– Здесь? Сами? – Бриан дю Грифон переводил взгляд с одного молодого аристократа на другого и пытался понять: не двинулся ли он умом уже в данный момент.

– Абсолютно верно! – Дю Монтрей изящным движением поправил волосы.

– Составите нам компанию? – спросил Рем. – Поверьте, это будет весьма любопытное зрелище: лицо моего папаши, да и Децима, когда они узнают…

– Что – узнают? – ухватил себя за усы дю Грифон.

– Хо-хо! – Буревестник определённо получал удовольствие от происходящего. – Пройдёмте, маэстру!

Тяжёлые, окованные бронзой двери тронного зала распахнулись, церемониймейстер ударил жезлом по полу и провозгласил:

– Рем Тиберий Аркан Буревестник, Божьей милостью герцог Аскеронский! – Из-за политического казуса с передачей верховной власти отцу титулование младшего Аркана не занимало много времени. В отличие от его спутника. – Людовик дю Монтрей, герцог Монтаньи, граф Бланкура…

Перечисление заняло некоторое время, достаточное для того, чтобы Сервий и Децим Арканы оторвались от огромной карты, разложенной прямо на полу, и осознали смысл происходящего. Глаза деспота Аскеронского только начали разгораться неистовым огнём, возвещавшим скорую и мучительную смерть кое-кого из присутствующих, как вдруг привыкший к дворцовым интригам и тонко чувствующий момент дю Монтрей встал на одно колено и провозгласил:

– Ваше превосходительство! В здравом уме и трезвой памяти я прошу вас ходатайствовать перед экзархом Аскеронским о проведении надо мной обряда Очищения и смиренно надеюсь, что вы соблаговолите стать для меня восприемником и наставником в деле приобщения к святому ортодоксальному вероучению, чтобы стал я вести праведную жизнь на пользу людям и к вящей славе Господа!

Змий всё время пристально смотрел на младшего брата, а Сервий Тиберий Аркан сжимал и разжимал кулаки, пытаясь в эти короткие мгновения принять одно из самых важных решений в своей жизни.

– …И если это богоугодное и важное дело будет осуществлено, то и я, и вся моя вотчина с людьми и нелюдьми, крепостями и замками, градами и весями под вашу державную руку перейдёт! – договорил Людовик дю Монтрей. – Ис полла эти деспота!

Последние слова прозвучали в полной тишине, а потом старый Аркан хрипло расхохотался:

– А руки дочери, стало быть, потом попросишь? Мол, завидный жених, богатый ортодоксальный владетель? Нет, Децим, ты посмотри на них, а? Молодёжь подмётки рвёт, какие стервецы! И когда только спелись? И я ведь не могу ему отказать, да? Новообращённый ортодокс, единоверец просит о помощи! А у него там, в Монтанье, забот полон рот, при герцогском дворе гнида на гниде сидит и гнидой погоняет… Одно слово – оптиматы! И самые худшие гниды – дю Бенаки, да, твоё высочество? Доконали они тебя, бедное твоё высочество? До такой степени допекли, что ты в Аскерон сбежал!..

Деспот ещё ходил туда-сюда по тронному залу и вещал что-то злобно-саркастичное, а Змий в пять резких шагов приблизился к Рему и яростно прошипел ему в самое ухо:

– Ты какого дьявола притащил сюда этого негодяя? Ты знаешь, что Селена из-за него…

– У них будет ребёнок, – одними губами прошептал Буревестник.

– А знаешь что, отец? – Выражение лица Децима изменилось как по волшебству, и он резко развернулся на каблуках. – Это нам подходит. Герцог Луи – смелый человек, раз пришёл сюда, и ему придётся пройти Очищение. Мы его заставим, если он передумает, ага? И у тебя будет три герцогства в кармане вместо одного! Я раздавлю непокорных в Лабуа за месяц, если Рем ссудит мне денег. А потом мы займёмся Монтаньей и придушим дю Бенаков. Три голоса принцепс электор вместо одного! Синедрион взвоет!

– Да?.. – поперхнулся очередной злорадной тирадой старый Аркан. – Ты считаешь? Но Селена ведь…

– А давай позовем её сюда и спросим напрямую? – Страшные чёрные глаза Змия лучились вселенской любовью и добром. Он закончил на весьма оптимистичной ноте: – В конце концов, коль скоро она согласится – у тебя будет запасной вариант, если мы с Ремом сдохнем.

Ежели и есть что-то на свете, что Арканы любят больше, чем создавать проблемы окружающим, а потом спасать их от этих проблем… то это – маленькие аркановские детки! Так сказал Инграм во время приснопамятной битвы в таверне «Шесть аристократов» и был чертовски прав!

Змий узурпировал корону Лабуанского герцогства. Вот в чём заключался первый сюрприз этой ночи, и вот что обсуждали старшие Арканы перед тем, как Рем устроил светопреставление с прибытием дю Монтрея.

Децим Тиберий Аркан посчитал недостаточным просто изгнать пришлых лабуанских рыцарей за пределы аскеронских земель. В силах тяжких он перешёл границу, нагло и во всеуслышание объявив, что намеревается отомстить каждому подлецу, что посмел вмешаться во внутренние дела соседей. И такая аргументация для многих и многих владетелей Запада была вполне понятной. Одно дело – кровная месть, и совсем другое – интервенция! Массакры, не являясь де-юре правителями герцогства, явно перешли черту, пригласив в Аскерон лабуанских феодалов. Но и это ещё полбеды. Главная проблема для дю Массакров заключалась в том, что они проиграли. Горе побеждённым! И горе тем, кто выбрал сторону побеждённых…

Змий воспользовался накопленными Буревестником запасами продовольствия, сумел воодушевить ортодоксальных баннеретов и кое-кого из ополченцев, собрал под свои знамёна солдат удачи со всего побережья, которые, как осы на сладкое, слетались в его войско после громких побед над Массакрами и Заканом. К началу похода за Береговой хребет старший из братьев Арканов командовал крепкой армией в десять тысяч воинов – сытых, снаряжённых и вооружённых до зубов.

Дю Пюс, науськанный оптиматскими клириками, вместо того, чтобы осознать весь ужас своего положения и попробовать договориться (сам-то он и его войско в боевых действиях до сих пор замечены не были!), письменно и устно оскорблял и самого Змия, и всех Арканов, и ортодоксальное вероучение в целом. Созвав феодальное ополчение и удостоверившись в двукратном численном превосходстве над поганым аскеронцем, герцог Лабуанский приказал коннетаблю дать врагам генеральное сражение и с чувством выполненного долга отправился в свои дворцовые покои – жрать, пить и сношать очередную любовницу – в три раза моложе себя.

Каково же было его удивление, когда следующим утром его стащили с этой самой любовницы, дали под зад ботфортом и с лезвием меча у горла заставили подписать грамоту об отречении от престола: от своего лица и от лица всех своих потомков и сродников.

При большом стечении народа (в основном – в чёрных аркановских коттах и широкополых ортодоксальных шапелях) на главной площади Лабуа Децим Аркан возложил на свою голову герцогский обруч и громогласно предложил всем, кто против такого решения, прийти к стенам города и в течение месяца оспорить его законность.

– Лабуа – вшивое захолустье, – комментировал такое развитие событий Змий. – Нищее, вонючее, зажатое между Плато Семи Ветров, Скёлью и Береговым хребтом. Картографы говорят – это герцогство только по названию, оно в три раза меньше Аскерона. Населения – дай Бог чтобы столько же, сколько в твоём домене, Рем. Но теперь я – принцепс электор, а мои ребятишки – наследники герцогства! И вообще – я подумал: когда Синедрион организует Крылатый поход, лучше его встречать на подступах. Мы устроим в Лабуа Аскерон наоборот: я посажу в замки своих людей – Рошкотта, Каваракку, того же Фиданцу, мало ли у меня безземельных баннеретов в войске? И будем руководить нищим оптиматским отребьем. Их знать драпает сверкая пятками! Мы заполним вакуум власти и создадим укреплённые форпосты, это позволит нам выиграть время, когда начнётся большая война…

К дю Грифону Рем и Децим навязались в гости вместе, оставив дю Монтрея и отца обсуждать вопросы матримониального, религиозного и интеграционного характера. И теперь пили глинтвейн коннетабля, устроившись в креслах перед камином в восточной башне дворца, где обитал старый коннетабль, и делились новостями.