— Мы справимся, Обезьянка… Со всем справимся, малышка… Правда… Я рядом… Мы все решим… Веришь? — обхватываю ладонями ее щеки, заставляя поднять взгляд глаза в глаза. — Чего ты рыдаешь, глупая? Ну?

— Я не х-хочу… — тихим шепотом на надрыве говорит Царица.

— Чего ты не хочешь?

— Ребенка. Я не х-хочу этого реб-бенка, Бессонов…

Я ловлю секундное замешательство, за которое мое сердце сжимается. Вместе с ним и легкие: не вдохнуть, не выдохнуть. Похоже тараканов в этой милой светлой голове гораздо больше, чем я мог предположить изначально. Возможно, все гораздо серьезней, чем показалось мне на первый взгляд.

— Обезьянка, — стираю подушечками больших пальцев влажные дорожки от слез на ее щеках. — Да брось, — улыбаюсь. — Почему, детка?

— Я не готова, — шепчет, хватая ртом воздух. — Не готова стать матерью, Арс!

Она не готова. Она не хочет ребенка. Нашего ребенка? Или в принципе? В чем причина? Не понимаю. Может быть она не чувствует себя достаточно уверенно рядом со мной? Или не чувствует уверенности в собственных силах? Мы никогда не затрагивали подобные темы и теперь — мать твою, у меня голова кругом! Как-то слишком неожиданно наш легкий роман стал отчаянно серьезным.

— Ладно, ты не готова, — повторяю ее слова. — Но какие у нас варианты?

— Ты и сам знаешь какие. Их тут не много.

— Ты готова избавиться от нашего ребенка только потому что испугалась?

— Я не испугалась. Ты вообще меня слышишь?

— Прекрасно слышу, — развожу руками. — И пока что я вижу только маленькую перепуганную девочку, которая хочет, чтобы ее погладили по головке и успокоили, заверив, что все будет хорошо. Вот я и уверяю тебя — мы со всем справимся. Ну же… — тяну к Марте руки.

Она брыкается, отбивая мою ладонь.

Понял, принял. Поджимаю губы. Я хреново разбираюсь в психологии. Особенно по части женщин. И я, блять, первый раз в жизни в подобной ситуации. Чувствую себя слепым котенком, который не знает, в какой бы приткнуться угол. Нервно провожу ладонью по макушке, ероша. Снова ловлю взгляд Марты. Она опять на грани того, чтобы разрыдаться. И, нет, так дело не пойдет. Надо как-то выводить ее из этого депрессивного тумана. В конце концов, все живы и здоровы.

— Эй, Обезьянка, — щелкаю ее по носу легонько, — хватит лить крокодильи слезы.

— Ты не понимаешь! — взмахивает руками девчонка.

— Отчего же, понимаю. Просто это оказалось неожиданно. Вот и все.

— Просто? Это далеко не просто, Бессонов. Ребенок — это сложно!

— Не спорю. Но так бывает. Так случилось, чего теперь истерить?

— Ты так спокойно говоришь, будто бы совсем не удивлен.

— Я в шоке, в таком же как и ты, но не вижу в этом колоссальной проблемы. К тому же, хоть один из нас должен оставаться хладнокровным, чтобы второй не натворил непоправимых вещей, — подмигиваю, сжимая ладонями коленки Царицы. — Что поделать, если за красоту и разум в нашей паре отвечаю я.

— А лучше бы ты за безопасный секс отвечал, — бурчит моя коза.

Я посмеиваюсь.

— Я старался.

— Старался подсадить в меня человека или старался не подсадить? Ты уточняй, пожалуйста.

— Я работал на два фронта.

— Ненавижу тебя! — в сердцах выдает Обезьянка, а у самой уголки губ подрагивают.

— Любишь, — самодовольно заявляю я. — Еще как любишь!

— Может и люблю. Но это не мешает временами мне еще и тебя ненавидеть.

— Это два противоположных чувства, детка…

— Ни черта подобного!

— Невозможно одновременно: и любить, и ненавидеть.

— Бессонов, не спорь со злой беременной женщиной! Я лучше знаю!

— Ясно, — поднимаю ладони вверх. — Ясно.

На этот раз, переглянувшись, мы с Царицей начинаем в унисон посмеиваться. Остатки слез в ее глазах высыхают, а щечки заливает здоровый нежный румянец. Что не может не радовать. Кажется капец миновал? Или…

— И все-таки, я не уверена, что справлюсь с… этим, — шепчет Марта, нервно теребя пальцами положительный тест.

— Ты, может, и нет, а мы — да. Мы справимся, — накрываю своей ладонью ее. — Вдвоем.

— Еще пару недель назад мы боялись обсуждать даже совместный переезд. А теперь…

— А что теперь? Получается у тебя без вариантов, — пожимаю я радостно плечами.

— Ну знаешь, — фыркает Марта, — а если я не захочу переезжать к тебе?

— Значит я перееду к тебе.

— В глубинку? В квартиру моих родителей? В город, в котором нет даже самой захудалой хоккейной команды из трех калек? Ты, мировая звезда будешь жить с тестем и тещей под одной крышей? Серьезно?

— М-м, тесть и теща? — единственное за что цепляется мой мозг. — Значит и перспективу свадьбы мы уже не исключаем?

— Ну, разумеется, балда! — закатывает глаза Марта. — Если я буду рожать ребенка, то исключительно в полной семье!

— Давай уберем это лишнее “если”.

— Не так быстро, — обрубает Царица. — Я все еще не приняла решение.

— Марта, — вздыхаю я.

— Что Марта, Арс? — подскакивает Обезьянка, прожигая меня взглядом свысока. — Эта новость свалилась на мою голову, как снег в июле. Я вообще собиралась закончить свой век в компании десяти кошек, если тебе интересно. А тут ты! Такой неотразимый негодяй с супер активными сперматозоидами взял, и испортил весь мой план на жизнь!

Я хмыкаю:

— Шутишь, уже хорошо.

— Я серьезно, — заламывает руки Марта, меряя шагами ванную комнату. — Мне нужно все обдумать. Взвесить все за и против. Понять для себя, готова ли я стать матерью и взять ответственность за маленького человека. И это, кстати, самая большая проблема, потому что я за собой-то временами не могу уследить!

— Я возьму ее за вас двоих.

— Ха-ха.

— Я серьезно, — поднимаюсь на ноги, хватая Обезьянку за плечи, останавливая ее мельтешение. — Просто доверься мне, малышка. Я все решу.

— Может еще и на роды за меня сгоняешь, герой?

— Вот с удовольствием сгонял бы! Но функции моего мужского организма не предусматривают возможность вытолкнуть из себя целого человека.

— Мхм, — мычит коза, — вы вообще мужики существа бесполезные, — фыркает обиженно, — а единственное, что есть в вас хорошего — это член. И то, умные женщины научились и его заменять разноцветными вибраторами, проблема с которыми может быть только одна — не вовремя севшие батарейки.

Я силюсь не рассмеяться в голос. Напускаю на себя серьезный вид, спрашивая:

— Хм, и что же ты вовремя не заменила?

— Я сказала умные, Бессонов. Я никогда не относила себя к их числу.

— Дурочка моя, — цокаю я, улыбаясь, прижимая Царицу к себе. Обнимаю. Утыкаюсь губами в ее макушку, закрывая глаза. В голове все еще не укладывается, что у нас будет ребенок. Уже есть. Живет в животе у этой капризной заразы, которая щиплет меня за бок, воинственно заявляя:

— Короче, мне нужно время.

— Я понял.

— И твоя поддержка.

— Сколько угодно!

— В любом случае! Готов ли ты мне ее оказать? Готов поддержать если я решу… ну… что сейчас рожать не время, Арс? — спрашивает, а у самой голос дрожит.

Долгое мгновение я молчу. Понимая, насколько шаткая пока в ней уверенность, скрепя сердцем, в конце концов киваю. По крайней мере это уже не категоричное “нет”. Рано или поздно, я верю, она сдастся и примет факт нашей беременности как данность. Я хочу ребенка. Этого. Сейчас. Но напирать и заставлять ее не могу. Не имею права. Это ее тело. Ее здоровье. Ее жизнь. И, в любом случае последнее слово тоже останется за ней.

— Я люблю тебя. И я с тобой, не зависимо от исхода, детка.

Марта шмыгает носом и утыкается им же мне в шею, прошептав:

— Я тоже очень тебя люблю, Бессонов. Спасибо.