— Нет, не скучала!

— Врет, — вздыхает Анрей.

— Определенно, — усмехается Эрвин. — Так скучала, что решила устроить нам побегушки.

Шарф соскальзывает с шеи, и Анрей тихо и бархатно смеется:

— И бежит как настоящая леди. Красиво и с изящной провокацией.

— Оставьте меня!

— Да разве мы можем? — с легкой издевкой отзывается Эрвин. — Без малиновых пирожных жить? Нет уж, Ягодка! Сама виновата!

Глава 56. Мы скучали

— Валите к своим к Истинным! — захлопываю дверь и приваливаюсь к двери спиной тяжело дыша. — Оставьте меня!

В нескольких шагах от меня застыла мама с ящиком в руках.

— Открывай, — ласково воркует Эрвин за дверью.

Если я еле дышу, то у него и намека нет на отдышку.

— Она им сказала, — шепчу я, — а обещала молчать.

— Вот же стерва! — мама с грохотом роняет ящик. — Так и знала, что она не сможет сдержать язык за зубами!

— Кто и что нам сказал, Ягодка? — недоуменно уточняет Анрей. — О чем речь?

Мама и я смотрим друг на друга. Бледные и испуганные.

— Кто-то должен был сказать нам о твоей любви к нам? — голос Эрвина тихий, мягкий и бархатный. — Нет, такого нам никто не говорил, да и выслушали бы мы только тебя.

Нет, леди Илина ничего им не говорила, и они ничего не знают.

— От нас что-то скрывают, — хмыкает Анрей. — Теперь мы точно никуда не уйдем, Ягодка, потому что мы просто обязаны узнать в чем дело.

— Папа где? — шепотом спрашиваю я.

Вряд ли папа сможет противостоять двум Альфам, но у нас троих больше шансов одолеть нахалов, заковать их в цепи и запереть в подвале. Только вот цепи еще надо найти. Цепей у нас нет.

— Папа за лошадьми пошел, — шепчет мама и замолкает.

— Перешептываются, — тихо отзывается Анрей. — Точно что-то скрывают.

Мама решительно шагает ко мне, отодвигает в сторону рукой:

— Отойди.

А затем бесстрашно распахивает дверь:

— Что вы тут потеряли?

— А вы и есть мама, да? — спрашивает Анрей, и я прикрываю лицо руками.

— Здрасьте, — тянет Эрвин.

Мама захлопывает дверь и бледнеет пуще прежнего, сжимая ручку двери. Медленно выдыхает, глаза разгораются желтым огнем, а губы вытягиваются в тонкую ниточку гнева.

— Кажется, мы ей не понравились, — вздыхает Анрей.

— Да мы само очарование.

— Мам.

— На отца похожи, — шипит мама и переводит на меня взгляд. — Как ты могла?

— Что? — жалобно попискиваю я.

— Ты прикажешь мне их рожи терпеть? — мама медленно выдыхает. — С Илиной мы вроде как… помирились, если можно сказать… но… они… Тинара… Это… — переходит на злой шепот. — Полная жопа! Вот что это, Тина! Они не должны были прийти!

— Но мы пришли! — повышает голос Эрвин. — И эта дверь нас не остановит.

— Они еще и угрожают! — мама рявкает и зло смотрит на меня, будто я могу как-то приструнить незваных гостей.

— Мы не угрожаем, — отвечает Анрей. — Что вы. Как мы можем угрожать? Мы вежливо просим впустить нас либо сами впустим себя.

— Вот опять! — мама вновь распахивает дверь и рычит. — Это, что, не угроза? выползли из леса и вздумали зубы скалить? Это мой дом!

— Нам, наверное, стоит представиться, — тихо отвечает Эрвин.

— Я знаю, кто вы, — цедит сквозь зубы мама. — Зачем явились?

— Как-то невежливо разговаривать с нами через порог, — недовольно вздыхает Эрвин. — Ну, допустим, — мама отступает.

— Нет, — шепчу я, — не впускай их. Мам…

Вваливаются в дверь, оправляют сюртуки за лацканы, и Анрй вскидывает в мою сторону руку:

— За ней и явились.

— Наша она, — Эрвин расплывается в улыбке и деловито скрещивает руки на груди, а я пячусь в угол.

— Ваша? — мама копирует позу Эрвина. — Вот как. Она вам, что, вещь?

— Мы точно вам не нравимся, да? — Анрей вскидывает бровь.

— Нет, не нравитесь.

— Зато, наверное, очень нравился бывший жених Тинары, да? — Анрей ревниво щурится.

Мама вскидывает подбородок. Да, к Мальку она тепло отнеслась и не увидела в нем жестокого урода, который хотел использовать нас всех.

— И волчье чутье может подвести, — глухо отвечает мама. — Но этот мерзкий говнюк в прошлом, как и вы двое.

— А вот и нет. Ничего мы не в прошлом, — Эрвин скалится в улыбке. — Без нашей волчицы с золотыми глазами никуда не уйдем. Наша она.

У меня сердце ухает в пятки от его слов, затем рывком возвращается в грудь и оглушает частыми ударами.

Когда Анрей переводит на меня взгляд, сияющий голубым огнем, я прячу руки за спину. Его зверь высматривает в моих глазах волчицу, но она спит под силой амулета. Он опускает взор, недобро хмурится и шепчет:

— А у нас цацка зачарованная. Волчицу давит.

— А я-то думал, — Анрей тоже направляет цепкий взгляд на амулет, — что это наша девочка не рычит и глазками не стреляет.

— И вопрос зачем? — Эрвин делает шаг ко мне. — Тина.

— Отстань, — голос срывается в истеричный писк.

— Мальчики, оставьте нас… — шепчет мама.

— Нет, — глухо рычит Анрей, и от его рыка трещать доски пола.

Мама медленно выдыхает, с отчаянием вглядываясь в его глаза, и я понимаю, что у нее не будет столько сил, чтобы пойти против воли Альфы. Она сейчас и слова не сможет сказать.

— Что ты скрываешь, Тина? — ласково шепчет Эрвин, всматриваясь в мое лицо, и доска под его сапогом тихо поскрипывает. — Милая моя девочка… Нет… Наша милая девочка.

— Не говори так, — сипло отзываюсь, и у меня дрожат пальцы. — Я не могу быть вашей девочкой. Это ведь неправильно.

— Неправильно? — Анрей тоже делает шаг в мою сторону, и мама опускает взгляд, тяжело вздохнув. — Придумаем новые правила, чтобы все стало правильно. Мы скучали, Тина.

— И не должны были отпускать.

— Мам.

— Да поздно мамкать, — тихо и ласково говорит мама.

— Нет, не должны были отпускать, — Анрей соглашается с Эрвином. — И теперь не отпустим.

Их глаза разгораются ярче. Пробиваются сквозь чары в мои мысли своей тоской и теплой радостью, что вновь рядом со мной, и ищут тень волчицы, чтобы она почувствовала их. Они открываются передо мной, приглашают коснуться и их души и зверя.

Тихий треск. Зачарованный кровью хрусталь идет трещинами и в следующее мгновение осыпается красной крошкой под ласковым рыком Анрея и Эрвина.

И моя волчица пробуждается.

Глава 57. Я вам устрою!

Зачарованный хрусталь осыпается под ласковым рыком Анрея и Эрвина, и меня волной уносит в их мысли.

Они не отпустят меня, а решу сбежать, то кинутся по следу. И в шкуре зверя, и в облике человека, ведь без меня ждут их одинокие холодные ночи. И преследовать меня они готовы до и после смерти. Если не в этой жизни будем вместе, то в следующей.

В молчании наши мысли переплетаются в один поток, в который ныряет крохотная искорка. Она разгорается, и на мгновение вспыхивает призрачным волчонком. Я отшатываюсь и вжимаюсь в угол.

Лица у Анрея и Эрвина недоуменные и растерянные. Переглядываются, а затем смотрят на меня в ожидании ответа.

— Ягодка, — хрипло шепчет Анрей. — Ты…

— Ты…

— Я иногда забываю, насколько тупыми могут быть мужики, — бурчи мама, подхватывает ящик и шагает прочь. — Пока они поймут, ты уже родишь, Тина.

— Мам… — шепчу я и закусываю губы, когда близнецы опять переглядываются.

И да. В их головах рассосались все мысли. Спроси их сейчас, кто они и как их зовут, не ответят.

— Родишь? — шепотом спрашивает Эрвин.

Я киваю, а мама в глубине дома громко и разочарованно вздыхает:

— Зря мы боялись, что они что-то прочухают.

— Это после пирожных… — шепчу я. — После той последней ночи…

Мне кажется, что я аж чувствую, как напрягаются их извилины в черепной коробке, пытаясь осознать происходящее. Они выпали из реальности.

Медленно выдыхаю и хватаю их за руки. Прижимаю их руки к своему животу, и закрываю глаза, нырнув под тень волчицы.