Заслышав новый голос, именинница отрывается от готовки и поднимает измученный взгляд на нашу почётную гостью.

— Здравствуй, спасибо! — скрывая улыбку, приветствует мама в ответ.

— Давайте я вам помогу! — аккуратно обогнув её, Василина втискивается между мамой и Натали, отодвигая размалёванную. — Простите, я занимаю ужасно много места!

Фифа сейчас больше похожа на рыбку, выброшенную на берег. Рот то открывается, то закрывается, а в глазах полнейшее непонимание.

Сашка прыскает в кулак, с ещё большим обожанием поглядывая на Белову.

— Натали, можно тебя? — пока рыбка не очухалась, переключаю внимание на себя.

Выходим в коридор, где я за определенную сумму предлагаю ей не маячить перед наши глазами, пока все гости не придут и не сядут за стол.

Продажная любовь соглашается, даже не поторговавшись для приличия. Наслышан, что «крендель» ей в последнее время бюджет урезал, выживает, видать, как может.

Когда возвращаюсь на кухню, застаю уже совсем другую картину.

— Да, и мы однажды варили пельмени в электрическом чайнике! — Белова самозабвенно делится своими историями, пытаясь разрядить обстановку.

С Сашкой переглядываемся, и оба понимаем, что Василине удаётся отвлечь маму от недобрых мыслей, вытащить из омута, потому что она начинает улыбаться и не прятать эмоции.

Мы все давно научились слушать вполуха, абстрагироваться, не замечать, погружаясь в себя, иначе свихнулись бы давно. У мамы это получается лучше всех, но даётся ей это точно тяжелее, чем нам с сестрой.

— Тарталетки уже можно начинять? — между делом интересуется Василина, всё своё внимание подарив имениннице.

Здесь и сейчас она только для неё.

И я понимаю, что это было отличной идеей позвать Белову. Она принесла ощущение праздника, вдохнула жизнь тёплую, нежную, добрую. Такую, какую мы пытаемся сохранить на троих.

Нас жалеют, нам сочувствуют, но ещё ни один гость не смотрел на мою маму с таким восхищением. Только с жалостью или на крайний случай со снисходительной милостью.

Но Василина не играет. Искренняя до дрожи!

***

В готовке и подготовке Белова мастерски задействует всех нас.

От нашей помощи мама скорее всего отмахнулась бы, сославшись на желание побыть в тишине. Но перечить гостье не стала, только взгляд её частенько перемещался на меня и заряжался хитрецой.

Предполагаю, что она успела надумать, пока так многозначительно поглядывает, но уточнять не буду.

— Ты правда выкупила неудачную фотку с соревнований? — ошеломлённо спрашивает Сашка, раскачиваясь на стуле от нетерпения.

— Не я, родители, — мягко отзывается Василина, раскладывая нарезанный сыр и колбасу на тарелку.

— А за сколько?

— Александра! — предупредительно вмешивается мама.

— За двести тысяч, — словно чем-то обыденным делится Белова.

— Ох… — смекнув, что рвется плохое слово, Сашка вовремя берёт себя в руки. — Ох, как много!

— Зато она потом нигде не всплыла и её точно никто не сохранил, не размножил и так далее, — с такой же беспечностью продолжает Василина.

— А у тебя она осталась? — забыв про маломальскую тактичность, деликатность и воспитанность, продолжает допрос егоза.

Чем больше мы общаемся сейчас с Беловой, тем больше я не понимаю, что это за мелкая девчонка сидит рядом, болтает ногами, крутится, как надувной человечек на заправке, и сверкает, словно отмытая монета.

Я сам прислушиваюсь к их лёгкой болтовне и ловлю себя на том, что остался бы в этом моменте навечно. Давно не было так спокойно дома на кухне, которую используют две семьи…

— Конечно! — Василина подмигивает заговорщически, а потом сразу же делает вид, что вообще ничего не рассказывала.

— Покажешь?

— Александра, принеси с веранды домашний лимонад, нужно разлить его по графинам! — властно говорит мама, и Сашка на сей раз не решается проигнорировать прикрытое замечание.

— Я пойду пока унесу в зал, — ловко подхватив тарелки с закусками, предупредила Белова.

— Хорошая девочка, не отрывайся на ней из-за Зарины, — не поднимая головы, говорит мама, когда Василины уже нет.

Упорно молчу. Не хочу развивать болезненную тему, сердце наливается свинцом.

— Родион, — дождавшись моего взгляда, мама продолжает так же открыто и прямолинейно. — Василина не должна стать лекарством.

Приходится пообещать:

— Амирханова — пройденный вариант.

Мама кивает. Соглашается либо со мной, либо со своими какими-то мыслями. Спрашивать не хочется, да и Василина вернулась на кухню.

— Может, приборы тоже уже разложить? — спрашивает она, снова погашая накаленную атмосферу.

— Да, думаю, уже пора, — соглашается мама и достаёт с верхней полки набор на двенадцать персон.

Обычно мы убираем лишние, но в этот раз мама не стала перебирать приборы, отдала всю коробку.

— Мы накрываем стол на двенадцать человек? — интересуюсь, пока Василина снова ушла в зал.

— Нас уже шестеро, Маффин твой, ещё я двух коллег позвала.

— А ещё трое? — быстро посчитав в уме, спрашиваю с опаской.

Знаю я семью из трех человек…

— Я позвала Веру с девочками, — наконец признается мама.

Вот это улов!

— Вы помирились?

— Нам всем скоро сорок, пора отбросить старые распри.

— Они точно все придут? — делаю акцент на слове «все».

— Обещали… — виновато отвечает мама, хотя это её праздник, кого захотела, того и пригласила.

На один вечер уж можем и мы засунуть подальше свои «старые распри». Подумав это, подхожу к маме и обнимаю её со спины.

— Ты правильно сделала, всё-таки столько лет дружили! — подбадриваю, пытаясь размыть её чувство вины.

Но вечер точно перестаёт быть томным…

30. Василина

— Интересная у них семейка, да? — спрашивает Карина, пока я складываю посуду в мойку.

За столом действительно в один момент растеклось раскалённое пекло, напряженными были все гости, но обсуждать это даже с Кариной кажется неправильным, мы всё ещё на празднике.

А она как будто не понимает и продолжает препарировать:

— Все семьи интересны по-своему, — отвечаю нейтрально, чтобы прекратить разговор или перевести его на другую тему.

— А ты знала, что нас тоже пригласили? — не унималась Амирханова младшая.

Она вообще весь вечер с меня глаз не сводит. Взгляд вроде бы не тяжёлый, но непривычно быть под обстрелом Карины.

— Нет, когда вы вошли, тогда и узнала.

Хочу спросить, почему она пошла за мной на кухню, когда все остались за столом, но не успеваю.

— Атласов не знал, что мы придём! — раздался голос Зарины в дверном проёме.

Подруга выглядит превосходно, в отличие от меня, надела красное платье, которое смотрится отпадно на фигуре песочные часы.

Зарина готовилась к вечеру, видно невооруженным глазом. Подкрасилась, волосы завила, даже маникюр успела сделать, неброский, но приметный, ведь Амирханова терпеть не может тратить время на «девчачьи заморочки». Во всяком случае не могла, теперь я даже не уверена, что хорошо знаю подругу.

— Вас там все заждались, — обозначив цель, с которой пришла на кухню, сказала Зарина.

Увидев её в коридоре, когда именинница вышла встречать подъехавших гостей, я испугалась.

Сама не могу объяснить, чего именно: реакции подруги, новых выяснений и обид или своей очередной недомолвки. Ведь вместо встречи с ней стояла за спиной у Родиона, вышедшего за мамой поздороваться с Амирхановыми.

В груди всё тогда сжалось, до сих пор не могу расслабиться, чувствую себя предательницей. Никакая личная выгода не стоит дружбы, проверенной времени…

Но Зарина на удивление встретила меня спокойно, удивилась, но быстро включила дружелюбие.

Я знаю, она так умеет. Пользуется редко, но всегда в яблочко.

— Сейчас, чашки возьмём и придём, — отзывается Карина.

— Давайте, я тоже помогу. Нам нужно вернуться, иначе некоторые могут опять молоть ерунду, — вздохнув, Зарина подходит к столу и берёт две чашки с блюдцами и чайными ложками.