По мере приближения к месту засады загонщики начали то и дело подвывать. Всё громче и увереннее. Этим воем они не только давали Кылбара и двум младшим волчатам сигналы, с какой стороны приближаются к ним, но и не позволяли оленям разбежаться в стороны. Вдруг, перебивая гудящий от ветра шум тайги, впереди послышалось неистовое рычание и звуки яростной борьбы. Раздумывать было некогда, и Аарыма с Джосуном рванули в подвернувшийся в густой чащобе просвет из молодых лиственниц. Оказалось, что Кылбара с волчатами уже завалили двух животных – успели, разрезав клыками глотки, утолить жажду, утихомирить пыль охотничьего азарта свежей дымящей кровью, и теперь ждали их. И тут Джосун заметил, что по лесистой возвышенности в направлении речки убегают ещё четыре оленя. Решив, что теперь наконец-то настало и его время завалить добычу, он рванул было вслед за ними, но Аарыма тут же осадил его. С них хватит и этих двух, добытых Кылбарой с волчатами. Нельзя убивать сверх меры направо и налево. Это закон тайги, и отпрыски обязаны знать об этом.
Вожак и его волчица, устроившись возле добытых маленькой стаей оленей, дружно исполнили традиционную песнь удачной охоты. Это тоже древний закон хищников. К ним присоединились младшие члены стаи. И многоголосое эхо разносило над тайгой радостную весть об удачной охоте.
А вот какой любопытный затеялся в этот вечер разговор в охотничьей избушке у вышедших в тайгу на беличий промысел людей.
– Сегодня такого огромного волка увидели… Просто невероятно матёрый волчище! – протянул Ньургун, обжигаясь и уплетая за обе щёки суп.
В избушке было тепло, даже жарко. Железная печь разогревается мгновенно, правда, долго тепло не держит, но одной растопки хватает, чтобы приготовить полноценный ужин. Да и дров можно в любой момент подкинуть. В общем, было жарко, и крепко сбитый, мускулистый Ньургун сидел, обнажившись по пояс. Сегодня его черёд дежурить на кухне, и потому в охотничью избушку пришёл раньше остальных, чтобы успеть приготовить ужин. Сразу было видно, что он неплохо покашеварил у жарко растопленной
печки, поскольку с него пот так и катил ручьями.
– Да, действительно, огромный волк… Я, считай, дожил до седин, мне уже за пятьдесят перевалило. Думал, что в этой жизни видел всё. Оказалось, что нет. Такого крупного зверя я ещё не встречал. Вон, даже Васькина собака рядом с ним показалась просто какой-то мелкой псиной, – поддержал разговор худощавый мужчина высокого роста в тёмно-серой футболке. Он курил возле печки, ожидая, пока его суп остынет. – Может, мы видели того самого знаменитого Аарыму, про которого легенды ходят? Но вроде говорили, что его убили уже давно…
– Ну, вряд ли, – возразил Ньургун. – Давеча рассказывали, что очень большого волка завалили в одном из южных наслегов. Ребята выложили позже в ватсапе видео, как они его пытаются поднять. Судя по нему, действительно размерами впечатляет! Потом люди комментировали, мол, добыли наконец-то Аарыму.
– Да нет. Местные потом уточнили, что это был не Аарыма, а давно обитавший в их краях волк. Состарился, начал нападать на местных кобыл и жеребят. Вот его и выследили тут же. Сказывали, что у него все клыки были сточены и стали совсем тупыми. Потом, сам же знаешь, каждый охотник, заваливший волка чуть крупнее остальных, спешит заявить, что это именно он добыл Аарыму, – ответил мужчина в тёмно-серой футболке.
– Твоя правда. Сейчас чуть ли не каждый охотник считает, что добыл заветного зверя! Что-то слишком много убитых Аарымы стало, – усмехнулся Ньургун. – Но я тоже слышал, что тот волк из ватсапа был из тех краёв…
– Это точно. Слухи о смерти Аарымы распространились после того, как он исчез. Да я и сам начал было думать, что зверюгу где-то всё-таки завалили. Ведь его в последнее время тут никто не видел. Но я слышал, что Аарыма отличается светло-серым окрасом, а те волки, которые были на рассылаемых фотографиях, все гораздо темнее.
– Но в любом случае, мы сегодня настоящего матёрого волчару видели. Если что, то получается, я во второй раз в жизни столкнулся со знаменитым Аарымой, – заключил Ньургун, направляясь к печке за добавкой.– Ну, парни, вставайте! Ужинать будем. Малость отдохнули, наверное. Я тут уже суп разлил по мискам, остынет.
– Вася, вставай, ужинать пора, – сказал мужчина в тёмно-серой футболке, обращаясь к лежащему с книгой в руке парню и просовывая выкуренную сигарету в поддувало печки.
Потерявший единственного пса-бельчатника Василий был весь на нервах. Он, как только пришёл в избушку, быстренько ошкурил добытых за день белок и завалился на своё место в сколоченных вдоль длинной стены нарах. По пути схватил с подоконника зачитанную до дыр книгу, которая в охотничьей избушке находилась невесть сколько лет. Но его мысли были далеки от содержания произведения. Он вновь и вновь возвращался к сегодняшнему случаю. «И вправду, матёрый волчара был. Бедную Моойто просто разорвал, как зайца какого-то, аж смотреть было страшно…» – размышлял Василий. Он, конечно, понимал, что в той ситуации ничем не мог помочь своему четырёхногому другу, и оттого нервничал ещё больше.
Некоторое время были слышны лишь издаваемые едоками звуки: стук ложек, довольные сопение и причмокивание. Закончивший вторую порцию супа Ньургун отложил ложку и, вытащив якутский нож, который охотники всегда носят с собой, принялся за мясо. Оно было грудой выложено на столе в большой общей миске. Ньургун заранее высмотрел мясо с костным мозгом и теперь начал аппетитно обсасывать и обгладывать его.
Друзья понимали, что потеря единственного охотничьего пса – это большой удар для каждого промысловика-таёжника. Красивых слов они говорить не умели и потому успокаивали хозяина пса, как могли.
– Васька, ты шибко сильно-то не убивайся. У нас целых четыре собаки, так что ещё поохотимся. Как-никак один общий котёл пополняем, – начал вечерний разговор Ньургун.
– И то верно. Твой Моойто2 всегда впереди был, многих собак поднатаскал. Моих правильно облаивать белку тоже он научил. Ты давай, возьми пока себе моего Мохсогола3. Они с Моойто на охоте всегда держались на пару. Сегодня он чуть отстал и лишь поэтому жив остался. Иначе бы его тоже порвали, – предложил Иван, хозяин светло-рыжей собаки лисьего окраса.
– Ты, Иван, правильно решил, – оживился Ньургун. – Мохсогол постоянно держался Васьки. Он привыкший к нему пёс. Эти волки, судя по всему, охотились на оленей и потому не сразу заметили наших собак и дали обнаружить себя. Давайте я вам лучше расскажу, как в первый раз увидел Аарыма…
Покрутив в руках начисто обглоданную кость, где не осталось ни кусочка мяса, Ньургун положил её в свою пустую миску. А напарники, наоборот, только доели суп, достали ножи и дружно потянулись к общей миске за остывающим жирным мясом. И пока Ньургун устраивался поудобнее, друзья с уже набитыми ртами согласно закивали головой и приготовились выслушать интересный рассказ.
– Это было в те времена, когда об Аарыме ещё никто не говорил. Мы как раз охотились вдоль берегов речки, где были сегодня. Я на вороном коне. Вы его хорошо знаете, мой любимый верный друг. В какой-то момент захотелось справить малую нужду, и я спешился. И тут передо мной совершенно спокойно пробежала большая серая собака. Она даже не обернулась в мою сторону. И я ещё подумал: «Какая огромная собака! Видимо, овчарка. Кто же с такой на соболя ходит?». Но это ещё не всё. Пока, сделав своё дело, застёгивал пуговицы на штанах, следом пробежала ещё одна такого же, но более светлого окраса собака. Была ещё больше первой! Я аж оторопел, а в голову прокралась нехорошая догадка. Она обернулась в нашу с конём сторону, окинула равнодушным взглядом, но никакой реакции не выказала. И тут до меня дошло, что это вовсе никакая не собака, а что ни на есть самый настоящий гигантский волк! Волк, представляете! А у меня ружьё приторочено к седлу, а я сам стою и вожусь с этими трёклятыми пуговицами. Вот это была картина! Вдобавок ко всему, некстати прибежала моя отставшая собака и давай лаять на эту страшную зверюгу. Ну, думаю, теперь уж точно мне конец. Даже не успею до ружья дойти, как волк меня разорвёт. На моё счастье, он на собачий лай внимания не обратил, лишь огрызнулся и так же спокойно проследовал дальше, в чащу леса. Я тотчас вскочил на коня, свистнул собаке и поворотил назад. Хорошо, что пёс не погнался за громадным хищником, а сразу вернулся ко мне. До сих пор не понимаю, почему моя лошадь никак не среагировала на волков. Конь же должен был учуять их дух! Это до сих пор остаётся для меня загадкой.
