— Ради нашей дружбы… Я ведь тебя никогда ни о чём особо не просила, Василин…

Да, не просила, не молила, не упрашивала. Была рядом, поддерживала, помогала. Но ведь я делала то же самое…

— Ты действительно этого хочешь? — спрашиваю севшим голосом, получается очень тихо, но меня мало заботит услышит ли Зарина.

— Пожалуйста… — мольбу в голосе сильной и независимой Амирхановой сложно спутать с чем-то другим, хоть это ей не свойственно.

Внутри всё обрывается. Она действительно этого хочет. Выбор несложный, чаша весов, на которой подруга, всегда перевесит Атласова, Рыжова, Конова и других знакомых, приятелей, с которыми просто легко и приятно общаться. Но сама необходимость сделать такой выбор убивает.

— Хорошо. Напишу ему сообщение и больше ты нас вместе не увидишь.

— Не увижу? — недоверчиво переспрашивает Зарина, намекая на возможность тайных встреч.

Как мерзко, противно, что приходится слышать такие прикрытые упреки.

— Я не буду общаться с Атласовым Родионом. Ни письменно, ни устно, ни жестами, ни знаками, ни взглядами…

— Хорошо, хорошо, Василин. Я поняла. Спасибо! — перебивает Зарина, понимая, что несёт теперь уже меня.

Вспоминаю это, пока спускаюсь с четвертого этажа. Не тороплюсь, устала, словно за плечами уже целая неделя, а не один понедельник.

На допах сегодня тоже была вялой, думала, оклемаюсь к истории. Но чуда не случилось. Тем больнее было слышать, что Древнюю Русь, которую мы и повторяли с Родионом, даже погруженная в свои мысли я помню хорошо.

Открываю подъездную дверь, вдыхаю неожиданно прохладный воздух. Осень отвоёвывает свои права, становится зябко. Перед занятием предупредила маму, что доеду сама, но сейчас мне хочется прогуляться.

Чтобы гул машин не перебивал мысли, иду дворами. Благодаря муниципальной программе они все теперь у нас хорошо заасфальтированы и освещены, словно взлётная полоса. Детей, высыпающих во двор, сейчас гораздо меньше, но бабулечки на лавочках всё ещё продолжают обсуждать соседей и политику.

Наблюдаю за жителями района, который мне знаком только из окна машины, замечаю, что в сердце возвращается тишина. Пока ещё не умиротворение, не спокойствие, но уже не хаос, который рвал душу на части.

Стою на тротуаре, отсчитываю секунды вместе со светофором и чувствую, как на дне рюкзака вибрирует телефон. Отхожу чуть в сторону, освобождая проход, и спустя секунд пять всё-таки выуживаю его.

— Алло!

— Василина, привет. Ты где? — спрашивает Зарина на том конце провода.

— Гуляю, — усмехаюсь, ожидая, что последует вопрос, с кем я.

Но подруга сдерживается.

— Мы же сегодня договаривались делать физику по видеосвязи. Ты забыла? — спрашивает уже спокойнее.

— Да, забыла, извини, — подтягиваю лямку рюкзака и перехожу дорогу, когда снова загорается зелёный.

— А ты когда будешь дома?

— Не знаю, я почти на другом конце города, — зачем-то добавляю подробности, хотя они Амирхановой не к чему.

— Давай я к тебе приеду? Захвачу с собой пособие и черновики. Позанимаемся вместе в каком-нибудь новом месте! — загоревшись чужой идеей, предлагает Зарина.

Нужно взять себя в руки. Мы же по-прежнему подруги! Почему я разговариваю «через не хочу»?

— Давай. Советская, 133. Я буду на первом этаже в кафе.

— Хорошо, я скоро, не успеешь и глазом моргнуть! — выстреливает Амирханова и скидывает звонок.

Смотрю на экран, уже семь вечера. Нужно предупредить маму, чтобы не переживала. Решаю написать обычным сообщением, чтобы не включать Интернет и не видеть поток сообщений.

Признаться, я мобильные данные отключила сразу же после того, как написала сообщение Родиону. И до сих пор их не включала. Даже не знаю, что он ответил. Не хватает духу посмотреть.

К счастью, в школе я его сегодня тоже не видела. Да и сложно было б это сделать, ведь уроки у нашего класса сегодня были на одном этаже, ходить особо не нужно было, а на переменах я сама засела в кабинете. Никому не удалось растормошить меня на прогулку по школьным коридорам.

Малодушно…

Захожу в миленькое кафе, оформленное со вкусом и манящее приятными ароматами. Выбираю дальний столик, который не видно с улицы, скидываю рюкзак на стул, сама присаживаюсь на диванчик.

Осматриваюсь. Чисто, свежо и по атмосфере чем-то напоминает мою комнату, поэтому расслабляюсь, откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза.

— Привет, Белова Василина! — знакомый глубокий голос разрывает мою тишину.

41. Василина

«Почему ты здесь?»

«Ты не должен быть здесь!»

Вопросы застывают на губах, дыхание вмиг сбивается.

— Ах, точно. Ты же теперь со мной не разговариваешь! — бьёт себя по лбу, словно ругает, что запамятовал. Отодвигает стул напротив и вальяжно садится.

Затравленно смотрю ему за спину, боясь увидеть, как открывается дверь и входит Зарина. Это будет ударом в спину, а я не хочу!

— Ты должен уйти, — подтягиваясь на диване, чтобы сесть ровнее, холодно говорю я.

— Неа, не должен, — нагло подмигивает Атласов.

— Родин, пожалуйста! — наверное, в моём голосе проскальзывает нечто такое, что сбивает спесь с него, он меняется в лице и продолжает говорить без налета шутовства.

— Я тебя обидел? — складывая руки в замок, спрашивает Атласов.

— Нет, — сглатываю.

— Подвёл с подготовкой? — прищуривается, сердито поджимая губы.

— Нет, — вспомнив, как сегодня похвалила Татьяна Александровна, добавляю увереннее. — Нет!

— Назови мне настоящую причину! — требует. Тихо, сухо, но твёрдо.

— Хочу сама со всем справиться. Без тебя… — получается шёпотом, потому что уверенность улетучилась.

Пронзительно-взыскательный взгляд Родиона искал правды. Горькой, неприятной, но правды. А напоролся на меня и мою упёртость.

— Ложь. Ты не отказываешься от того, что делает тебя сильнее! — мотнув головой, он мгновенно отвергает мою версию.

Чувствую, что время утекает. С минуты на минуту может появиться Зарина, и я буду ещё большей предательницей, чем раньше.

— Ты обещал, что я в любой момент смогу отказаться от подготовки! — напоминаю, идя ва-банк.

— Обещал… хорошо. Подготовки не будет. Почему нельзя общаться? — снова пристальный взгляд, пробирающийся в душу, настраивающий её на свой лад.

— Не хочу.

— Ты не хочешь или кто-то за тебя не хочет? — бьёт по больному, в самое яблочко.

Раненые и ошеломленные долго могут не замечать своей боли, кажется, что моя меня по-настоящему догнала только сейчас. Легко написать сообщение и трусливо отключить интернет, чтобы не видеть ответа. Легко засесть в кабинете, малодушно избегая возможности столкнуться в коридоре. Но трудно лгать в лицо.

Молчу.

— Я понял тебя, Василин. — встает и не прощаясь уходит.

— Спасибо! — благодарность моя прилетает уже в спину, от чего Родион дёргается, но не оборачивается.

Услышал — уже хорошо. Он должен понять, мы ничего друг другу не обещали. Случайное общение, которое вылилось в парочку приятных моментов. Я не могу променять многолетнюю дружбу на это.

Не могу…

Но почему этот выбор вообще был?!

Несмотря на заверения, Зарина всё же приезжает не так быстро. Хотя собиралась явно впопыхах: вместо привычных джинсов на высокой талии спортивный костюм, вместо конского хвоста небрежный пучок.

Поссорилась с таксистом, поставила ему одну звезду в приложении, написала гневный комментарий в отзывах, сумку чуть не снёс какой-то чудак. В общем, всё благоволило разминуться с Атласовым, о чём я, конечно, промолчала.

Пока рассказывала мне о злоключениях, Зарина успела заказать нам пломбирный моккачино и разложить листочки на круглом столике.

— У тебя как история прошла? — наконец интересуется чем-то моим подруга.

— Сказали к среде собрать себя в кучу, — грустно ухмыляюсь, подводя итог занятию.

— Ничего, Белова! Прорвёмся! Где наша не пропадала! Знаешь, я тут подумала, ты и сама решишь физику. Я тебе лучше покажу решения, которые вчера мы с преподом разбирали!