Акира тут же схватился за черно-желтую рукоятку своего катаны.

Сталь засверкала в лунном свете, словно богини-близнецы из сверкающего серебра пустились в бешеный танец. Тишину бухты нарушил звон клинков.

Дуэль вызвала в Джейке прилив радостного возбуждения. Каждый выпад, каждый прием защиты был сродни самой изысканной хореографии. Все до единого движения были тщательно выверены. Катана был серьезным оружием, предназначенным для войны. Малейший просчет мог ранить или даже рассечь пополам друга-соперника. Доказательством этого служили торс и руки, покрытые тонкими шрамами, оставленными тренировками, которыми он занимался с юности.

Позже появились более глубокие рубцы – но не на теле, а в душе. Они не давали покоя днем, а ночью мучили кошмарами. Бог не проявил милосердия, избавив его от смерти шестнадцать лет назад в Японии.

При этих воспоминаниях внутри у него все сжалось и четкий ритм движений нарушился. Джейк тут же опустил меч и сделал шаг назад – он испугался, что из-за своего неточного движения нанесет сопернику увечье.

Акира тоже замер и отступил. Понимание и сочувствие мелькнули в его темных глазах. Джейк глубоко вздохнул, тронутый взглядом японца. Пусть у него нет родины, нет дома. Но он не может считать себя совершенно одиноким в этом мире. Не цепляться за прошлое – он часто слышал этот совет. Он пытался следовать ему, но чувство невыполненного долга не отпускало его. Если понадобится, он много раз обойдет вокруг Земли, потратит на поиски всю оставшуюся жизнь.

– Можно подумать, что ты старик, Такеру-сан, раз так быстро устаешь, – нарушил Акира неловкое молчание, назвав Джейка именем, данным ему в японской семье, приютившей десятилетнего мальчика с потерпевшего крушение судна. Его новым родителям казалось не под силу произносить его христианское имя.

– Так давай продолжим, – предложил Джейк, поднимая меч.

– Возможно, В тебе больше сил, чем во мне, ничтожном. Но где же твоя сосредоточенность? – Акира покачал головой. – Нет, на сегодня достаточно.

Джейк был разочарован, но понимал, что Акира прав. Он убрал меч в ножны, поклонился и отступил назад, демонстрируя свое уважение к возрасту и мастерству Акиры. Около трапа он повернулся и пошел вниз к своей каюте.

На судне царило безмолвие. Последнюю ночь перед выходом в море команда проводила на берегу, а на борту оставались лишь двое вахтенных. И хотя их дыхание и шуршание одежды скрывали звук его шагов, он почувствовал, как они насторожились, когда он прошел мимо.

Джейк открыл дверь в каюту. Обойдя стоящие на палубе ботинки, которые он снял еще до тренировки, капитан вошел в созданный им уголок Японии.

Помещение освещалось обернутым в темно-красную бумагу японским фонариком. Низенький столик для еды, застекленный шкафчик с его сокровищами и даже бюро – единственная вещь в западном стиле – были сделаны из полированного вишневого дерева. Иллюминаторы закрывали занавески из тонкой рисовой бумаги. В углу лежала циновка, на которой он спал.

Джейк, держа меч горизонтально на вытянутых руках, наклонил голову в знак почтения к своему оружию, которое не раз спасало ему жизнь.

Стараясь прогнать беспокойство, Джейк аккуратно положил меч на столик под светильником. Даже сталь катаны, выкованного три столетия назад, была произведением высочайшего искусства, но этот клинок не шел в сравнение с фамильными мечами, которые он разыскивал все годы, с тех пор как покинул Японию. Весь смысл своей жизни он видел в том, чтобы найти мечи и вернуть их в дом Мацуды, откуда они были, украдены в разгар насилия и предательства.

Прошлое не отпустит его, пока он не выполнит своей клятвы, которую дал еще совсем юным.

Чувство опасности не подвело его. Когда он был еще подростком, его ударами, бамбуковых палок учили не зевать. Такой удар мог нанести любой, кто заметит, что мальчик отвлекся. Так продолжалось, пока его инстинкты не стали острыми, как лезвие меча. Вот это-то присущее настоящему воину чувство скрытой опасности подсказало ему сейчас, что его друг Акира стоит у него за спиной в проеме двери.

– В Китайском квартале ходят слухи о человеке, ставшем обладателем мечей с кривым лезвием, – сказал Акира. – Это старые клинки, Такеру-сан.

– Как они выглядят? – вскинул голову Джейк.

– Тот, кто рассказывал мне, сам их не видел.

– Скорее всего опять ложный след, – заметил Джейк, – Сколько их уже было! – с горечью воскликнул он. – Но я схожу туда утром, после окончания погрузки. Пусть это даже не самурайские мечи, я хорошо за них заплачу, если они мне понравятся. Ты же оставайся здесь – а вдруг мисс Маклаури выполнит свою угрозу и устроит на судне обыск.

Кстати, дело в Китайском квартале, может быть, заставит их отложить выход в море. Его оскорбленная гордость уже искала повод задержаться, поквитаться, с Меган. Леди нуждается в, хорошем уроке – унижением.

Джейк, пробирался шумными удочками Китайского квартала.

Вывески магазинов пестрели яркими фонариками и красочными, вывесками; бродячие купцы торговали с маленьких переносных лотков. Пряный аромат ладана причудливо смешивался с запахами рыбы, крабов, угрей, разложенных в открытых корзинах. Мужчины собирались группками, чтобы перекинуться в карты, – слышались шутки на горячей кантонской скороговорке. Обстановка возбуждала все пять человеческих чувств, напоминая Джейку многие портовые города дальнего востока. Здесь он был своим человеком.

Следуя указаниям Акиры, Джейк постучал в дверь дома Чэня Ли. Бронзовая чешуя дракона на двери казалась прохладной и шершавой на ощупь.

Ему открыл слуга в черной шапочке и серой одежде.

– Капитан Тальберт хочет видеть по делу Чэня Ли, – проговорил Джейк. Как он и ожидал, привратник отрицательно мотнул головой и потянул на себя тяжелую деревянную дверь. Она уже почти закрылась, но Джейку удалось сунуть в щель ступню. Привратник хотел было запротестовать, но Джейк, учтиво поклонившись, повторил просьбу на кантонском наречии.

– Многих ли белых людей, говорящих на языке твоей родины, ты знаешь? – добавил он тоном, в котором звучал скорее приказ, нежели просьба. – Чэнь Ли заинтересован во мне. Ты уронишь честь своего господина, если не известишь его о моем прибытии.

Человек в сером сжал губы. Поклонившись, он отступил, оставляя дверь приоткрытой. Джейк шагнул внутрь, попав из нищеты грязных улиц в мир богатства.

– Подождите здесь, – попросил слуга и исчез в соседнем помещении.

Джейк мгновенно почувствовал присутствие двух мужчин, скрывающихся за ширмами в углах прихожей, – с таким видом охраны он был знаком еще по прежним временам. Чэнь Ли может притворяться, что ведет честный бизнес, и в каком-то отношении так оно и есть, но Джейк был уверен, что хозяин дома принадлежит к верхушке тонга – преступной китайской группировки Сан-Франциско. Деньги, что текли через его руки, были кровавыми деньгами.

Его размышления прервало возвращение привратника. Сделав ему знак следовать за ним, китаец провел гостя длинным коридором; завязанные в конский хвост длинные волосы качались у него за спиной. Наконец они вошли в святая святых – рабочий кабинет хозяина. Здесь царила откровенная роскошь: стены увешаны толстыми красными коврами, мебель, покрыта драгоценным черным лаком и инкрустирована золотом. Со всех предметов на Джейка смотрели драконы – свирепые хранители этого экзотического дома.

Китаец остановился перед массивными двустворчатыми дверями и осторожно постучал. После разрешения войти они перешагнули порог, слуга согнулся в раболепном поклоне и, не поднимая головы, пятясь, вышел. Человек, внушавший окружающим такой благоговейный трепет, поднялся из-за массивного стола.

Джейку показалось, что он узнал хозяина. Он не мог понять, откуда возникло это чувство, – он никогда не забывал встретившихся ему в жизни людей, а черты сухощавого лица Чэня Ли были ему незнакомы. И все же…

Черные волосы Чэня были коротко пострижены, что противоречило закону, по которому все граждане Китая должны носить длинные волосы в знак повиновения своему императору. Высокое худое тело скрывали черный шелковый халат с золотыми вышитыми драконами в атакующей позе на плечо и черные штаны.