–Что ты спросил? – медленно выговаривая слова, произнёс беглец.

–Ничего, – улыбнулся Сёрен. – Отдыхай. Завтра мы прибываем на Иннис. Тебе понадобятся силы.

Оахаке думал о том, что каждый узник желает обрести свободу. У пленённого человека есть две возможности. Либо ждать момента, когда двери камеры откроются и заточение подойдёт к концу. Либо отвоевать себе свободу ценой обмана, то есть, совершив побег. Так узник становится беглецом. Но есть ли в действительности различие между ними? Быть скованным цепями или окружённым стеной до невозможности сделать вдох, до смертельной нереальности одной только мысли о солнце, будет ли оно когда-то слепить тебе глаза, будет ли согревать твой путь домой? Такого участь заключённого. Но свободен ли беглец? Несомненно, он свободен бежать, куда вздумается, свободен дышать и греться на солнце, пока может. Но и его окутывают стены, и на его ногах кандалы. Естественно, лишь метафорически. Но суть этих иносказаний страшит Оахаке. Он начинает понимать, что бегство – это тоже тюрьма, плен. То, что преследует его, требует искупления.

Правда, Оахаке всегда знал или, вернее, надеялся, что искупление можно получить и другим способом. Без участия неотвратимой силы фатума, расплаты перед законом судьбы, как говорили в его племени. Теперь он точно понимал, как это сделать. Благодаря пробуждённым во время занятий знаниям и навыкам, искупление может быть соткано. Ткань мира податлива, если уметь с ней обращаться. Хотя порой это кажется беглецу таким же обманом, как и побег. Просто перекроить неудавшиеся лоскуты судьбы ещё не значит подчинить её себе, избежать неотвратимости ответственности. Это мучает Оахаке, это очередная уловка. Вместо того чтобы смотреть, не отводя взора, в глаза силе, которую невозможно побороть, он в очередной раз бежал, скрывался и хитрил. А сила эта требует следовать закону, призывает к ответу и честности.

Беглец Оахаке давно потерял чувство честности. Это очень странное состояние, когда не можешь понять, срывается ли с твоих губ правда или ложь. Это состояние души, оцепенелое, как наркоз. Невозможно продраться сквозь его поволоку. Всё беззвучно: обман, неискренность в чувствах. Всё потеряло звук, и душа в этом густом молчании погрузилась в дрёму. Душа грезит о домике на берегу реки, об устойчивости, вспоминает о детстве, и сладкая пыльца этого сна дурманит голову Оахаке. Он потерял понимание того, кто он есть. Он называет себя «беглецом». Это его универсальное поименование, почти второе имя. Тем более, что Оахаке – фальшивое имя, каких сменилось у него много, а вот клеймо «беглец» оставалась всегда.

 Имя «Оахаке» он присвоил на одном заброшенном маяке. Спасаясь от холода, потеряв ориентир на пути, беглец из племени субеев добрался до побережья. Он двигался вдоль холодных и мрачных вод. Море пугало потусторонним кипением и призрачной жизнью ревущих волн. Беглец, ещё именуясь Маноре в те дни, рассчитывал встретить странствующих по прибрежным землям рыбаков. Возможно некрупную станцию, где можно было бы переночевать. Иззябши, он глубокой осенней ночью добрался до старого, потухшего маяка. Двери его были открыты. Войдя внутрь и оглядевшись, Маноре плотно затворил их.

 В помещении имелась печь, стол и кровать. Всё было довольно грубым, но по виду оставленным не так уж и давно. Вещи ещё хорошо помнили человека. Беглеца это настораживало, он опасался скорого возвращения смотрителя. И неизвестно, кем он мог оказаться. Но выбора не было, замерзать на улице не хотелось. Маноре растопил печь – в маяке лежал приличный запас дров. В небольшом шкафу, около стола, обнаружилось вяленое мясо и распитая бутыль вина. Небогатый, но сытный ужин, растомил Маноре. Он упал на крепкую деревянную кровать с небрежно наброшенным, прямо поверх голого матраца, шерстяным одеялом и моментально заснул.

***

Разбудили его крики чаек. Солнце слепило и кусало глаза поутру. На вершине маяка властвовали ветер и птицы. Поднявшись на вершину, беглец поспешил вернуться в закрытое мощными стёклами пространство, где располагался огромный фонарь. Оказалось, что есть возможность его зажечь. Он питался от электричества – от автономного генератора. Абсолютно не отдавая себе отчёта в том, зачем он это делает, беглец запустил генератор и включил свет на маяке.

 После, он часто думал, что за порыв заставил его это совершить. Ответ так и не был найден. Так или иначе, после этого Маноре пробыл на уже функционирующем маяке ещё день. В сундуке, не замеченном сразу, нашлись рыболовные снасти. Беглецу удалось поймать мелкой рыбы. Недалеко в лесу, который раскинулся близ маяка, нашёлся ручей, давший пресную воду. Задерживаться дольше, чем на пару дней, было очень опасно, но беглец нуждался в отдыхе. Утром второго дня, когда он собрался покидать маяк, на горизонте появился корабль. Поначалу это испугало Маноре, но не отрывая взгляда на медленное приближение древнего траулера, он не смог бежать. В тот раз он не смог бежать прочь, как много раз до и после этого.

 Корабль зашёл в бухту неподалеку от маяка. Маноре видел с возвышенности как сбросили шлюпку. На ней одинокий пассажир с прибывшего судна добрался до берега. Ступив на землю, он осмотрелся и, завидев человека у маяка, приветственно помахал рукой. Маноре охватила лёгкая тревога: гость очень свободно и уверенно подавал знаки, словно знал, куда прибыл и к кому. «Издалека мог просто не разглядеть меня, спутать», – подумал беглец. – «Верно, что он может быть знаком с местным смотрителем и принять меня за убийцу или грабителя, когда не встретит здесь своего друга».

 Но шанса скрыться уже не оставалось – прибывший поднимался по тропе наверх, к подножию маяка, туда, где стоял оцепеневший Маноре. Беглец рассматривал гостя по мере того, как тот приближался. Одет в плотную холщовую куртку, мятые чёрные штаны, высокие рыболовецкие сапоги, а в руках клетка с крупной птицей песчаного цвета.

 -Добрый день, я ищу ауспиция Маноре, – рыхлым, болезненным голосом проговорил прибывший. – Могу я высказать предположение, что это вы?

 -Почему вы решили, что это могу быть я? – в смятении ответил беглец.

 -Мне, если позволите, было видение.

 -Прошу прощения?

 -Видение. Мне был дарован визуальный образ человека, которого мне нужно искать, и место, где он может находиться. Вы очень похожи на дарованный мне визуальный образ, и место это, кажется, то самое. Заброшенный маяк, – гость окинул взглядом, окружавший их пейзаж и поставил клетку на землю. Птица слегка встрепенулась.

 -Маяк вовсе не заброшенный – вы же видели свет.

 -Именно! Так я всё и видел! Потухший свет вновь засиял!

 -И с какой целью вам необходим тот, кого вы ищите?

 -То есть, с какой целью мне искать вас?

 -Я сказал совсем другое.

 -Но вам стало любопытно.

 -Меня всё это, скорее, настораживает.

 -И ведь меня тоже. Но вот каково ваше положение? Вы жили себе и ничего не знали обо мне, не думали даже, а сейчас вам немного страшно, потому как не понятно, почему я вас искал. Немного страшно, да. Но я же просто в ужасе! Я ищу вас очень давно и до сих пор не понимаю, зачем, – улыбнулся гость.

 -Ваши слова полны безумия.

 -Согласен-согласен. Наверное, просто стоило начать с другого вопроса. Скажите, не знаете ли вы человека, живущего поблизости и способного предсказать будущее по внутренностям птицы? Я тут проездом…Это очень помогло бы мне в дальнейшем путешествии.

 -Назовите своё имя для начала.

 -Меня зовут Герман. В прошлом, очень важный и уважаемый человек, могу заметить. Был, пока не связался с этой птицей…

 -Вот как? Вы продолжаете меня настораживать, Герман.

 -Изо всех сил постараюсь в дальнейшем развеять все ваши опасения. Хоть я и сам не ведаю, к чему может привести наша с вами встреча.

–Что-то мне подсказывает, что в любом из вариантов для этой птицы встреча закончится безрадостно. Если действительно решили воспользоваться моими услугами.