Допускаем такую условность: гора – это «Сфера», а пещера – это «антиСфера» или же «Сфера» – это символ Полноты, тогда как пещера – это символ Пустоты. Говоря о пустоте, обычно представляют пустое пространство без материи. Однако в другом, более абсолютном смысле, под пустотой можно понимать отсутствие не только материальных объектов, но и самого пространства. Таким образом, Пустота и Полнота существуют в единстве. По утверждению А.Эйнштейна, «Все создано из пустоты, а форма – сгущенная пустота». В буддийской «Сутре сердца» говорится: «Пустота есть не что иное, как форма. Форма есть не что иное, как пустота».

В рамках западной культуры Пустота отождествляется с Хаосом и внушала ужас как страшная бездна, в которой все исчезает, или представлялась инертной материей, которая нуждается в упорядочивании со стороны разума. Если любое отсутствие – это проявление Пустоты, то она вездесуща. Страх перед пустотой – одна из разновидностей страха. Есть также страх перед полнотой. Если страх перед отсутствием – причина жажды полноты, то страх перед присутствием – причина стремления к пустоте.

Итак, в книге представлены взаимоувязанные между собой и взаимодополняющие друг друга мифы и легенды края каньонов и пещер. В подтексте всех мифов, легенд и преданий – гора-символ Тегерек и символов зла – Ажыдары и пещеры. Оба эти символа – это схематичное, отвлеченное, многозначное отображение образа интерпретируемого предмета, понятия или явления. Сквозным для всех мифов и легенд, составляющих их фабулы является борьба Добра и Зла. Нахожу нужным рассказывать от третьего лица.

Ашимов И.А.

Я – иноземец, путещественник, исколесивший многие края и далекие места, могу сказать, что многое повидал и познал. Но вот, однажды, судьба забросила меня в самую юго-западную окраину Кыргызстана, где я никогда не бывал. А поводом для поездки туда была книга одного человека – ученого, философа и писателя в одном лице. В ожидании своего рейса в Ош, я начал листать страницы той самой книги «Тегерек», купленной мною в киоске. Оказывается это интересная книга. По приезду в Ош я решил побывать в том краю, которая описывалась в этой книге и ни разу не пожалел об этом. Признаться, для меня поездка туда было своего рода открытием нового и неизведанного мира – края каньонов и пещер.

Этот край каньонов и пещер оказался настоящим краем мифов, легенд и народных преданий. Мы – современные люди, по большей части наивные метериалисты и рационалисты, смотрим на многие вещи, события и истории по-другому. Мы хотим, чтобы все было немедленно объяснено рационалистически, то есть сведено к фактам, датам, лицам. Но, оказалось, есть много вещей, вовсе не простых, которых ты не знаешь и понять не можешь. А тут целая летопись взаимосвязанных событий, в которых трудно различить, что реально, а что иррационально.

По приезду сюда, я раз за разом убеждался, что этот край, которого называют «краем каньонов и пещер», оказался удивительным миром, таящим в своих уголках столько интересного и неизведанного, аж дух захватывает. Я для себя открыл неизведанный мир, люди с которыми познакомился действительно из другого мира, которого до настоящей пары лично не знал и, пожалуй, не понимал. Я, оказывается не знал и не мог понимать, как и чем живут люди в аилах, в далеких уголках Средней Азии, я не мог понять и ценить, что значить для этих людей добро и зло, свет и тьма, не мог понять то, как они осмысливают мир, учение, культуру.

Я и мой проводник Руслан ближе к вечеру выехали из Исфаны. Пыльная грунтовая дорога Исфана – Джар-кишлак серой лентой вьётся среди адыров и небольших предгорий. После получасовой езды, выехали на открытое пространство – Талпак (в пер. с кырг. – простор). Действительно, Талпак и был настоящим простором, отсюда открывался панорамный вид на все четыре стороны света.

Создается впечателение, что именно отсюда во все стороны вкруговую куда хватает глаза простираются долины, пашни, поля, мелкие адыры и лощины. Однако, метров через тридцать отсюда дорога соврешенно неожиданно уходит вниз по серпантинам. Тут уже начинается тот самый край каньонов и пещер. Такое ощущение, что дорога проваливается в каньон и, вместо только что зримого и необъятного простора Талпак, вдруг и сразу взору представляется уже мрачные высоченные каменные стены, как бы давящие на человека со всех сторон.

Такое ощущение, как будто человек попадает в закрытое мрачное пространство. Серпантин заканчивается у самого дна сухого русла. Отсюда еле различимая автомобильная колея дороги идет уже по сухому саю, петляя между скалами. И справа и слева от дороги серые стены причудливых каньонов, испещренные расщелинами и пещерами самых разных размеров, зловеще зияющие своей темнотой.

Извилистый путь в самом дне высоких каньонов, куда почти не попадают лучи солнца, многочисленные зияющие пещеры и гроты вокруг, выражает полное безмолвие. Я в полной мере ощутил состояние человека, провалившегося в темень узких каньонов. Здесь человек, как бы уже страшится своей дерзости, остро осознавая, что он всего лишь букашка в этом причудливом темном мире. У него сами собой возникают беспокойство, боязнь и странные мысли, сама тайна глубоких каньонов и пещер как будто бы начинает искать своего выражения. Вокруг одни каньоны и пещеры.

– Вот почему этот край Ляйляка – особенный и, называют его «краем каньонов и пещер», – поумалось мне. – Точно! Этот край сама древность, тут таинство пещер и многочисленных темных каньонов, в отличие других земель Ляйляка, отличающейся экзотической красотой долин, горных скал, рек, лесов. Пожалуй, это, действительно, особый край, – восхитился я.

Живописные тропы, извиваясь между стенками каньонов, выводят на массивные скальные монолиты, которые играют на солнце всеми оттенками малинового, рыжевато-коричневого и оранжевого цветов. Вот так среди гор и пересохших рек раскинулась этакая природная галерея творений времени, ветра, дождя и солнца. Этот сказочный край они творили день за днем, год за годом, век за веком. Так как горные породы здесь в основном кирпичного цвета с бурыми прожилками, создается прямо-таки сюрреалистический, не то марсианский, не то лунный пейзаж.

Крошечные аилы, маленкие серые глинобитные дома, которые как пауки облепили узкую полоску косогора между высоченными стенами каньона и саем (сай в пер. с кырг. – приречье). То тут, то там видны пещеры, зияющий широкий вход в которых выделялся своей зловещей чернотой. Удивительно, как можно жить в этих домах, расположенных прямо у основания каньона?

Но меня по-настоящему заворожило другое. За невысокими горами, сквозь слабую, как в этих случаях говорят, нейлоновую дымку, виден был тот самый Тегерек, о котором и легендах вокруг него писалась в той самой книге. На нее невозможно было не обратить внимание. Посреди горных окружений, возвышается огромная гора, сферической формы. Внешне она напоминает огромную юрту, обрывистые стены взлетают на высоту почти в полкилометра, представляя собой непреступную средневековую крепость.

Забегая вперед, хочу отметить, что Тегерек, по сути, оказывается является не только тотемом местного рода-племени – кара-кулов, но и символом края каньонов и пещер. Во всех мифах и легендах края каньоно и пещер Тегерек всегда составляет центр сюжетной канвы.

Когда первый приступ естественного изумления прошел, я внимательно посмотрел на гору. Действительно, предо мной высилась, завараживающая своими размерами и красотой, огромная сфера. Потрясающая панорама! Как на объёмной картине все главное было расставлено в дали – Тегерек, а за ней волны холмов, вершины седеющих гор смешивались с очертаниями горизонта.

Вблизи и вокруг нас одеялом расстилалась зеленная долина по обе стороны реки Ак-суу. Основное, не меньше двух километров шириной, русло реки, усыпанное разноцветным крупным галечником, где вода растекалась десятками широких и тысячами мелких ручеек.