— Такая красивая. От тебя просто дух захватывает, Малышка Эль.
Девушка ногтями впивается в мои бицепсы через рубашку, когда расцепляет свои ноги, обернутые вокруг меня. Медленно я тяну материал ее трусиков, приподнимая и отводя в сторону, не касаясь влажного жара ее киски.
Но Элоди хочет, чтобы я прикоснулся к ней. Отчаянно хочет, чтобы сделал это. Прислонившись спиной к гробу еще сильнее, она разводит ноги в стороны, раздвигая их пошире и открывая мне больший доступ. Правой рукой она скользит вверх по моей руке, по плечу, по шее, пока не наматывает мои волосы на пальцы. Элоди пытается притянуть меня к себе, чтобы поцеловать, откидывает голову назад, чтобы дать мне понять, что ее рот — мой и я могу брать его, когда захочу.
Это правда, которую я уже знаю.
Каждая частичка Элоди Стиллуотер принадлежит мне с того самого момента, как я увидел ее, выходящей из машины у Вульф-Холла все эти месяцы назад.
Я ухмыляюсь, приоткрыв рот, и откидываю голову назад, отодвигаясь ровно настолько, чтобы она не смогла дотянуться до моих губ.
— Прекрати, — приказываю я.
— Что прекратить? — Ее голос хриплый и растерянный.
Элоди пытается снова притянуть меня к себе, чтобы поцеловать, но я сопротивляюсь.
Черт, эта девушка — самое очаровательное создание, на которое я когда-либо смотрел. Провожу подушечкой большого пальца по линии ее челюсти, представляя себе все те чудовищные способы, которыми мог бы осквернить ее. Но как-нибудь в другой раз. Не сегодня. Сегодняшний день не располагает к затяжным, извращенным сексуальным актам. Элоди должна кончить быстро и сильно.
— Ты чувствуешь себя беспомощной, — бормочу я. — Это не так. Но не пытайся контролировать это, — говорю я, жестикулируя между нашими грудями. — Сейчас я все контролирую. Не ты. Позволь мне позаботиться о тебе.
Я нежно провожу кончиками пальцев по ее половым губам — легкое касание, едва задевая, но от этого глаза Элоди расширяются. Она издает болезненный стон.
— О, черт, Рэн. Мне нужно…
Утыкаюсь носом в изгиб ее шеи, вдыхая ее запах.
— Что тебе нужно, детка?
Она выдыхает, полная разочарования.
— Я не знаю. Мне…
Элоди замирает, когда я раздвигаю ее пальцами и погружаю их в ее гладкость. Ее тело гудит от сдерживаемой энергии. Она вздрагивает, когда я отвожу средний палец назад и осторожно провожу им по ее клитору, надавливая ровно настолько, чтобы вырвать у нее дрожащий стон.
— Это, — шепчет она. — Мне нужно это.
Никогда раньше я ни с кем не трахался в церкви. Уверен, что будут и другие возможности. Мой старик все время в таком возбуждении, что в один прекрасный день обязательно свалится замертво. Тогда я побалую свой член с Элоди. Прямо сейчас ей не нужно, чтобы я жестко оттрахал ее. Ей нужно что-то сосредоточенное. Что-нибудь, что поможет успокоить ее нервы. Я еще пару раз провожу пальцами по маленькому бугорку ее клитора, поглаживая его так, как, знаю, она любит, и Элоди вздрагивает, подаваясь вперед и прижимаясь лбом к моему плечу. Ее прекрасные волосы каскадом ниспадают на мою руку, скрывая то, что я делаю, от всех, кто может случайно пройти мимо.
Через секунду наша осторожность заканчивается. Невозможно будет ошибиться в том, что происходит, если кто-нибудь наткнется на нас сейчас, когда я медленно опускаюсь на колени.
Элоди пытается потянуть меня за плечо.
— Нет! Ни за что! Ты не…
Я беру ее за руку, прижимаюсь губами к внутренней стороне ее запястья и смотрю на девушку сверху. Видит ли она это в моих глазах? Все то мерзкое, развратное дерьмо, которое мне хочется с ней сделать? Я очень, блядь, надеюсь на это.
— Да. — Я постукиваю по ее левой ноге, безмолвно приказывая поднять ее.
Она решительно качает головой.
— Я получу это, так или иначе, — предупреждаю я.
Элоди закрывает глаза. Представляю, что проносится у нее в голове: сцена, где она пытается отказать мне в том, чего я хочу, и момент, когда перекидываю ее через плечо и несу к подиуму позади нас. Где укладываю ее на спину и развожу ее ноги в стороны, не обращая внимания на ее мольбы…
Если бы она действительно хотела, чтобы я остановился, то, конечно, остановился бы. Не собираюсь навязывать себя девушке, которую люблю. Но у Элоди есть способ бороться с тем, чего она хочет. Ее разум говорит ей «нет», это неуместно. Невежливо. Непристойно. Неприлично. И она прекрасно знает, как я отношусь к уместному, вежливому, пристойному и правильному. Я — противоположность всем этим вещам, а она жаждет меня больше, чем воздуха. Элоди уступит. Позволит мне получить ее, так или иначе. И знает, что с таким же успехом это могло бы быть и здесь.
Девушка осторожно отрывает левую ногу от пола. Я беру ее лодыжку в свою руку, в пятнадцатимиллионный раз радуясь тому, что мне удается обхватить ее по окружности. Она, блядь, само совершенство. Быстрым движением я перекидываю ее ногу через свое плечо, так что ее бедро оказывается на одном уровне с моим ухом. Глядя на Элоди снизу вверх, наслаждаюсь тем, как ее грудь судорожно вздымается и опускается, пока девушка наблюдает за тем, как я задираю юбку достаточно высоко, чтобы мог наклониться вперед и провести языком по вершине ее бедер.
— О… черт возьми, — шепчет она. Ее трусики все еще сдвинуты в сторону.
Подавшись вперед, я обхватываю ее за бедра и зарываюсь в нее лицом, глубоко вдыхая.
— Ты пахнешь просто охренительно, — рычу я. Что-то происходит со мной, когда неповторимый, сладкий аромат киски Элоди попадает мне в нос. Я становлюсь чертовски диким. Не могу этого объяснить. Такого никогда не было ни с кем другим. Ровно через три секунды мой член мог бы пробить бетон, и меня переполняет желание обладать ею.
Элоди запускает пальцы в мои волосы и прерывисто выдыхает, прижимая меня к себе. Я скольжу переносицей вверх, раздвигая ее, надавливаю на клитор, проводя по нему кончиком своего высунутого языка, и правая нога Элоди едва не подгибается. Ее изумленный крик отражается от голых каменных стен церкви, усиливаясь эхом по всему пещерообразному пространству.
Она никогда не поймет, как я наслаждаюсь всем этим. Какое удовольствие мне доставляет чувствовать, как ее тело дрожит и трепещет под моими руками. Она думает, что я одержим желанием трахнуть ее, и, черт возьми, так оно и есть. Я действительно одержим. Но есть что-то такое приятное в том, чтобы полакомится киской маленькой Элоди Стиллуотер.
Я лижу, сосу, с давлением провожу языком по клитору и наслаждаюсь каждой секундой. Хватка Элоди на моих волосах усиливается по мере того, как ускоряю темп. Она даже не осознает, что тянет меня за волосы, и что теперь качает бедрами навстречу моему рту. Она потерялась в блаженстве, проносящемся вверх и вниз по ее телу, и я не хотел бы, чтобы было иначе. Мне хочется, чтобы она использовала мой рот. Чтобы притянула меня к себе и получала необходимое давление. Я хочу, чтобы она оседлала мое гребаное лицо и втирала свою киску в мой рот так сильно, как ей, черт возьми, хочется. Для меня это самая сексуальная вещь во всем гребаном мире.
— Блядь, Рэн. Да! Боже мой, как же это приятно, — говорит она с придыханием.
И от звука ее голоса у меня мурашки бегут по коже. Так чертовски сексуально. Она прижимается своей влагой к моим губам, и я впиваюсь пальцами в ее обнаженные ягодицы, побуждая взять еще больше. Я бы провел с ней весь день, занимаясь этим, если бы мог — пока мой язык не свело бы судорогой, а челюсть не заблокировалась бы и не отказалась закрываться как следует. Это стоило бы боли. Даже если бы мне пришлось есть через чертову соломинку до конца дней, это, черт возьми, стоило бы того.
На вкус она как чистый мед. Я смакую ее сладость, глотаю, пью как нектар. И пьянею от нее. Жажду ее. Отчаянно нуждаюсь во всем, на что могу претендовать.
— Рэн. Рэн… — Она сильнее тянет меня за волосы, и я наслаждаюсь болью от этого, желая большего. И попросил бы об этом, если бы мог, но это потребовало бы от меня прекратить то, что я делаю, а этого не произойдет. — Ах! Рэн! — Элоди произносит мое имя с благоговением, которое делает ее в десять раз благочестивее священника, только что вышедшего из церкви. Звук, с которым она произносит имя, данное мне матерью — музыка для моих ушей. Он наполняет меня диким удовлетворением, которое выплескивается наружу и переполняет мою кровь, превращая меня в костер потребности.
