Попробую объяснить, обойдясь без чертежей. Внутренняя поверхность скафандра сплошь покрыта рецепторами давления, их там сотни. К примеру, вы нажимаете пястью. Бронескафандр регистрирует воздействие, усиливает его и вытягивает руку, чтобы убрать давление на рецепторы. Не очень понятно? Отрицательная обратная связь – вообще тема сложная, хоть вы и знакомитесь с ней еще в младенчестве, едва перестаете бессмысленно сучить ручками-ножками. Пока ребенок ее не освоит как следует, его движения будут неуклюжи.

Подростки и взрослые вовсю пользуются отрицательной обратной связью, даже не подозревая о ее существовании. А заболевшие паркинсонизмом утрачивают инструменты, которые ею управляют.

Обратная связь позволяет скафандру копировать каждое ваше движение, причем многократно усиливает его.

Контролируемая сила… И этот контроль не требует даже мысли. Прыгаешь ты, прыгает и тяжелый скафандр, да на такую высоту, о которой без этой штуковины и мечтать нельзя. Если прыжок резок, включается интегрированный двигатель и несет тебя на трех реактивных струях; направление силы проходит через твой центр масс. Это и позволяет перелетать через здания. Снижение проходит быстрее, чем взлет… но бронескафандр снабжен простеньким радарным датчиком расстояния и движения, и в нужный момент дюзы вновь зажигаются – похожим образом срабатывает неконтактный взрыватель. Ты совершаешь мягкую посадку, нисколько не заботясь о своей безопасности.

Да, вся прелесть силового скафандра в том, что управление им не требует мысленных усилий. Не надо вести, пилотировать, оперировать, рулить. Ты просто носишь его, а он делает за тебя то, что без него пытались бы делать твои мышцы. Ваш мозг остается свободным для решения других задач – управления оружием и анализа окружающей обстановки. И это сущий подарок для пехотинца, который не прочь умереть от старости. Нагрузив солдата приборами, за которыми необходимо постоянно наблюдать, ты окажешь ему медвежью услугу. Пока он будет крутить верньер, враг, экипированный куда проще – скажем, каменным топором, – подкрадется и размозжит ему череп.

Пользоваться «глазами» и «ушами» тоже совсем несложно. Очень мудреная штука – защита тактической радиосвязи. Допустим, у тебя три канала – штатный комплект скафандра типа «мародер». У каждого канала минимум две частоты, что необходимо для надежной передачи сигнала, и эти частоты меняются под контролем цезиевых часов, с точностью до наносекунды синхронизированных с часами корреспондента.

Но для тебя это все не проблема. Хочешь связаться с командиром взвода по каналу «А» – прикусываешь один раз, нужен канал «Б» – прикусываешь дважды, и так далее. Микрофон приклеен к горлу, головные телефоны надежно закреплены в ушах – удобней не бывает. А еще имеются внешние микрофоны, для бинаурального восприятия обстановки – звук такой ясный, будто и шлема нет на плечах. Легким поворотом головы можно подавить все посторонние шумы, чтобы слушать только взводного.

Голова – единственная часть тела, не соприкасающаяся с рецепторами давления и не контролирующая мускулатуру скафандра. У нее другая задача: челюстные мышцы, подбородок, шея нажимают на переключатели, освобождая руки для боя. Если челюсти отвечают за связь, то подбородок – за обзор. Вся визуальная информация отражается в зеркале напротив твоего лба, хотя дисплеи расположены над теменем и позади затылка, и переключаться между дисплеями можно с помощью контактной пластины.

Из-за этого шлема ты смахиваешь на гориллу-гидроцефала. Но если повезет, враг не успеет посмеяться над твоей внешностью. На самом деле это очень удобное инженерное решение. Ведь ты способен просмотреть дисплеи нескольких разнотипных радаров быстрее, чем бегаешь от рекламы по телевизионным каналам, – определить дальность и азимут, обнаружить начальство, проверить, на месте ли соседи, и тому подобное.

Вскинешь голову, как ужаленный оводом конь, – и на глаза усядется инфравизор. Вскинешь еще раз – он снимется. Если выпустишь из рук гранатомет, скафандр сам вернет его в держатель.

Не буду описывать устройства подачи воды и воздуха, гиростабилизаторы и другие причиндалы. У них все то же предназначение – облегчать мяснику его грязную работу.

Разумеется, техника требует умелого обращения, и ты тренируешься с каждым устройством, пока оно не станет привычней зубной щетки. Однако навык ношения костюма, передвижения с его помощью приходит очень скоро. Правда, надо учиться прыжкам, потому что ты делаешь это с обычным мышечным усилием, но прыжок получается быстрее, длиннее и выше. Меняется амплитуда, меняется и ориентация в пространстве. Добавочные секунды полета должны быть использованы с толком, секунды в бою – бесценные бриллианты. Находясь в воздухе, можно определить пеленг и дистанцию, выбрать цель, поработать на прием и передачу, открыть огонь, перезарядить оружие, решить, надо ли удлинить прыжок, не приземляясь, и если надо, усилить тягу. Когда есть привычка, все это можно успеть в одном прыжке.

Но привычка, вообще-то, приходит скоро – бронескафандр все делает за тебя. Выполняет те же действия, что и ты, только у него это получается лучше. Единственный минус – невозможно почесаться. Честное слово, когда изобретут скафандр, способный поскрести между лопатками, я на нем женюсь.

Для мобильной пехоты производятся три основных типа бронескафандров: «командир», «мародер» и «разведчик». «Разведчики» очень быстры, они способны преодолевать большие расстояния, но вооружены по минимуму. Тяжелые «командиры» расходуют больше топлива, у них хорошая скорость и высокий прыжок. Аппаратуры связи и обнаружения втрое больше, чем у других типов, и есть устройство инерциальной навигации. «Мародеры» предназначены для нижних чинов, для линейных стрелков, для чернорабочих войны.

Положа руку на сердце, я влюблен в силовой скафандр. Хотя при первой же встрече с ним схлопотал вывих плеча. Те дни, когда моему взводу разрешали потренироваться в скафандрах, были для меня праздничными.

А в тот день, когда я облажался, я носил имитацию сержантских шевронов, сам имитировал командира секции, вооруженный ракетами с имитацией атомной боеголовки для применения в имитированной ночи против имитированного врага. Сплошная имитация – а надо действовать как в реальной обстановке. Непростая, я вам скажу, задача.

Мы отступали… виноват, я хотел сказать «наступали в направлении своего тыла». Один из инструкторов дистанционно выключил скафандр одного из курсантов – имитировал боевую потерю. Согласно уставу мобильной пехоты, я затребовал эвакуацию. Крайне довольный тем, что успел это сделать, прежде чем вмешался мой контролер, я приступил к следующему пункту. Надо было имитировать ядерный удар, чтобы охладить пыл теснящего нас противника.

Мы загибали фланг. Я должен был выстрелить наискось, но так, чтобы «рвануло» на безопасном расстоянии от моих солдат и опасном – от противника. И тут, само собой, нельзя было считать ворон.

Боевую задачу, как и маршрут движения по местности, нас заставили тщательно изучить заранее. Начальство подстраховалось – мы ведь все еще были салабонами. Вариации допускались только в отношении «потерь».

Устав требовал проверить все маяки и точно определить, кто из моих людей может пострадать от вспышки. Проделывать такие операции полагалось быстро, а я еще не наловчился читать информацию на маленьком дисплее радарного приемоответчика. Вот и решил маленько смухлевать. Мотнув головой и сняв инфравизор, я осмотрелся при ярком свете дня. Впереди чисто, только один наш боец маячит в полумиле, рискуя попасть под раздачу, а у меня всего-то-навсего имитация гранатометного выстрела, дающая много дыма, но совершенно безвредная. Так что я прикинул на глазок, направил гранатомет и пальнул.

И поскакал прочь, довольный своей хитростью, – ведь ни секунды не потерял.

В полете у меня вырубилось питание. Это не опасно – выключатель замедленного действия позволяет благополучно закончить прыжок. Я приземлился, да так и застыл на корточках; работающие гироскопы не давали повалиться, а парализованные псевдомускулы – шевельнуться. Сидеть в подобной позе, держа на себе тонну мертвого груза, – упражнение не из тех, которые захочется повторить.