обратно на стол:

– Вот сейчас со всеми и познакомишься. Заодно сравним у кого самогон лучше. Наш или ихний.

Константин понял, что посиделки продлятся дольше чем он предполагал и позвонил Славику:

– Вы там без меня сегодня управитесь?

Из телефонной трубки послышалось недовольное рычание:

– Управиться-то мы управимся, только Эдуардыч… ты в последнее время часто стал от дел отлынивать в нашем колхозе. Мы с Андрюхой вкалываем как проклятые не покладая рук, а ты где-то постоянно пропадаешь. Ты случаем новый себе калым не подыскал?

Константин недовольно поморщился:

– Не подыскал, успокойся. Ну оштрафуй меня за прогул, я не возражаю. Пришлешь мне результаты через интернет. Только через ВПН шли. Адрес я тебе сейчас скину.

Константин вошел на смартфоне в интернет и переслал адрес своей почты Славику. Выключил свой телефон и задумался:

– А какого собственно лешего я толкусь в морге? Все можно делать удаленно. Избаловал я своих помощников, теперь расхлебываю свой либерализм. Ничего придется им преподать урок лояльности. Пусть прочухают, кто в их колхозе председатель. Для начала устрою имитацию блокировки банковского счета. Пусть подергаются.

Посиделки прошли успешно. Но затянулись допоздна. Прийти к единому мнению чей самогон лучше не получилось. Главным самогонщиком оказался приятель Федора Тимофеевича Александр Михайлович. Не зря он его в первую очередь пригласил на посиделки. Когда гости хвалили его самогон на лице Михалыча расплывалась самодовольная улыбка. Когда же кто-то громогласно отдавал предпочтение виски, Михалыч хмурился, вздыхал и пытался неумело отстаивать достоинство своего самогона. Остальные соседи тоже оказались людьми доброжелательными. Выпитое развязало языки и сельчан потянуло на всякого рода россказни. Одна из таких деревенских баек очень впечатлил Константина. Начал его рассказывать Федор Тимофеевич. В его рассказ время от времени остальные гости вносили свои правки. Начал он свой рассказ с интригующего предисловия:

– Я вот тебе вчерась говорил, что места у нас тут не простые и опасные, хоть и близко от города и рейсовый автобус у нас имеет остановку. Все так да не так. Дело в том, что недалеко от нас погост есть. Старый погост, запущенный. Но случаи разные происходят. Ты вот человек научный может и объяснишь в чем тут соль.

Он азартно махнул рукой:

– И церковь разрушенная имеется. До конца-то ее большевики разрушить не смогли. Раньше люди хорошо строили. Надежно. Но образа заезжие комиссары и местные комсомольцы посбивали, а оклады серебряные с икон в казну забрали. Врать не буду, золотых окладов не было. Захудалый был погост. Только мне батя рассказывал во время коллективизации пять деревень со своих мест снялись и ушли неизвестно куда. В смысле люди ушли, а деревни пустые остались.

Его поправил женским голос:

– Да раскулачили их всех и в Сибирь сослали. Нашей-то деревне повезло, у нас одна голытьба жила. Это уже после войны дома здесь хорошие отстроили. Дали поблажку. Кому-то вести сельское хозяйство надо и с колхозом управляться. Вот и разрешили строевую древесину в лесу заготавливать.

Федор Тимофеевич перебил женщину:

– Ты Наталья ерунду-то не мели. Пять деревень подчистую раскулачили. Эк ты загнула.

Женщина запальчиво возразила:

– А что? Ты думаешь тебе одному батя про житье бытье рассказывал? Мне тоже довелось кое-что слышать. Только правду-то говорить опасались. Загреметь можно было на Колыму за такие разговоры.

Федор Тимофеевич примирительно буркнул:

– Ладно, ладно. До правды теперь уже не докопаешься. Не в этом суть куда народ сгинул. Только ведь в чем беда-то. За могилами предков ухаживать стало некому. Ну наливай! Помяним покойничков, чтобы им на том свете легче дышалось.

Выпили и наступило тягостное молчание. Константин подначивал рассказчиков, что докопаться до сути:

– Так в чем суть-то проблемы.

Печально вздохнув в разговор вступил Михалыч:

– А дело в том паря, что души не упокоенные до сих пор здесь бродят. Кучкуются-то они обычно около той церкви на погосте. Но, не дадут мне соврать, бывает что и к нам деревню забредают. Мы то уже привычные, а может это они к нам пообвыклись. Не знаю. Но не шалят, и вреда нам не творят. А вот вновь приезжими людьми к нам они страсть как интересуются. Поэтому Тимофеич и завел этот разговор. Чтобы тебя предупредить на всякий стало быть случай. Так что ночью лучше дома сидеть и по деревне не шастать.

Константин покрутил в руке пустой стакан и полюбопытствовал:

– И в чем выражается этот их интерес? Загрызть могут? Или защекотать до смерти?

Михалыч нахмурился:

– Ты это парень, сильно не шуткуй. Тут и до тебя многие приезжие по началу хихикали и ходили гоголем. Мол все это бабкины сказки. А как до дела дошло и их лично коснулось, быстро лыжи от сюда навострили. Одного весельчака даже в дурдом увезли. Так-то вот.

Константин мотнул головой:

– Да нет. Вы не подумайте. Я не ехидничаю. Просто хочется более конкретно знать чего ожидать, чего опасаться.

Соседи оживились и стали наперебой повествовать о нравах призрачных гостей с погоста. Константин всех слушал внимательно. Но картину мистических посещений это не прояснило.

Пошатываясь он направился спать про себя тихо бормоча:

– Если не врут, то я удачно сюда попал. Не скучно будет. Но это если не врут.

Спал он без задних ног. Так что если его кто и посещал, то он этого не заметил. Проснулся Константин без признаков похмелья и про себя отметил:

– А самогон у Михалыча добротный.

Весь день он обживался. Расставил свой скудный скарб в комнате. Осмотрел сарай и положительно его оценил в качестве будущих мастерских. Тут и появился Федор Тимофеевич и хитро подмигнул распахивая полу пиджака:

– Опохмелиться не желаешь?

Из внутреннего кармана пиджака выглядывала чекушка заткнутая бумажной пробкой.

Константин отрицательно мотнул головой:

– Не-е-е. Не требуется.

Старичок отнесся к его отказу с пониманием:

– И правильно. Утро надо начинать трезвым.

Константин вздохнул: