Местом дислокации был обозначен новый, строящийся спальный район Флойда – туда предполагалось заселить Сверчков и начать их постепенную ассимиляцию, включение в состав талейранского общества, но… Сверчки насрали на планы правозащитников, точно так же, как правозащитники и конгрессмены насрали на права своих сограждан – не таких социально уязвимых, как кочевники. В том спальном районе вообще-то строились квартиры для законопослушных налогоплательщиков, работающих и получающих зарплату дольщиков. Теперь они должны были войти в положение и отложить свои планы на собственное жильё – ради бедных детей, гниющих заживо в железных гробах в космической пустоте.

Сверчки просто опустились на поверхность планеты – прямо на этот самый жилой комплекс, стерев его в порошок огнём из дюз маневровых двигателей и днищами своих огромных кораблей. Кочевники плевать хотели на планы правозащитников. Осознав главный посыл, что жители этой планеты почему-то считают себя виноватыми и обязанными им помочь, кочевники неплохо развернулись. Талейранцы и понятия не имели, с кем связались. Они лихо наматывали на уши ту лапшу, что вешали им хитроватые бледнолицые старейшины и жалостливые женщины с грустными лицами.

А Виньярд представление имел. Благодаря памяти Гая Кормака, монарха Ярра, который вырезал почти всё племя Саранчи чуть ли не собственноручно – после того, как они попытались употребить Горго.

Всего было известно четыре племени космических кочевников – и все они происходили явно из одного корня. Акриды, Цикады, Саранча и Сверчки. Разваливающиеся на ходу космические корыта, полные жестоких дикарей, которые кочевали по заранее заданному алгоритмом маршруту между отсталыми мирами всех трёх секторов освоенного космоса и грабили феодальные или рабовладельческие цивилизации – вот как это выглядело на самом деле. Каждый флот включал в себя десятки судов и от двадцати до пятидесяти тысяч кочевников. Этого было мало, чтобы захватить какой-нибудь мир, но племена и не хотели этого делать. Они довольствовались грабежом одного-двух процветающих городов, которые не могли ничего противопоставить падающим с неба кораблям и толпе агрессивных дикарей. Несколько тысяч бойцов, вооружённых самым разнообразным оружием – от редких бластеров до дубин, утыканных гвоздями – этого было достаточно практически при любом раскладе. Застывший в бронзовом веке Анубис или рыцарско-феодальный Шварцвальд, или любой другой неизвестный мир на таком же уровне развития – все они страдали от опустошительных набегов – примерно каждые двадцать лет.

Металлы, продукты, пленники и пленницы, одежда, предметы обихода и что угодно ещё – всё это было желанной добычей для кочевников.

Горго едва-едва оправился от нашествия мехов – спустя пять лет после тех событий. Только-только стали распахиваться заросшие бурьяном поля, а чудом выжившие эстоки из Незабудок и Лютиков вышли из лесов и заселили Замок, когда на головы им упали корабли племени Саранчи. Бледнолицые не нашли на планете ни одного города – все они были стёрты с лица земли ребятишками Рудольфа Вестингауза, да перевернётся он в гробу. И потому Саранча шерстила Горго частым гребнем, выискивая любые поселения, чтобы поживиться хоть чем-нибудь.

Улетевшие с родного мира эстоки оставили для связи оборудование, аналогичное тому, которое использовал геройски погибший Айртон Незабудка. И жители Горго попросили помощи у тех, кому всегда было больше всех надо, и кому уж точно не наплевать: у его величества Гая Джедидайи Кормака и своих сородичей, переселившихся на Ярр.

И помощь пришла – такая, которая поганой метлой вычистила планету от Саранчи, а систему – от их флота. Все, кто оказывал сопротивление, были перебиты, остальные – помещены в криокапсулы до тех пор, пока правительство Ярра не решит, что с ними делать. Такое жёсткое решение вызвало целый шквал обвинений со стороны прессы и политиков развитых миров – как входящих в Протекторат, так и свободных. Но на это Ярру уж точно было наплевать.

Горго общим решением представителей всех местных народов – от эстоков и марранов до тиграев и субареев – перешла под монаршую руку Кормака. Путём подачи заявления в Новую Конфедерацию планета закрепила эту свою принадлежность на межмировом уровне и, воспользовавшись особыми правами доиндустриальных миров, получила статус мира-заповедника на следующие десять лет, в развитие которого вмешиваться запрещено – за исключением гуманитарных миссий…

Конечно, Талейран был одним из первых, кто выразил глубокую озабоченность и подверг жёсткой критике действия Ярра, и напомнил об общечеловеческих ценностях и необходимости терпимо относиться к особенностям культуры малых космических сообществ…

Теперь у Талейрана появился отличный шанс показать как это делается на практике, и похоже, Талейран облажался.

Алиса пощёлкала пальцами перед лицом Виньярда:

– Алло, Хьюстон… У нас проблемы?

– Э-э-э-э… Я задумался. Для меня план действий очевиден: участвуем в гладиаторских боях, лупим бледнолицых на арене в хвост и в гриву, добираемся до прямых эфиров в Ламарше и громогласно заявляем, что Талейран обосрался со своим гуманизмом, потому что кочевники и понятия о нём не имеют, а грабят и похищают законопослушных граждан, портят общественное имущество и ведут себя как те, кем они на самом деле и являются. Как настоящие паразиты. Потому все, кто с таким положением дел не согласен…

– …должны собраться в отряды, взять в руки оружие и дать отпор наглым пришельцам! – закончил за Виньярда Кураж.

Его взгляд полыхал праведным гневом, а кулаки были сжаты до белых костяшек пальцев.

– Что? Не-е-ет! Не стану я никого призывать воевать с бледнолицыми! Желающие могут выехать на Ярр, и «Центавр-Старлайн» готов организовать сколько угодно чартерных рейсов. Почему Ярр? Да потому что у нас ни одна собака не сможет получить подданство и поселиться на планете на постоянной основе, прежде чем её не выдрессируют в Академии… Посмотрел бы я, как эти синюшные пытаются отжать квадроцикл у сержанта Эрми…

– Но… Я думал, что вы… – Марсель Кураж был растерян.

– Что я силой мысли разверзну небеса, откуда явится светлый лик его величества, который пустит молнию из задницы и испепелит Сверчков?

Судя по кислым выражениям лиц Педро и Марселя – примерно так они всё себе и представляли. Сью покачал головой:

– Это неприемлемо. Талейран сам выбрал свою судьбу, а к тому же – входит в Протекторат, так что официальному Ярру сюда хода нет. Мы не супергерои из дурацких готэмских фильмов, которые кроят вселенную по своим лекалам справедливости и правильности. Его величество даёт людям выбор, возможность начать жизнь заново, если в этом или любом другом мире им вдруг не найдётся места.

– Чёрт бы меня побрал, – грубовато буркнул Кураж. – Значит, просто не будет… Ну ладно – ты по крайней мере готов заявить о проблеме во всеуслышание – и тебе за это ничего не сделают, ты ведь инопланетянин! Это уже полдела: о проблемах Флойда услышат… Педро, подзови этого железного болвана, надо рассчитаться с ним за еду и напитки!

Они вышли из бара – все вчетвером. Стоял погожий летний день, но на улицах практически никого не было – дважды проносились в воздухе флаеры в направлении корпоративных кварталов, пара потёртых типов кучковалась у автомата по выдаче воды и питательных батончиков. Витрины магазинчиков и кафе так и оставались задвинуты железными рольшторами, мусорные контейнеры полны, и никто, по всей видимости, не собирался их убирать.

Тем более дико было видеть компанию людей в одних лишь нейлоновых шортах, которые с хозяйским видом прогуливались по самому центру проезжей части, время от времени сворачивая к тротуару и пытаясь проверить на прочность жалюзи и ставни. Один из них остановился совсем недалеко от входа в бар и, не обращая внимания на стоящих тут же людей, стянул шорты и принялся мочиться на стену.

Брови Виньярда ползли всё выше, Алиса сморщила нос и отвернулась, Педро и Марсель смотрели на Сверчков уже с явной ненавистью.