У Лизаветы отлегло от сердца. Опять баба Мила оказалась права, а Лизка дура дурой. Коза оказалась с сюрпризом. Вот почему так настоятельно в фамильяры пихали бедное рогатое.

– А что химеры едят?

– Теоретически это хищник, хотя сохранилась голова козы… – тут Иван полез в пасть к Милке и чуть не остался без пальцев. – Да, конечно. Коза с полным набором клыков и моляров. Мясо! Эту красотку нужно кормить мясом. Может быть, даже парным.

– В смысле живым? Куриц ей там всяких ловить?

– Ну, пока линька не прошла, я думаю, она будет отказываться от пищи. Держите свежую воду и не беспокойте животное. А потом да, скорее всего курицы, кролики и прочее, – задумчиво произнес он. – Впрочем, с такими когтями она и оленя может завалить спокойно. Я думаю, когда вылупятся крылья, дома вы ее удержать уже не сможете. Она сама найдет чем поживиться, – подытожил зоотехник.

– Какой прекрасный сон, я даже просыпаться не хочу, – восхищался он, не желая уходить от козьей химеры. Милка уже проявляла беспокойство, наклоняя голову в сторону надоеды, и Лиза решила, что прием пора заканчивать.

– Можно, мы вам еще приснимся? – заискивающе начала она, выводя упирающегося доктора из спальни.

– Конечно! Я готов любоваться превращением в мифологическое животное хоть каждую ночь! Вы не представляете, какой это толчок для моего творческого потенциала, – зоотехник все рвался вернуться к козе, а потом обернулся к Лизе и посмотрел глаза в глаза.

– Лизавета, можно я вас поцелую? Вы мне очень нравитесь, – огорошил он девушку.

– Ну… эээ, вы же сами только вот говорили, что против всего этого, – растерянно заблеяла сновидица, но Иван уже наклонился к Лизе и нежно коснулся губ. Пока дама хлопала глазами, отвернулся и пошел в сторону двери сам.

– Отличный сон. Приснитесь мне еще раз, а то одни коровы и бешеные доярки, вот и все мои развлечения ночью, – прощаясь, попросил смешной рыжебородый парень.

– Глаза у него красивые, – невпопад подумала Лиза и выпроводила гостя через бетонную плиту на коровье пастбище.

Проснулась головой на подушке, а мыслями в розовых облаках. Как приятно кому-то нравиться, без экивоков, без флирта этого дурацкого – просто нравиться человеку. Понятно, что рядом с доярками она смотрелась гораздо выигрышнее, но сам факт грел душу неискушенной в любовных делах Елизаветы Петровны. За окном только рассвело, и в такую рань спал даже вездесущий дед Василь.

Душе хотелось праздника, и Лиза решила, что давно она собственным лицом не занималась. В сумке, привезенной из дома, хранился нехилый запас масок и скрабов, что перепадали с работы или заказывались по интернету. Отобрав наименее просроченные, занялась красотой своей неземной. Очищение, скраб, маска из голубой глины. Остатки можно на руки нанести, чтоб деревенский загар немного сгладить. Накрутив на голове полотенчико, чтоб волосы не пришлось отмывать от этой непонятной субстанции, напевала на кухне, зарядив свою кофемашину на капучино из козьего молока.

– Как ты красива сегодня! Нет, в твоем сердце не только коза, как ты сегодня мила, – перевирая слова вытягивала довольная Лизавета, выходя на задний двор из кухонной двери.

– Ох, со святыми за упокой! – ранними пташками оказались и строители вместе с батюшкой. Он и стоял на ступеньках, обернувшись к открывающейся двери. Ребята, чтоб не будить хозяев, прошли мимо крыльца на задний двор, где засыпали в сваи пескобетон и докручивали оставшиеся пару штук.

– Простите. Доброе утро, – пискнула Лиза, закрывая дверь изнутри.

–Ну что, отец Сергий, поцеловал бы лягушку, глядишь – в принцессу оборотилась бы. Стала бы тебе матушкой, не все тебе холостым ходить, – беззлобно подначивали трое из ларца батюшку, пока Лиза смывала патентованный состав, изгваздав не только тазик и полотенце, но и всю кухню.

– Тьфу на вас. Прости их, Господи. Матушку им подавай, вас, Буратин беспримесных, в женское общество вообще пускать нельзя. Ржете только, как кони. Барышню вот перепугали. Лизавета Петровна! – аккуратно постучал в дверь поп.

– Минуточку, – задушенно, из-под полотенца отвечала «бедная Лиза». Кое-как оттерев зелень с лица, открыла дверь. Теперь красотка была красной, как рак, с сине-зелеными разводами под подбородком и в заляпанной футболке.

– Простите, что так получилось. Надо было вас заранее предупредить. Это моя вина, так рано гостей принимать не принято, – продолжал рассыпаться в извинениях батюшка, проходя на кухню. Он очень тактично не показывал, что видит весь этот разгром и потеки зеленой глины по столу и стенам. Лиза решила не заморачиваться и просто взяла тряпку, протерев сначала стул, а потом стол перед священнослужителем.

– Наверно, у вас были веские причины, чтоб встать так рано, – начала она.

– Да, вы правы. Причина более чем веская. Сегодня воскресная служба, и я хотел бы пригласить вас с Василием Акимовичем присутствовать. Такое пожертвование нельзя замалчивать. Вы сделали благое дело, и я хотел бы поблагодарить при всех. Это самое малое, что могу сделать. У нас в храме литургия проводится поздняя, так что в 9 утра будем вас ждать. Ребята вас отвезут, они тоже собирались.

Пока Лизавета придумывала вежливую отмазку, батюшка распрощался и, смущенный, шмыгнул за дверь.

– Что за шум, а драки нет? – почесываясь, в семейных труселях выполз на кухню дед Василь. – Ой, Лизавета, это что ж с тобой? Заболела? Тыкнув в несмытое пятно на шее, он покачал головой, разглядывая зеленый палец. – Ага. Красоту с утра пораньше решила навести, а тут эти охальники, – прозорливо оглядывая кухню, постановил бьюти-блогер.

– Ну дык давай умывайся, а я кухню приберу. Вот приперлись ни свет ни заря, только девку мою напугали. Ждем кого, али так вскочила, как пташка ранняя?

– Спасибо. Доброе утро, – насупилась Лиза. – Я сама тут приберусь. Отец Сергий заходил, на службу ждет.

– Это ты под него что ли зеленым выкрасилась, чтоб работников наших не выхаживал? – улыбнулся старый проказник. Погрозил пальцем. – Это ты, Лизка, брось, зачем нам такой жених? Из своего только ряса да забот полон рот. Нам нужон, чтоб за хозяйством смотрел, как меня не станет, а этот то тут, то там с молельщицами своими, прихожанками, носится. Так и будешь кататься от одной проблемы до другой. Нету у него своего прихода, перелетный значить. Бабы еще когда наши вызнали.

– А чего еще твои бабы узнали? – заинтересовалась Лизавета, убирая со стола зеленое полотенце с пятнами и вытирая шею. К идеям деда выдать ее за любого, кто носит брюки, она уже относилась с юмором и всерьез их не принимала.

– Да мутный твой отец Сергий. Сам молод, вроде обходителен, а как глянет – мороз по коже. В администрации его дюже боятся, после той охоты, да после кончины старого батюшки. Рыльце у них в пушку, похоже. А этот по деревням ездит, вот службы ведет, пока замены нет. Помогает кому может, да все выспрашивает. Я тут про краеведа хотел узнать, так наш батюшка уже и им интересовался. А сходить надо, авось сами чего увидим. У тебя платье-то нарядное есть, Лизавета?

– Найдем и платье, и платок, – отмахнулась Лиза. – Ты про краеведа чего узнал, рассказывай.

– Ну дык, дай хоть сортир посетить, непоседа. Все как на духу расскажу. Кой-чего и узнал, – ухмыльнулся и потопал в свою половину за очередным спортивным костюмом.

Краевед оказался пришлым с Вереи, и сам он не музейный работник, а любитель какой-то. Собиратель историй и антиквариата. Сначала все самовары да иконы по домам выкупать пытался, даже в церковь ходил, отец Алексий его еще из храма выгнал, ругался. Потом бабушек про историю расспрашивал, кто где жил да как. Как зовут, не помнят. Похоже на Ираклия или Акакия, дурацкое какое-то имя. У Лизаветы брезжил в памяти какой-то собиратель историй и слово «уезд», зацепившееся с ним же. «Потом само всплывет», – решила миссис Марпл Мценского уезда и пошла собираться на службу. Написала Ленке, чтоб не дергалась и хозяйничала дома, как хотела. На что получила звонок от подруги и просьбу подождать полчасика. Цыганский табор хотел на гастроли в Храм Божий.