Во времена бабушки (из ее рассказов) все красовались друг перед другом автомобилями. Люди отрицали это, но из средства передвижения, автомобили превратились в визитную карточку достатка. А кто в достатке, тот и круче. В наше время автомобили сменили оружие. Огнестрельное. Чем крупнее калибр – тем ты и круче. Чем резвее автоматическая система – тем больше шансов выжить. Но это почему-то не помогает. Не всегда опыт, меткость и калибр решают. Шальная пуля порой опаснее меткого выстрела. Пока один целится, второй стреляет на вскидку и вот результат – нет опытного стрелка. И именно по тому же принципу, что и век назад, люди с оружием начали относится друг к другу с уважением на дороге, так и сейчас, кто имел технически превосходящее оружие, имея средства для его приобретения, уступал менее прогрессивным обладателям простых пистолетов. В наше время, как век назад у всех были автомашины (или как вы их называли?), у каждого есть оружие. И даже по несколько, у тех, кто способен себе это позволить.

Вы знаете, как меняет сознание АК-74 на шее? Не М-16 или UZI. Это удивительно! Чувствуешь себя полноценным членом общества. Как я не раз замечала, даже походка меняется.

Как ни странно, не смотря на стратегическую важность в системе городов и государства, а также становления и вооружения армии (даже не представляю, как правильно выразиться обо всей этой колоссальной мощности системе, но скажу проще), наш город, славный Челябинск, не подвергся разрушению во время междоусобиц. Недавно мы справили трёхсот пятидесяти пятилетие. На реке Майс, на опорах обрушившихся мостов, люди соорудили гидравлические генераторы. Благодаря им, мы имеем достаточно электричества, и, как и писала раньше, запустили трамваи. И, может быть, Челябинск остается последним упоминанием о некогда развитой цивилизации.

Сегодня днем, кстати, произошел забавный случай. Утром шел дождик, затем сменившийся солнцем. Я, как и все стояла, на остановке, наслаждаясь лучами ещё пригревавшего осеннего солнца. Воздух такой чистый (в Челябинске!), ведь единственная фабрика работает на дровах. Мой красивый, вычищенный и смазанный, раритетный АК 1997 года выпуска, на перевес, украшал легкую броню. Я чувствовала завистливые и восторженные взгляды мужчин и женщин. Обладание таким оружием всегда уважение и интерес, и немного страх. Это вам не короткоствол АКСУ, не пятизарядка охотника, а полноценный тридцати зарядный АК. Конечно, было бы не плохо поскорее получить от дедушки сорока пяти зарядные магазины от РПК, но он обещал их только на день Рождения.

Каждый носит оружие. Каждый! По мере возможности приобретались более старые, но рабочие модели. Прошлый век был в особой цене. Во-первых, это качество металла и сама работа механизмов, во-вторых, это было лучшее время, так сказать расцвет инженерной мысли и механизмов – Эпоха «Холодной войны». Более ранние модели двухсотлетней давности слишком примитивны, чем отлично себя показывают на охоте. В начале нашего века, металл имел слишком много примесей. В попытке облегчить вес, все оружие стало не долговечным и требовало слишком тщательного ухода. Потерялся «дух стали», а с ними и сама хорошая и чистая сталь. Да и военные мыслители на рубеже третье мировой стремились работать в других смертоносных направлениях, работавших более, м-м-м… массово! Артиллерия, ракеты, дроны.

При приближении трамвая послышались щелчки. Нет-нет, штурмовать его никто не собирался. Щелкали не затворы, а предохранители. В открывшейся двери нас встретил и поприветствовал тучный мужчина. Мы называли его «комролером». Не спрашивайте – я не знаю, откуда пошло это название профессии. Может «Командир роликов»? Или это вообще не правильное слово? Но мы звали его именно так. Комролер по одному впускал нас в помещение транспорта, осуществляя свою работу. А работа его заключалась в проверке предохранителей. Я так же вошла на ступеньку, опрокинула мой АК на левый бок, стороной предохранителя и слегка, насколько это возможно, вздернула затвор. «Проходим» доброжелательно произнес толстяк, я прошла и села на деревянную сидушку, на которой лежали какие то лохмотья для смягчения седалища в пути. Когда все расселись, милаха-толстяк, способный одним ударом, в случае чего вырубить любого из присутствующих, прошел в рубку и закрыл двери. Он потянул рычаг и трамвай тихо покатился вперед. Но чуть начав движение, трамвай резко затормозил и остановился вновь. «Погодим того бедолагу!» – сказал наш комролер и открыл дверь. По рельсам, вслед за трамваем, бежал парнишка, лет двадцати семи. Когда он влетел на ступень, комролер попросил предоставить к осмотру оружие.

«Вы знаете, я не ношу оружие. – и заметив удивления комролера добавил, – Ну, вот как-то так – не ношу».

Комролер, будучи человеком тучным, от неожиданности вдруг весь втянулся, стал стройным и подтянутым. Мы же, услышав такое, так же повскакивали со своих мест, дабы увидеть такого необычного человека. Улыбаясь, мило и уважительно, на сколько это только возможно, комролер выдавил из себя – «Проходите, пожалуйста!»

Парнишка прошел и сел на один из чурбанов в углу трамвая, извиняясь за задержку. Мы же, переглядываясь и восторженно улыбаясь, сели на свои места. На фабрике мне точно не поверят, а когда я расскажу такое дома, все упадут от удивления. И скорее всего тоже не поверят. Человек, который не вооружен – это абсурд! В наше время такого не может быть. Даже потеряв оружие, об этом умалчивают, второпях приобретая другое. Но чтобы вот так, не носить его и открыто заявлять. Это что-то новое.

Аккуратно, искося, поглядывая на этого чудака на задней площадке трамвая, и поглядывая в окно, я увидела перелетных гусей в небе. Да сегодня вообще день необычных событий. Вот ведь, чудеса.

Голубая гладь воды… не свойственна тому морю, что принято лицезреть в наших краях. Серое небо, нависшее над заливом, ровным и угнетающим спокойствием, поглощает малейший оттенок голубизны воды. И, как отражение настроения небес, серостью отвечает водная гладь. Ни ветра, ни ряби. Даже птицы, и те, замерли на воде, не способные подняться под тяжестью опускающихся облаков. Время остановилось.

Бело-серые тона отражаются не только в воде, но и на всем остальном – настроении, делах, целях. Не угнетая, как принято считать, но останавливая, позволяя оглянуться и принять прошлое. Обдумать его, обдумать настоящее, обдумать будущее. Решить, в каком направлении двигаться дальше, спланировать следующий шаг и сделать его. Весна в Заполярье томная, степенная и далеко не яркая. Набор грустных и бесцветных красок, осевших на снег в долгую полярную ночь отступает нехотя. В ней нет вуали счастливого начала чего-то грандиозного, великого, какого-то нового этапа жизни. На Севере всё степенно, спокойно и всё всегда на своих местах.

Порой весенний авангард пытается внести смуту броском оттепели, но метели молниеносно отвечают на подобные выходки порывисто и сильно, окутывая улицы снегом и возвращая власть зимы. И не важно март то, апрель или начало мая.

Лишь во второй декаде мая зима отпускает. Уходит спокойно, без боя и Весна врывается в жизнь. Жители Заполярья, уставшие и измотанные ветрами, метелями, сугробами и непроходимой снежной кашей, принимают короткую весну как благодать. Принимают, но не празднуют, не веселятся. На Севере жизнь идет ровно, без скачков и прочей романтики. Серость до последнего держит оборону и сменяется зеленью с началом полярного дня. Но эта смена происходит на пороге лета. А сейчас серые облака, приземляя мысли помогают трезво смотреть на вещи, оценивать силы, и строить планы на жизнь без мнимых иллюзий.

Весна в Заполярье отличается от календарной. Она долгая… и серая.

Яркая и наполненная цветами в заполярье осень, но о ней… Осенью. Пушкину здесь однозначно понравилось бы.

Уже давно весна вступила в свои законные права, окончательно победив зиму и готовя плацдарм для лета. Пусть вас не пугает форма речи, я не военный, но моя деятельность очень тесно связана с войной, а точнее с ее последствиями. Наш отряд работает в местах, где когда-то гремели бои.