Очнулся он от тихого поскуливания Альмы, как будто она была рада его появлению, но не хотела будить. Открыл глаза, но ничего не увидел: вокруг было темно. Альма перестала скулить, приблизилась к нему и лизнула в лицо. Николай сел, опёршись на руку, и тут же наткнулся на ружьё, а рядом нащупал палку. Проверил патронташ – патроны были на месте. Провёл рукой вокруг себя. Как и предполагал, нашёл свой рюкзак, надел на плечи. Не поднимаясь, вытащил спички и чиркнул. Спичка вспыхнула и тут же погасла, но он успел заметить, что рядом с ним ничего и никого не было, кроме Альмы. Взял ружьё и палку, опираясь на них, поднялся, надел ремень ружья на плечо, тихо скомандовал:

– Альма, к ноге!

Почувствовал, как Альма с собачьей преданностью прижалась к нему. Николай взял палку под мышку и снова зажёг спичку, она горела ровно. Осторожно подняв огонёк над головой, вглядываясь в темноту, повернулся вокруг. Кругом были чёрные стены. Спичка догорела и обожгла пальцы. Он бросил её и зажёг ещё одну. Потом присел, разглядывая пол, коснулся его кончиками пальцев, палка выпала с глухим стуком из-под руки. Пол был чёрный, из материала, похожего на резину. На какой-то миг пламя спички качнулось вправо, как будто где-то открыли дверь, и появился сквозняк. Да и Альма моментально навострила уши. Кто знает, сколько ему ещё бродить в темноте, хватит спичек или нет? Снял ружьё и рюкзак, сев на пол, развязал его, вытащил сменную рубашку и бутылку с самогоном. Ножом отрезал полосу от низа рубашки, намотал на конец палки, закрепил, сделанный факел облил самогоном. Всё собрал опять в рюкзак и надел его на плечи. Переломив двустволку, вытащил стреляные патроны и зарядил ружьё: правый ствол – пулей, а левый – картечью. Он знал, что каждое новое ружьё Антон Фёдорович пристреливает. В результате этого было установлено, что из левого ствола данного ружья дробь и картечь ложатся кучнее, чем из правого. Подобрав палку, встал и водрузил ремень ружья на плечо, зажёг факел и поднял его над головой. Свет выхватил из тьмы стены и потолок. Справа он увидел проём и шагнул к нему. Он был прямоугольным, по бокам – пазы, скорее всего, там была выдвигающаяся дверь, открывание которой и стало причиной колебания огня спички.

Пошёл по коридору. Метров через пятьдесят коридор по дуге шёл в обход какого-то препятствия вправо, а затем снова выходил на прямую. Так он прошёл ещё метров тридцать, справа и слева иногда попадались ниши с дверями, но они были закрыты, открывались двери только прямо по коридору перед ним, а за ним бесшумно закрывались.

Впереди очередная дверь дрогнула, отъезжая вправо, и сразу же он ощутил упругий ветер, факел погас, но из расширяющегося проёма ударил яркий свет. Николай приостановился, потом медленно пошёл к ослепительному проёму двери. Перед выходом из коридора рукой заслонил глаза. Привыкнув к свету, понял, что он льётся сверху и из-за него не видно потолка. Перед ним открылся огромный длинный зал с рядами столов, на которых размещались, как ему показалось, корыта, а в них кто-то шевелился. Вдоль рядов ходили, а вернее, парили облака. Время от времени они зависали над корытами, и верхняя их часть наклонялась, закрывая корыто на две-три секунды, а затем плыли дальше.

«Ну что остановились? Проходите», – эти слова не прозвучали, а возникли в его голове, как будто вложенные в мозг.

– Куда? – по привычке спросил он.

«Идите по правой стороне зала», – снова в голове возникло понимание дальнейших действий.

Николай обогнул крайние столы и пошёл по широкому проходу. На стеллаже слева располагались зыбки, которые он принял за корыта, а в них лежали и спали маленькие страшилища, воскресшие доисторические чудовища с короткими передними лапами, заканчивающимися огромными когтями, с продолговатыми головами, как у крокодила, и длинными хвостами, которые свободно свисали со стеллажей. Некоторые хвосты шевелились, как шланги при большом давлении воды. И когда Николай проходил мимо, на него глядели маленькие злобные глазки, сжимались и разжимались огромные когти, дёргались к нему, как будто хотели схватить, разевая свои крокодильи пасти с огромными зубами. Альма перешла на правую сторону, чего прежде никогда не делала. Когда они встречали облако, оно, чтобы их пропустить, делалось плоским и зависало вдоль стеллажа. Одно облако наклонилось над шевелящимся динозавриком, а когда выпрямилось, тот мирно спал с закрытой пастью. Пройдя метров сто пятьдесят, он получил команду: «Поверните направо». Но там была стена, и вдруг она разошлась, образуя проём, и он вошёл в чёрный коридор. Сверху падал мягкий свет. Через несколько шагов справа открылась дверь. Комната оказалась огромной, да ещё правая стена её – прозрачной, и всё, что делалось в зале со стеллажами, было как на ладони.

«Прошу садиться», – прозвучало в голове Николая.

– Спасибо, – по привычке сказал он и посмотрел влево.

За огромным пультом со множеством дисплеев и сенсорных панелей в кресле сидело, вернее располагалось, полупрозрачное облако комплекции и формы человека. Присмотревшись, Николай даже увидел на нём белую одежду. Он тоже сел в кресло, предварительно сняв ружьё. Крутанувшись несколько раз туда-сюда, Альма, выбирая место, легла у его ног, время от времени проверяя, не поступит ли команда.

– Кто вы? – решился спросить Николай. – Что вы здесь делаете?

«Я постараюсь передать краткую информацию, но, зная ваш уровень образования и интеллект, могу сказать: вы многое поймёте из того, что я вложу в ваш мозг, а некоторая часть, возможно, вам будет не совсем доступна». – Всё это он не сказал, а действительно вложил в мозг Николаю, который окончательно поверил, что внеземной разум существует.

«Вы не боитесь, что я расскажу о вас и приведу сюда людей?» – пришло Николаю в голову.

«Нет, не боюсь. Зная землян, я думаю, вам никто не поверит, а если будете настаивать на том, что вы слышали и видели, вас примут за больного и поместят в психиатрическую клинику. К тому же завтра здесь нас не будет, и вообще ничего здесь не будет, что могло бы напоминать о нас. Все помещения, – он обвёл рукой вокруг себя, – будут заполнены торфом и грязью, как и было прежде. Эти стены, полы, потолки, стеллажи – всё сделано из торфа с добавлением полимерина того цвета, который нам нужен. Если сейчас поместить микробов, которые питаются полимерином, даже в одном месте, то в течение земных суток здесь останется только торф, как и прежде. А одних помещений здесь триста двадцать тысяч квадратных метров. Если бы не ваша собака, которая к нам попала случайно, прыгнула за каким-то мелким зверьком, вы бы не заметили наш забор воздуха, и собаку минут через пять мы бы выпустили. Дело в том, что нам необходимо один раз в двое земных суток, когда воздух самый чистый и плотный, а это у вас только утром бывает, закачивать его в хранилища и сжимать. А чтобы он поступал из верхних слоёв атмосферы, создаём на поверхности Земли купол, как вы его назвали, хотя это конус, и над ним – разряжение, направляя для этого поток воздуха от купола по поверхности земли. Эта операция обычно проходит в течение десяти минут, а сегодня, из-за вас, – более чем получаса. Воздух нужен тем, кого мы выращиваем. Я знаю, выстрел дуплетом произошёл случайно, и мы за это вас не виним, тем более что Квалдропикса, в которого выстрелило ваше ружьё, мы спасли.

У Николая в голове роились разные мысли, в основном с вопросами «зачем», «почему», «как», «откуда» и подобными. Тут же в его голову был вложен ответ.

«Ко мне можно обращаться Централис, – продолжал сидящий за пультом. – Мы прибыли с одной из планет звезды Дзета Змееносца. Эта звезда примерно в двадцать раз больше вашего Солнца и находится далеко, почти в тринадцати с половиной миллиардах световых лет. Те средства, на которых вы сейчас проникаете в ближний Космос, не годятся для таких перелётов. Да и наши технические средства не годились, пока мы не открыли время, не поняли его природу, не научились его и пространство сжимать, управлять гравитацией и проходить из одной Вселенной в другую за несколько земных дней вместо квинтиллионов лет. Мы пользуемся искривлением пространства и попадаем практически мгновенно из одной точки Вселенной в другую, отстоящую от неё на миллиарды световых лет. Искусственно создаём провал во времени, по-вашему – Временно́й провал Дьявола, или Временну́ю дыру Дьявола, «ныряем» туда и можем «вынырнуть»