Даже говорить ничего не хотелось. Я просто выдохнула и расслабилась, позволяя себя везти. Когда я себе позволяла последний раз расслабляться? Не помню.

Дорога до дома показалась короче, чем обычно, и когда жеребец Светлого взлетел на холм, где стояла усадьба, я испытала разочарование. Неуместное, странное и совершенно не подходящее.

Мы заехали во двор. Из-под крыльца на меня осуждающе таращился кот, насквозь промокшие псы сидели под кустами, уныло опустив уши.

— Кажется, тебя ждут, — усмехнулся Даррен, не торопясь спускать меня на землю.

Я все так же сидела в кольце его рук, впитывая мужское тепло.

В груди колотилось, а где-то на задворках мыслей рычал Варрах, чувствуя мой интерес к другому.

Утомил.

Я сильнее схлопнула барьер, отсекая бывшего мужа, и произнесла:

— Спасибо, что подвез.

Даррен не торопился отвечать. Он вообще не шевелился и ничего не предпринимал. Я даже развернулась, чтобы увидеть его лицо. Хотелось понять, о чем он думает, но в задумчивом, пронзительном взгляде ничего не удавалось разобрать.

Он просто смотрел на меня, я смотрела в ответ, а серый ливень все так же хлестал по земле, не щадя никого.

— Может отпустишь? — наконец спросила я.

Рядом с ним было уютно и в то же время тревожно. Что-то внутри волновалось и тянулось к Светлому, доставляя беспокойство.

— Не уверен.

— Почему?

Он перевел взгляд на мои губы и просто произнес:

— Потому что хочу поцеловать тебя.

— Так поцелуй.

Глава 41

Светлый не из тех, кому надо говорить дважды.

Его губы были по-мужски жесткими и в то же время нежными. Их вкус смешивался со вкусом дождя и рождал приятную дрожь где-то глубоко внутри.

«Не смей», — снова гремело в голове.

«Исчезни», — мысленно отмахнулась я и подалась на встречу Даррену.

Целовать его было приятно. Волнительно. Этот поцелуй не походил ни на один другой из прошлой жизни. Казалось, будто вся я, без остатка, растворялась в нем, тянулась, как мотылек за светом.

Так странно.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он меня отпустил.

— Иди, — голос хриплый и в карих глазах полыхало яркое пламя, — я…мне нужно вернуться в город.

Я и сама с трудом разжала руки и отстранилась. Наваждение какое-то.

— Спасибо, что довез.

Он легко спустил меня вниз, но тут порывисто нагнулся, еще раз коснувшись своими губами моих.

— До встречи, — и умчался, оставив меня во дворе усадьбы.

Из-под крыльца донеслось насмешливое ворчание.

— Проваливай!

Кот нехотя выбрался из-под крыльца и, опустив уши, шмыгнул в малинник. Наглец.

Я разделась прямо на ступенях, чтобы не тащить в дом сырые тряпки. Повесила их на периллах под козырьком и только после этого перешагнула порог.

В доме было серо и прохладно. Я переоделась в сухое, разожгла очаг, поставила чайник, и пока он грелся, прошлась по пустым комнатам. Тоскливо. И на душе неспокойно.

Я не понимала, почему у бывшей королевы демонов Райгарда так сильно ломит в груди от одной мысли о Светлом. Разве так должно быть?

«Нет! — рявкнуло у меня в мыслях. Да так громко, что я вздрогнула, — не зли меня, Лил. Пожалеешь»

Я устало вздохнула и подтянула полог. Держать его становилось все сложнее. Варрах, искал меня, звал, лютовал оттого, что не откликалась и не слушала приказов. Думал, что вернет… Глупец. Разве можно вернуться к тому, кто забрал крылья? Или он ждал, что я добровольно позволю снова засадить себя в темницу и держать там, как животное?

Я перекинула через плечо мокрую косу и погладила ленточку. Под моими пальцами она заискрилась и на глазах подросла еще на пару сантиметров. Еще немного и полностью восстановится. Тогда я смогу забрать свои силы и отправиться дальше. Вряд ли Варрах когда-нибудь оставит меня в покое, поэтому впереди ждал долгий путь без конечной цели.

Несмотря на усталость я долго не могла уснуть. Ворочалась на жестком диване, перекладывала с места на место подушку, одеяло то натягивала, то скидывала в сторону.

Никак улечься не могла – все неудобно было, вдобавок в груди стучало, словно опять что-то не так, неправильно. Стоило только хоть немного задремать, как это ощущение усиливалось, снова выталкивая на поверхность.

— Да чтоб тебя! — я не выдержала и села, спустив ноги с дивана, — бесит.

Я подошла к окну и, сдернув в сторону ветхую штору, уставилась на темный двор. Дождь стал слабее, но так и не утих до конца. Редкие капли неспешно стучали по крыше и подоконникам, но не успокаивали, а наоборот еще сильнее распаляли тревогу.

Точно что-то не так!

Я прислушалась с себе, к окружающему миру, потянулась к городу, пытаясь понять в чем дело, и с удивлением обнаружила, что мелкой Темной нет с остальными.

Опять сбежала! И тревога эта, что в душе теплилась – ни что иное, как ее зов!

Да что за глупая девчонка! Думает, я все время за ней бегать буду?

Я разозлилась и решила, что никуда не пойду.

…А через десять минут уже стояла босиком на песке и слушала, пытаясь отыскать след беглянки.

В этот раз я почувствовала ее в лесу, к западу от города.

Что за нелегкая занесла ее туда? Хотя… Сама забралась? Путь сама и выбирается.

Однако зов не утихал. Он был грустным и в то же время упрямым.

Какова нахалка! Поймаю – высеку так, что неделю сидеть не сможет.

Сэм недовольно фыркнул и тряхнул гривой, когда я вывела его из-под навеса на дождь.

— Молчи.

Я оседлала его, и мы отправились в путь.

Дорога оказалась неблизкой. Через поле, да вдоль оврагов. Потом по кромке леса до незаметной тропы и вглубь чащи. Туда, где деревья плотной шапкой смыкались над головой.

Желание выпороть мерзавку становилось все более сильным. Решила, что со мной играть можно?

Тропа сделала петлю и вышла к развилке. Направо уводила хорошо протоптанная дорожка, а налево – едва заметная.

— Выходи!

Ветви ближайшей ели тотчас пришли в движение, и из-под них вынырнула бледная маленькая тень.

— Как посмела снова сбежать? Думаешь, мне больше делать нечего…

Вместо того чтобы испугаться и проникнуться, Эля приложила палец к губам, призывая к тишине и поманила за собой.

— Куда?

— Тс-с-с. — еще отчаяннее поманила маленькая нахалка.

Я соскользнула с Сэма и отправилась за ней по той части тропы, что уводила налево. Мы прошли мимо зарослей дикой смородины, обогнули орешник и уперлись в колючие кусты боярышника.

Я уже ничего не спрашивала. Девчонка хотела показать мне что-то? Пусть показывает. А потом я отвезу ее в город и больше не приду, как бы не звала.

Натянув рукав, чтобы не уколоться, она раздвинула ветки, глянула туда, а потом кивнула, подзывая ближе.

Я тоже заглянула в прореху и нахмурилась, потому что ожидала увидеть, что угодно, но только не ветхую землянку с крышей, покрытой мхом. Она не пустовала – крошечных круглых окнах едва теплился свет, и маячила одинокая тень – но я никого не чувствовала. Пусто.

— Кто там? — прошептала я, сдвигая в сторону еще одну ветку.

— Та, кто тебе нужна.

Я понятия не имела, о чем речь, но разобраться хотела. Поэтому выбралась из кустов и, не таясь, направилась к землянке.

Глава 42

Стучать не стала. Вместо этого толкнула старую покосившуюся дверь и без приглашения шагнула внутрь.

— Зачем пришла? — тут же раздался скрипучий старческий голос.

Возле круглого мутного окна за деревянным столом сидела старуха и обдирала сухие листы с веток. Руки ее были скрючены от старости, но узловатые пальцы с длинными серыми ногтями двигались проворно. На сухом, изборожденном морщинами лице отпечатались непростые годы, щедрые на невзгоды и хлопоты, а белесые глаза слепо смотрели в стену.

— К тебе, — я подошла ближе.

В душной землянке негде было развернуться. В одном углу очаг, на котором булькала вода в трех закоптившихся кастрюлях, в другом – низкий топчан, заваленный ветхими одеялами, да комод с десятком маленьких выдвижных ящичков. По всем стенам развешаны полки со склянками и мотки трав. От их густого маслянистого запаха щипало в носу.