— Мы уедем, — тихо отзывается папа, — и все. Просто дайте нам уехать.

— Это же и мой внук, — Леди Илина смотрит на него, — разве я могу…

— Будут другие внуки, — папа слабо улыбается.

— Я хочу его услышать, — леди Илина переводить на меня печальный взгляд. — Увидеть волчьими глазами.

— Нет, — качаю я головой. — Это лишнее. Вы же сами это понимаете, Илина.

Илина слабо иулыбается, коротко кивает и опять подпирает лоб кулаком. Сидит в молчании около минуты и шепчет:

— Жрец их призвал на границу Северных Лесов, — голос тихий. — Я не знаю, чего ждать… Зачем мне в истинных невестках две гадины, которые чуть не убили их своей тупостью? Что это за связь такая будет?

— Это уже не мои проблемы, — шепчу я и сглатываю ревнивый ком слез. — Если их Зверь признает, то…

— То что? — косит на меня блеклый взгляд. — Все будут счастливы?

— А что? Не так? — приподнимаю бровь.

— Да ладно, — Илина смеется. — Ты их вытащила из лап смерти, и думаешь, что это все просто так? И теперь просто так забеременела? И просто так без драк и ссор делили тебя? Они свои игрушки в клочья рвали, Тина, а тут…

— Чего ты от нее хочешь?! — мама повышает голос.

— Я хочу, чтобы мои сыновья были счастливы! — Илина отвечает ей в том же громком и отчаянном тоне. — И да, они не очень умные, но как и все мужики! С этим будешь спорить?

— Мой папа умный!

— Я бы так не сказал, — папа печально вздыхает. — Живи я только своим умом, то у меня бы с твоей мамой ничего не вышло.

— Ой вот только не начинай про Жреца, — мама отворачивается от Илины и скрещивает руки на груди. — Я тоже хочу, чтобы моя дочь была счастлива, но возможно ли это? — оглядывается на Илину. — Готова породниться со Свечной Ведьмой?

— Так, я не поняла, — медленно и недоуменно моргаю, — разговор заходит куда-то не туда.

— Если они примут решение быть вместе, то нас, увы, никто не спросит, Гриза, — Илина пожимает плечами. — У нас нет власти над их жизнями и решениями. Детки выросли.

— Только вот наши детки не должны были встретиться.

— Но встретились.

— И, что, — мама вскидывает подбородок. — И внуков наших будешь любить?

— И буду любимой бабушкой.

— Это мы еще посмотрим, дорогуша, — мама переходит на угрожающий шепот.

— Так, — папа медленно выдыхает, — никаких войн между бабушками. Остыли. Переженить вы переженили, но…

— Я отступлю, — Илина встает и переводит на меня взгляд. — Я принимаю твое решение схитрить и подергать моих сыновей за усы. Ничего говорить я им не буду, но они сами придут.

— Как придут, так и уйдут, — неуверенно говорю я под учащенное сердцебиение.

— Кто-то обязательно скажет, что все это неправильно и возмутительно, — Илина мягко улыбается, — и, конечно, будут обсуждать и осуждать, но если не вас, то кого-нибудь другого. Всегда есть о чем или о ком посплетничать шепотом, но разве это причина прожить долгие годы в сожалениях? А живем мы долго, Тина. Дольше, чем люди.

— Уходите.

— И мужчинам невероятно тяжело признать, что они влюбились, — Илина щурится. — И я бы сказала, что в некоторых случаях влюбленность мужчины будет посильнее Истинности.

Грациозно разворачивается, подхватив юбки, и плывет к двери, у которой оглядывается:

— А ты свое мастерство не растеряла Гриза, — хмыкает, — я совсем не чувствую в ней волчицу.

— А ты как всегда утонченная, мягкая и разумная.

Илина коротко кивает и, шурша юбками, выходит, и я закрываю глаза, привалившись к стене плечом:

— У меня нет слов.

— Мамки вас переженили, любезностями обменялись, — хмыкает папа и лезет в шкафчик за рябиновой настойкой, — а что это значит? Это значит, что шансов вам не оставили. И мне надо теперь точно выпить.

— И мне плесни, — мама опускается на стул и подпирает лицо ладонью, — да уж. К такому не была готова.

Глава 54. Малиновая Ведьма

Я и Анрей резко тормозим у склона. Внизу — густые кусты лещины и ковер из сочного клевера. Среди ветвей проглядывает равнодушная луна.

Тормозим молча. Без рыка или разговора.

Смотрим на луну, затем переглядываемся.

Жрец призвал. Две Истинные сучки на границе.

Но зачем нам к ним?

— Мы же сами приказали их найти, — Анрей облизывается, — их нашли.

— А зачем?

— Чтобы наказать? — неуверенно спрашивает Анрей. — Кинуть в темницу и все такое? А Шамана освежевать, вырвать сердце и сожрать его?

— Оно нам сейчас надо?

— Не знаю.

Ветер пробегает по его шерсти, и он опять щурится на луну:

— Может, зверю надо?

— Ты сейчас что-нибудь чувствуешь? Тебя тянет на границу.

Я и так знаю, что не тянет. Он бы сейчас не отказался от малиновых пирожных и стыдливого румянца на щеках Тинары.

Вот ее можно наказать.

Но не темницей и угрозами, а поцелуями, объятиями и желанием, которому она не может сопротивляться.

— Может, тогда к черту? — Анрей переводит на меня взгляд, и его глаза вспыхивают ярче. — Да и бежать еще далеко. Я устал.

— До пирожных еще дальше, — хмыкаю я.

Стоим под легким ветерком, медленно выдыхаем и нетерпеливо перебираем лапами. Зверь тоже готов броситься к Малиновой Ведьме, которая взяла, махнула хвостом и гордо сбежала.

Зря отпустили.

и ведь была права. Тосковать по пирожным уже тоскуем. И по ее упрямству, смущению, мягким волосам, запаху и изгибам тела.

А какая у нее бархатная кожа и сладкие губы. Сейчас бы впиться в ее мычащий рот, взять с двух сторон и насладиться ее стонами.

— Слушай, а эти восточные стервы нам не испортят малину-то? — меня из фантазий вырывает глухой рык Анрея. — Ну… Опять какая-нибудь внезапная хрень, и побежали мы на четырех лапах непонятно куда.

— Хм.

— Не хочу я опять бегать, — Анрей скалит зубы. — надо закрыть вопрос.

— Как?

— Если зверю так нужны мохнатые не пойми кто, то пусть так и будет, — прижимает уши.

— Да мы чуть не подохли в прошлый раз!

— Если и идти к Малиновой Ведьмочке, то без хвостов… Фигурально выражаясь, — Анрей щурится на меня. — Оно тебе надо потом огрести от нее люлей за какую-нибудь шутку Жреца, который возьмет вместе с шаманом забавы ради и связь восстановит.

— А это будет на него похоже, но если мы явимся такие пушистые и красивые и… нас переклинит? И опять под коготь зверя заползем?

— Одичаем, — мрачно отвечает Анрей.

— Что, без пирожных и жизнь не мила? — ехидно спрашиваю я.

— Да сам-то тут все слюнями залил.

Опускаю морду. Действительно, все в слюнях, которые переливаются искорками под лунным светом на пожухлой траве.

— И ведь никто из нас не согласится быть любовником, да? — Анрей потягивается, опустив передние лапы. — Два мужа?

— Наш лес — наши правила, — самодовольно фыркаю. — Мы и так уже извращенцы. У нас в Советниках — Вестар. Нам уже так-то нечего бояться. Пф. Одна жена. Тоже мне сенсация. Вестар перекроет эти слухи очередной своей пьянкой с голыми акробатками и… не знаю… шпагоглотательницами.

— Тогда погнали.

Прыгает со склона грациозными прыжком, и его шерсть вспыхивает под лунным светом серебром.

Я за ним.

Не готовы мы, как мужчины, отказываться от малиновых пирожных. И если Зверю суждено пасть под лунным проклятьем и роком, то отпустим мы его на волю.

Летим белыми призраками в ночных тенях, которые расступаются от нашего рыка. Ветер, шорохи, шелест сливаются в одну лесную песню, которая ныряет в наши волчьи легкие свежим воздухом. У нас с лесом одно дыхание, и оно ведет нас через густые заросли… к судьбе?

— Милостивая Луна, что за хрень у тебя в голове? — недовольно огрызается Анрей.

— Да что-то накрыло, — выскакиваю из папоротника. — Девочки, кстати, любят стихи.

— Оставь эту ерунду для Вестара, — Анрей встряхивает ушами. — Это его забавы.

— Резонно.

Ускоряемся. Лес пропускает нас через тени, открывая короткий путь. Мы сливаемся с его глухими звуками и легким туманом в одно целое. Становимся его ветром и выпрыгиваем из зарослей молодой рябины к прогалине.